– Отец!…

Он вздрогнул и обернулся, перед ним был сын Джованни – его гордость и ежедневная радость, его надежда и тревога, извечный страх и всё большее непонимание. И так близко были его глаза, и так они были широко открыты, что Пьетро не нашёл что сказать, а только привлёк его к себе, неуклюже приобняв за плечи, и повёл за собой к низким ступеням церковной паперти, откуда, заметив мужа и сына, приветливо улыбалась им синьора Бернардоне. Там мысли Пьетро постепенно приняли оборот несколько иной – приветствия жены, дочерей и Лючии – их доброй и верной служанки – сделали своё дело и он, наконец, облегчённо вздохнул. Все были рядом – и Джованни, (Пьетро умилился, ему сейчас так и захотелось ласково назвать его Франческо («французик») – такое обращение к любимому сыну привёз он из своих поездок в любимые им французские земли), который  рассказывал, окружившим его сёстрам, что-то очень смешное, и Лючия, наблюдавшая за молодёжью со спокойной улыбкой, и жена Джованна, от которой он вдруг услышал тихие слова:

– О чём говорил с тобой так долго этот Альберти? О ночном приключении мне хорошо известно. Лючия рассказала мне об этом во всех подробностях. Но, может есть что-то, чего я не знаю? Меня в последнее время посещают печальные мысли…

– Как, и тебя тоже? – Пьетро воскликнул так громко, что стоящие рядом обернулись. Джованна же продолжала, никого не замечая:

– Вчера на исповеди отец Паоло меня как мог утешил, но откуда ему, такому молодому и неискушенному в этих вещах, знать дела семейные и, тем более, женские? Нет, решила я, сейчас нужно, понадеявшись на Господа (она осенила себя крестным знамением, Пьетро торопливо не преминул сделать то же), и самим прилагать усилия. Мне кажется, пришло время нашему Джованни помогать своему отцу в его делах. Это будет для него серьёзный шаг. Я говорила об этом вчера отцу Паоло, он с радостью, и, как показалось, с облегчением со мной согласился. Что скажешь, муж мой?

– Ты всегда так правильно рассуждаешь, что мне порой становится не по себе. Конечно же, пример отца должен подействовать! Как же я сам об этом не подумал!

Джованна значимо на него взглянула, а затем решительно произнесла:

– Сделай так, чтобы сегодня вечером наш сын остался дома. Поговорим серьёзно. А сейчас пойдем, месса скоро начнётся. Нас много и нужно занять наши места заранее, чтобы никому не мешать. Дети, пора! Успокойтесь и ступайте следом за отцом…

Серьёзного разговора с сыном вечером не получилось и не могло получиться. Джованни, спокойно выслушав родителей, вдруг заявил, совершенно их этим поразив, что вскоре отправляется на войну. И просит у отца и матери прощения, благословения и содержания…. О грядущей войне с Перуджей слухи в городе ходили уже давно. Но последнее было так неожиданно, что и Пьетро, и Джованна не знали, что ответить. Ночь их была мучительной и бессонной. А уже через день их улыбающийся сын верхом на прекрасной лошади, в сопровождении уже знакомого нам силача Филиппо появился на центральной площади. Там он и прочие молодые люди – все его приятели по пирушкам и набегам на фруктовые сады – был благословлен падре Паоло и вся эта пёстрая, малочисленная армия отправилась прочь из города чтобы присоединиться к таким же ищущим приключений легкомысленным юношам из соседних городков… Когда затихла вдали их весёлая песня, Ассизи как-то сразу притих и загрустил. Словно горячую кровь выпустил городу какой-то неопытный врач, как больному, в том нисколько не нуждавшемуся… Оставалось только ожидать скорого возвращения этих весёлых, красивых и нарядных юношей из боя, где их души повсюду искала холодная сталь. Ожидать, дыша каким-то новым, прежде неведомым воздухом, обнаруживая в птичьем пении печальные и непонятные звуки, и наблюдая возникавшие то здесь, то там серые, прозрачные тени… А эти тревожные зарницы в небе? А эти вихри, кружащие желтоватую пыль на пустынных улицах? Тоска, тоска была на душе у Пьетро Бернардоне… Незаметно и навсегда опустились уголки его рта. Не было прежней радости по утрам, объятий он избегал, с сожалением замечая, что его Донна Пика (иногда он и многие их знакомые в шутку обращались так к Джованне в минуты задушевных бесед) отдалилась от него тоже. Всё больше времени уделяла она церкви, где одна или вместе с другими женщинами проводила часы в долгих молитвах. Молоденький отец Паоло, встречая Пьетро на улице, ласково ему улыбался, а Бернардоне в ответ, соблюдая приличия, снимал свою шляпу, кланялся и проходил мимо. Никаких вестей от Джованни они не имели, хотя некоторые семьи, проводившие своих сыновей на эту войну, иногда получали короткие послания. И не было в этих посланиях ничего  утешительного. Так прошло долгое, знойное лето, а на самом пороге осени произошло в Ассизи странное, даже по тем неспокойным временам, событие. Поздним вечером, когда вечерняя прохлада уже лилась в открытые узкие окна, на темной и опустевшей улице Синих Птах чьи-то любопытные женские глаза заметили двух, бредущих куда-то, оборванцев. Жителей города и в мирное время трудно было удивить нищетой, много этих несчастных обреталось вокруг, надеясь на милостыню или промышляя мелкими кражами. Сейчас же, когда совсем недалеко звенели мечи, десятки их ежедневно проникали в город. Эти двое именно так и выглядели. То, что было на них надето нельзя было назвать одеждой – сплошная рвань, обуви не было вовсе. Один был небольшого роста, выглядел совсем ослабевшим и, видимо, был здесь впервые. Щуря воспалённые глаза, он часто оглядывался, словно хотел запомнить дорогу назад. Ноги его были совсем разбиты и он с трудом поспевал за своим спутником. Тот же, рослый бородач, двигался более уверенно, хотя и небыстро. Ничего удивительного, казалось бы, не было в этой странной паре. Но, спрятавшейся за ставнями окна и наблюдавшей за ними неизвестной синьоре, удивиться всё-таки пришлось, ибо случилось нечто невообразимое. Остановившись под серого камня стеной уважаемого в городе дома Бернардоне, они постучали в чёрную от времени, дубовую дверь. Далее произошло и вовсе чудо – после недолгих переговоров вход приоткрылся и они вошли. Было слышно как загремели замки, ночь как-то сразу вступила в свои права и до самого утра ничего более не происходило на улице Синих Птах. Город быстро засыпал, лишь иногда можно было услышать женский смех, но вскоре смолк и он. Было очень тихо. Замечали ли вы, что тишина в городе никогда не бывает полной? Вот и сейчас, когда отлетели прочь дневные суетные мысли, стоит только прислушаться и можно различить тяжёлые вздохи матерей, вспоминающих своих далёких сыновей, и жён, ожидающих своих мужей в холодных, одиноких постелях. Седовласым отцам, мучимым бессонницей, чудились удары колокола, и вопрошалось ими, не погребальный ли это звон, и утешали они себя, что это кровь стучит в ушах. А может не кровь? Похоже, это и вправду настоящий стук в двери…

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.