– Как тебя зовут, морячок? – насмешка не покидала её лица.
– Викто́р, – ответил я, потом добавил: – Викто́р Ракито́ф, – и почему-то смутился.
– Странно, не могу понять… Ты француз? – по её лицу нельзя было догадаться, это плохо или хорошо? Но простота её поведения заставила меня ответить ей что-нибудь задиристое:
– Вообще-то, русский.
Несколько секунд она недоверчиво разглядывала меня, потом всё-таки изрекла:
– Русский? Откуда ты здесь взялся?
Я был рад: мне удалось поразить заносчивую девицу, причём одним только словом.
– Откуда взялся? – теперь уже на моём лице царила насмешка. – Пришёл на пароходе, – ответ мой был прост.
– На каком пароходе? – на её лице лёгкое недоумение. Чувствовалось, что девушка пытается понять явление здесь странного иностранца.
– На французском – «Бретань», – прозвучал следующий мой ответ.
– Понятно, – наконец, сообразила брюнетка. – Ты из этих, из эмигрантов. Помню в раннем детстве на Мальту приходили пароходы с беженцами из России, какое-то время в городе попадались русские. Затем практически все перебрались во Францию.
Я не ожидал от неё такой эрудиции, поэтому удивлённо приподнял брови.
– Да, примерно так.
Но потом, вспомнив о вежливости, открыл дверь своей комнаты и пригласил Найдин внутрь. В ответ она только заразительно рассмеялась, слегка запрокинув голову назад. Мне казалось, что даже её чёрные кудри хихикали с ней в унисон. Но это продолжалось недолго. Девушка снова стала серьёзной, однако насмешка осталась в её глазах.
– Что я там не видела? – и сама ответила на свой вопрос: – Всё видела, – озорно сверкнув глазами, добавила: – И даже тебя, морячок.
– Меня? – озадаченно уставился на неё, насмешка в её глазах приобрела налёт загадочности.
Но чем больше я смотрел в них, тем яснее мне становилось, кто передо мной. «Ну, конечно», – я хлопнул себя по лбу.
– Ты та самая незнакомка, с которой я убегал от пьяных моряков! –догадался я.
Она ответила коротким смешком.
– Ага. Бедные английские моряки. Пытались проводить девушку домой. В результате они получили по уху, а девушку у них похитили, – она махнула рукой над головой. – Ну, что же. Приглашаю в кафе как своего спасителя, – закончив смеяться, заявила она.
Я не возражал и предложил «Кафе у бухты», на что получил возмущённый отказ.
– Ну, уж нет. Мы не будем сидеть в заведении, где я работаю официанткой.
– Хорошо, – быстро согласился. – Тебе виднее, как местной жительнице.
Она покровительственно взглянула на меня, и мы покинули нашу квартиру, направившись в закоулки Старого города. Петляя среди старинных домиков, я уже потерял счёт поворотам, когда, наконец, мы наткнулись на маленькое заведение, располагавшееся на первом этаже типичного мальтийского домика: обветренный песчаник, синие ставни, дощатые двери. За окнами заметил несколько столиков, покрытых клетчатыми скатертями, плетеные стулья. Хотел уже зайти, когда моя спутница меня остановила.
– Давай лучше посидим снаружи – обожаю наши мостовые, – Найдин указала на пару столиков на улице, а сама зашла внутрь.
Пожав плечами, согласился и занял один из столиков, ожидая её возвращения. Пока, задрав голову, рассматривал окружающие дома, девушка выскочила передо мной как из-под земли – даже не успел вскочить и учтиво выдвинуть ей стул, как она уже всё проделала это сама.
– Здесь неплохо готовят кролика. Я договорилась, ты получишь самый вкусный кусок. Ты рад? – её чёрные глаза требовали только положительного ответа, и я, конечно, его дал.
– Обожаю наших кроликов, – передразнил я Найдин.
Не пройдёт и года, как мне будут сниться в самых сладких снах блокадного города кусочки мальтийского кролика под винным соусом. Но сейчас я не ценил этих подарков судьбы.
Девушка издала короткий смешок:
– Ага, тебе передастся их сила и храбрость.
Однако сначала нас ждали мороженое и белое вино. Официант в белой короткой куртке поставил перед нами по бокалу и розетке холодного десерта. Она одарила высокого худощавого мужчину обворожительной улыбкой.
– Филиппе, ты великолепен сам и то, что ты приносишь, всегда великолепно.
Мужчина, которого она назвала Филиппе, растянулся в улыбке.
– Найдин, ты и есть великолепие нашего острова.
– Ты льстец, Филиппе, – улыбнулась довольная Найдин.
– О, Найдин! Если бы не жена и трое детишек, тебе бы от меня не уйти, – рассмеялся мужчина, потом грозно посмотрел на меня. – Если обидишь её, тебе не сдобровать, – потом улыбнулся и направился внутрь кафе.
Я не удержался и тут же спросил:
– Кто этот официант?
Найдин взглянула на уходящего мужчину.
– Филиппе старый знакомый. Он каждый день приходит на рынок, иногда болтаем с ним, – она кивнула на кафе. – Это его заведение.
– И он работает официантом? – сделал удивлённое лицо.
Девушка пожала плечами.
– Сейчас мало клиентов – он работает за всех, – Найдин опустила глаза к стоящему перед ней мороженому. – Давай лучше попробуем, что он нам принёс.
Она ещё не успела вкусить первую ложку лакомства, как уже зажмурилась от удовольствия.
– Оно сделано по рецептам итальянских Gelateria.
Я последовал её примеру, и попробовал местное мороженое.
– Ну, как? – девушка открыла глаза: они опять от меня ожидали только «Да».
Мороженое – ваниль с апельсиновой цедрой – приятно таяло во рту, но всё-таки нантское – лучше. Однако её блестящие глаза требовали разделить с ней радость наслаждения искусством местных кондитеров.
– Действительно, великолепно. Даже в Париже такого не найдёшь, – польстил я ей.
– Так ты из Парижа? – не дожидаясь моего ответа, она продолжила: – А в Париже все такие вруны, пьяницы и храбрецы? – соседка хитро прищурила глаз, обсасывая ложечку с мороженым.
– Почему? – наверное, на моём лице появилась глупая гримаса непонимания. Возможно, поэтому Найдин улыбнулась.
– В тот вечер ты был изрядно пьян, но бесстрашно бросился на двоих матросов, с которыми я болтала, а мороженое тебе не очень понравилось. Вот так, – торжествующе завершила она свой ответ.
– Вообще-то я из Нанта, – на моём лице выступила краска смущения.
– О, это меняет дело, – засмеялась Найдин и зачерпнула очередную ложечку десерта. – Всё это относится только к жителям Нанта.
– А как ты догадалась, что я твой сосед? – мне захотелось уйти от её насмешек над собой.
– Ещё жители Нанта не очень умны, – она постучала себя пальцем по лбу. – Видела тебя в окно, когда ты выходил из дома, ещё в первый день твоего появления.
Вскоре принесли моего кролика. Блюдо, действительно, оказалось приготовленным со знанием кулинарии.
– Ну, а это тебе нравится? – девушка пристально смотрела на меня.
На этот раз я бесхитростно ответил:
– Вкусно. Мне нравится.
– Вижу, не врёшь, – она положила ложечку в рот и снова зажмурилась от удовольствия.
Из открытого окна на втором этаже негромко вещало радио: «Исходя из гуманных соображений с целью исключения многочисленных жертв при обороне города, правительство Французской республики объявляет с сегодняшнего дня Париж Открытым городом…» Я вскинул глаза вверх к окну, как будто хотел увидеть звук, передающий это известие. Но это были только невидимые колебания воздуха из открытого окна: «Неужели боши войдут в Париж? Невозможно!» Но горькая логика быстро погасила эмоциональную вспышку, мой взгляд снова вернулся к собеседнице. Но она уже заметила перемену на моём лице.
– Но ведь это же не Нант? – сочувствующе произнесла она.
– Нант уже бомбили, – я поднял глаза в небо, голубевшее между крышами.
– Но ведь французы храбрые, как ты. Почему вы их не убили? – Найдин смотрела на меня немигающими глазами, и я уже не знал, она насмехается надо мной или говорит серьёзно.
Такой простой вопрос, но ответа у меня не было. Отвёл взгляд на бокал вина и предложил:
– Давай лучше выпьем.
Но она затрясла головой, наклонившись немного вперёд.