Тёплый свет вылавливал очень крупную кладку камней стен и пол из больших плиток чёрного цвета с тонкими швами между ними. Милана прошла вдоль стены, поворот – и перед ней раскрылся высокий и широкий проход; не было видно потолка и едва виднелась противоположная стена прохода.

Милана приблизилась к высокой двери, за которой ранее скрылось существо с красными глазами и осветила её – две высокие широкие створки и большие кольца вместо ручек. Свет факела не мог осветить всю дверь, и не дотягивался до верха. На лице Миланы отразилось сомнение – она была не уверена, что ей хватит сил открыть хоть одну створку.

Справа раздался тонкий голосок с приятным шипением пламени. Милана увидела, что огонёк указывает на что-то в стене – приблизилась и осветила квадратную решётку из прутьев. Огонёк отодвинул ржавую задвижку. Милана взялась за продолговатую ручку в низу решётки и потянула на себя. Но дверца не поддалась.

Милана опустила факел на пол, взялась за ручку обеими руками и, упираясь ногой в стену, вложила в тягу все силы. Протяжный скрип – дверца распахнулась, открывшись наверх, а Милана плюхнулась.

Поднявшись и потерев ушиб, Милана вязала факел, забралась в вентиляционный туннель и поползла на четвереньках, хотя могла бы идти, полусогнувшись и присев; а огонёк закрыл за ней дверцу.

Оставив два метра позади, Милана остановилась. Проход вёл дальше – в глубины черноты; и проход вёл налево – около двух метров и виднелся тёплый слабый свет за прутьями решётки. Милана смотрела перед собой – в черноту. Но слева появился пурпурный огонёк, перед решёткой – и, стараясь не обжечься об пламя факела, она поползла к нему.

Огонёк прошёл сквозь прутья и открыл задвижку. Милана открыла дверцу, которая скрипнула, и выбралась наружу.

Широкий коридор с высоким потолком. Огромный ковёр тянулся в обе стороны. На потолке висели огромные круглые люстры со свечами, но горела только одна из них. Коридор уходил направо и тонул в черноте с очертаниями огромной мебели, а слева упирался в большое арочное окно, из которого падал бледный рассеянный свет луны. Учитывая размеры помещений и мебели, казалось, что здесь живёт великан.

Милана оказалась за огромной тумбой, которая была как шкаф, и коснулась её левым плечом. Услышав что-то похожее на шаги, она оцепенела, а вдохи стали короткими и частыми. Она увидела пурпурный огонёк напротив коридора – за решёткой другого, такого же вентиляционного туннеля.

Набравшись храбрости, Милана сглотнула страх в желудок; осторожно приблизилась к углу тумбы и выглянула. Перед огромной дверью, за которой должна находиться пленница, перед линией ковра ходило существо размером немногим крупнее домашнего кота: смесь летучей мыши и сиамской кошки.

Чёрная короткая шёрстка, вытянутая мордочка с носом летучей мыши, крупные кошачьи глаза с фиолетовой радужкой, а у носа было подобие щёчек кошки с несколькими короткими усиками. Голова тоже была смесью, а крупные мышиные уши, подражая ушам сиамской кошки, смотрели вверх. Тело не имело кошачьей стройности и грациозности, а было больше овальным – мышиным. Имелся тонкий кошачий хвост. Кошачьи лапы перетекали в лапы с пальцами и коготками чёрного цвета – как у задних лап летучей мыши, но такие же были спереди, и в целом напоминали лапы обычной мыши или крысы. На спине были чёрные кожаные крылья – как у летучей мыши.

Котомышь ходила туда обратно вдоль двери – словно стражница. В движениях было мало грации кошки, если только плотненькой и объевшейся. Сомкнув губы и дыша через нос, Милана смотрела на странное существо; ей было страшно так, что она едва стояла и не могла сделать ни шагу. Но перспектива встретиться с огромным красноглазым существом пугала сильнее.

Милана следила за шагом чёрной стражницы и, когда та развернулась к тумбе спиной, она сделала вдох и побежала через коридор. Но только раздалось пара приглушённых шлепков босоножек по плиточному полу, как стражница услышала чутким слухом и развернулась. А увидев беглянку, заговорила женским приятным голосом с лёгкой хрипотцой:

– Что? Как сбежала? – Котомышь расправила крылья и прыгнула – взлетела и полетела на беглянку.

Милана, которая только шагнула на ковёр, взвизгнула и встала в защитную неуверенную стойку – она размахивала факелом и не подпускала к себе стражницу.

– Прочь! – крикнула она. – Проваливай! Проваливай!

Котомышь перестала пытаться подлететь и замерла в воздухе – усмехнулась, показывая кошачьи зубы с клыками – не то кошачьими, не то летучей мыши; и с усилием замахала крыльями, намереваясь потушить пламя.

– Нет! – пытаясь спасти огонь, крикнула Милана. Но уклонениями только помогала. – Уйди! Отвали!

Пламя факела погасло. Котомышь обрадовалась и устремилась в атаку. Невзирая на страх и растерянность, Милана разозлилась – замахнулась факелом и ударила котомышь так, что та с возгласом отлетела и упала на пол. И пока она не пришла в себя, Милана подбежала к решётке – забралась в вентиляционный туннель и затаилась.

Котомышь пришла в себя, встряхнула головой и взлетела с громким возмущением, в котором хрипотца проявилась отчётливее и уже не была приятной. Но не увидев беглянку, котомышь растерялась. Она осмотрелась вокруг себя и взгляд остановился на зале, утопающем в черноте; цыкнула и, потирая голову, полетела туда.

Когда стражница скрылась, Милана выдохнула с облегчением, развернулась и поползла за пурпурным огоньком, словно мотылёк за светом.

Милана ползла на четвереньках и чувствовала себя глупой мышкой в лабиринте. А пурпурный огонёк вёл дальше, и дальше.

Наконец Милана выбралась и оказалась в просторном коридоре с высокими стенами и с недостижимым потолком. На стенах висели чаши с пламенем, однако они не разгоняли всю черноту помещения, зато вылавливали клочки паутины на пололке и в углах. Не было мебели и окон, только двустворчатая дверь слева от Миланы – словно ворота с кольцами вместо ручек. В другом конец коридора, напротив двери возвышались две крупные ступени и коридор расширялся в зал с таким же высоченным потолком. На стенах встречались забытые чаши с огнём, а окон не было. И виднелись большие, метра с два с половиной в высоту и один с половиной в ширину, очертания чего-то из металла.

Пурпурный огонёк приблизился к первой ступени.

– Что? – спросила Милана. – Туда?

Милана не понимала зачем, хотя сейчас она вообще не понимала происходящее; и отчасти думала (и надеялась), что спит. А раз она спит, то почему бы не последовать за таинственным огоньком.

Милана забралась на высокую ступень, словно ребёнок на парапет; выдохнула, и забралась на вторую. Поднявшись, она замерла и насторожилась, а в глазах трепетали: удивление, озадаченность – она поняла, что представляли собой те высокие очертания: большие зеркала.

В тёмном зале был хаос из этих зеркал. Какие-то стояли сами по себе, а их собратья валялись рядом; какие-то, словно умирающее деревья, наваливались друг на друга; какие-то наваливались на стены, а возле них зеркала были сложены небрежными стопками, которые грозили развалиться в любую секунду. Металл рам и подставок потемнел. Большинство зеркал было разбито, а оставшиеся осколки стали чёрными и отражали будто покрытый толстым лаком мазут. Те зеркала, которые не были разбиты – не отражали, а имели цвет и водно-воздушный тягучий водоворот.

Милана шла по залу и каждый тихий шаг отдавался холодным шёпотом от высоких стен. В раме ближайшего зеркала был голубо-ледяной водоворот. Приблизившись к этому зеркалу, Милана прищурилась от света и почувствовала холод – словно миниатюрные льдинки покалывали кожу; и, потерев предплечья, она поспешила от него отдалиться.

Другие водовороты имели болотный цвет, оттуда веяло сыростью и тиной, но и к ним Милана не приближалась. Встречались коричнево-зелёные водовороты – из них веяло прохладой и лесом. Встречались тёмно-песочные – из них веяло душной жарой. Из зелёных веяло влагой и жарой. А из коричнево-пшеничных обдавало ветром, пахло смесью: запаха травы и не ароматных цветов.