«Дипломная работа» Лакистрайкина снималась ударными темпами первых пятилеток. Надо сказать, что возомнившая о себе 45-минутка, словно избалованный ребёнок, сразу же выпала из-под родительского контроля и принялась диктовать свою волю. Уже в утробе – в сценарных родах – плод развился в сторону художеств и психологизмов. Но флирт-стрит оставалась главной улицей, ведь от протеже ждали натуральных шедевров эротизма, а не абы что.

Подрастая с каждым съёмочным днём, фильм круто менял сценарные линии, сюжеты, диалоги – благо, что актёров было всего… три и никаких массовок. Задуманная простенькая комедия положений с зигзагами волшебных палочек в межполовом пространстве быстро выросла в полновесную комедию нравов с зигзагами, а потом вообще хлынул смех сквозь слёзы. Нарастающая художественность потребовала от неопытного мастера огромного напряжения и интуиции, погружением в глубины подсознания и незнакомой профессии. Вернее, пучка профессий, выросших на движущихся картинках. Дайвер-новичок был приворожен творческой бездной и её чудными обитателями.

Что тут сказать? Творчество, по сути своей, отчаянная попытка контакта с Высшей Силой. Такое стремление вытянуться, распрямиться, чтобы хоть на цыпочках краем глаза заглянуть в высокий Мир Бесконечности нередко оставляет шрамы в сознании смельчаков-разведчиков и долгожданные сдвиги в инертном коллективном сознании.

Сверху всё падает по законам, даже манна небесная, незаслуженное человек не оценит, не употребит во благо. Сумасшедшие подарки Фортуны – суть испытания, не раз разрушавшие вертлявых человечков. Настоящий дар свыше нужно сперва заслужить, обращаться с ним предельно осторожно, почтительно. Быть готовым получить, приумножить в себе и эманировать. Как отстроенный усилитель и ретранслятор драматически важных, но едва различимых сигналов из далёкого будущего, подтягивающего к себе настоящее. Сигналы слабы, прерывисты, приходят пучками – сам чёрт ногу сломит. Большая часть в посланиях из будущего не поддаётся расшифровке, а осознанное искажается, но так популяризируются спущенные смыслы, находя применение в человечестве. Приёмопередаточные души апгрейдятся ежедневными практиками, расширяются диапазон и устойчивость связи, проводимость в своей области и своём моменте. Вот и Влад сильно путался, но уже принимал ключи к малым постижениям больших таинств, преобразуя их в земные формы, не чёткие, но всё же.

Все мы привыкли к выражению self-made man, но бывают и self-made films. Быстро взрослеющий фильм чудесным образом повёл креатора за собой, подсказывая сильные ходы. Окружающим казалось, что чудит неопытный Лакистрайкин, непонятно возникнув на ТВ и не подчиняясь ремесленным форматам. Влад имел резистентность к заклинаниям рыночной инквизиции и карт-бланш от заказчика колоссальной силы. Ему говорили профи: формат, твою мать! А он: мать твою нет!

Неформатная жизнь беспокойна, но как захватывает! Лаки и сам не очень понимал, откуда что берётся в его голове. Идеи зарождались сами по себе, легко и мощно, как жизнь на Земле, скандалили друг с другом, созревали и взрослели, требовали принять их к исполнению. И неофит исполнял, имел такую удачу.

Телезнакомство с Симоной плавно переросло в служебный роман, и Всадник Золотое Копьё приобрёл несвойственное таким всадникам качество: ревность. Новое чувство мешало жить и творить киновиагру, но ничего поделать с собой он не мог. Несмотря на сумасшедшую загруженность и отсутствие опыта, Влад решил оставить за собой ещё и роль охранника Алекса – лишь бы постельные сцены с Симоной не достались другому. Рыжая прелестница, на камеру не игравшая, с интересом «разглядывала» привороженного волшебника, кино никогда не снимавшего. Франческа фыркала, но в личную ситуацию не вмешивалась, не лезла ведьма с советами, рекомендациями, комментариями.

С началом съёмок Влад не перестал терзать писанный-переписанный сценарий с упорством начинающего маньяка. «Максимум вкуса в одной упаковке!», – отшучивался он на недовольства съёмочной группы. Непрофессионал ставил профессиональное телекино и, конечно бы, опозорился без помощи Дьявола, память о котором опять улетучилась.

Пришло время обратиться к фильму, который рос не по дням, а по часам, мучая и радуя родителя.

Сценарное обрезание желаний

Съемки пилота начались снежной декабрьской ночью, точно такой, как по сценарию, волшебной перед Рождеством.

В КАДРЕ валит снег в свете уличного фонаря. Скользнув вниз, камера уставилась в витрину закрытого супермаркета, по ней змеятся трещины от эпицентра удара. За кадром – песня Алексея Кортнева: Снег идет из дырки в небесах…

Внутри, в стеклянном вестибюле, как в аквариуме, дремлет в кресле охранник. Накануне выставленный вон пьяный дебошир бросил обломок бордюрного камня во входной витраж и скрылся с криком «можем повторить». И повторил глубокой ночью! Тогда управляющий директор от греха подальше распорядился вызвать на Рождество Христово настоящего охранника из ЧОПа.

В КАДРЕ прокручивается скандальный инцидент: Кассовая зона супермаркета незадолго до закрытия. Забулдыга трясёт бутылкой водки перед зевающей кассиршей.

Кассирша: Не могу пробить, время вышло.

Дебошир (с вызовом): Пробей бутылку, и разбежимся по-хорошему.

Кассирша: Да у меня компьютер не примет.

Дебошир (примирительно): Бери деньги, мать, завтра пробьёшь. Трубы горят – понимать надо!

Кассирша: Нет-нет, так не получится. Завтра милости просим.

Дебошир (осознав, что не дадут): Ну, я вам устрою Рождество! Сталина на вас нет, но есть, кто помнит! Компрадоры херовы, вы зачем страну развалили?!

Штатный охранник, отобрав бутылку, выдавливает скандалиста из кассовой зоны. Тащит его к выходу, выталкивает на улицу под закадровый Интернационал: «Это есть наш последний и решительный бой…» Вдруг сквозь гимн слышится треск стекла и выкрик «Можем повторить».

СМЕНА КАДРА. Крупным планом: толстые пальцы с цельной необрезанной сигарой. Камера отъезжает и выхватывает низкий журнальный стол – вино, фрукты в хрустале, пара красных крабов с раскинутыми на подносе клешнями. Подсвеченные картины на стенах шикарного холостяцкого лофта. Эх, чтоб я так жил, продавая романы с продолжением!

За столом правит бал очень грузный грузин. Васо радостно возбуждён: первое Рождество в Москве, новоселье в лофте, рядышком на диване любимая и уже окольцованная секс-бомба. Симона – а это была Симона, вошедшая в сценарий со своим именем, – предвкушает свадебный вояж из зимы в Эмираты. Уже завтра бизнес-классом!

А пока толстяк расхваливает родной Тбилиси посредством домашнего караоке:

Такой лазурный небосвод

Cияет только над тобой,

Тбилиси, мой любимый и родной!

Тбилисо, мзыс да вардебис мхарео

Ушенод сисоухле цар минда.

Сидарис сваганахали варази

Садарис чагара мтацминда…

Васо откладывает микрофон и берёт сигару, никак не может её раскурить: Что такое, пачэму нэ курыця!?

Симона: «Не курица» потому что сигары обрезать надо, дорогой.

Васо: Это тьябья явреи обрезать научили, да? Пытается откусить кончик сигары и берёт Симону за руку.

Васо: Симонэ, солнцэ моё, улыбнысь мнэ! Завтра будэм море плавать! Сэйчас мэня тут трогай, да? Чувствуэшь, конь на дыбы встал, на волю рвётся! О-о!