В отношении современного «человека дела», грех – это только убыточный способ достичь цели. Грех – упущенная выгода, и не обязательно в финансовой сфере. Однако, наверное, в человеке остались и какие-то неиндивидуальные сверхличностные оценки добра и зла.

Если использовать терминологию прошлого века, вспомнить Фрейда, можно сказать, что грех – это осуждение поступков, намерений, мыслей и настроений самого человека со стороны его сверх-Я, контролирующего органа, который образовался в нем в процессе эволюции, воспитания, это то, что осуждает и наказывает, что ушло вглубь души человека. «Наше развитие идет в том направлении, что внешнее принуждение постепенно уходит внутрь, и особая психическая инстанция, человеческое сверх-Я, включает его в число своих заповедей. Каждый ребенок демонстрирует нам процесс подобного превращения, благодаря ему приобщаясь к нравственности и социальности. Это усилие сверх-Я есть в высшей степени ценное психологическое приобретение культуры… с изумлением и тревогой мы обнаруживаем, что громадное число людей повинуется соответствующим культурным запретам лишь под давлением внешнего принуждения, то есть только там, где нарушение запрета грозит наказанием, и только до тех пор, пока угроза реальна. <…> Многие культурные люди, которые отшатнулись бы в ужасе от убийства или инцеста, не отказывают себе в удовлетворении своей алчности, своей агрессивности, своих сексуальных страстей, не упускают случая навредить другим ложью, обманом, клеветой, если могут при этом остаться безнаказанными, и это продолжается на протяжении многих культурных эпох» [9].

Где стержень морали современного человека? В душе? В целостном и выстраданном мировосприятии или во внешнем законе: в морали или в требованиях внутреннего сверх-Я?

В русской философии одним из фундаментальных трудов по вопросам этики является «Оправдание добра. Нравственная философия» Вл. Соловьева [3]. Это обширная работа, в которой предложен анализ метафизики добра. Автор предлагает ответы на основополагающие вопросы: «Можно ли жить без добра и быть “абсолютно безнравственным человеком”»?

Ответ отрицательный.

«Каковы корни добра: стремление к личному удовольствию, что в определенных случаях совпадает с благом для всех?»

«Стремление к благу для всех, что в определенных случаях тоже доставляет удовольствие?»

Главное – понимание, что в жизни есть смысл; это оправдывает и определяет добро, формирует основу для нравственной философии.

Это чистое кантианство, которое совпадает с тем, о чем говорили экзистенциалисты: смысла жизни нет, каждый поступок порождает смысл, и если не понимать этого, значит играть не по тем правилам, быть животным, а не человеком. В данной работе мы не ставим цель исследовать или сравнивать те или иные этические системы.

Без осознания греха не может быть этики. Но как осознаешь грех? Это дело личное, на этом только ученые, профессионалы могут построить этику. Обычный человек, к которому апеллируют ныне, может и не понимать этических течений и не интересоваться ими. Однако он человек. Как его определить? Безнравственных людей нет в принципе, абсолютно нравственных и святых тоже. Кто такой с этической точки зрения современный человек?

«Всемирный смысл жизни, или внутренняя связь отдельных единиц с великим целым, не может быть выдумана нами, она дана от века. От века даны твердыни и устои жизни: семья, живым, личным отношением связывающая наше настоящее с прошедшим и с будущим; отечество, расширяющее и наполняющее нашу душу содержанием души народной с ее славными преданиями и упованиями; наконец, церковь, окончательно избавляющая нас от всякой тесноты, связывая и личную, и национальную жизнь с тем, что вечно и безусловно. Итак, о чем же думать? Живи жизнью целого, раздвинь во все стороны границы своего маленького я, “принимай к сердцу” дело других и дело всех, будь добрым семьянином, ревностным патриотом, преданным сыном церкви, и ты узнаешь на деле добрый смысл жизни, и не нужно будет его искать и придумывать ему определения. В таком взгляде есть начало правды, но только начало, остановиться на нем невозможно – дело вовсе не так просто, как кажется» [3].

Самые сладкие стороны трех важнейших ипостасей духовного человека – семья, отечество и вера – не могли быть определены лучше.

Вл. Соловьев указывает, что в этом триединстве есть изъян, точнее, должен быть, иначе бы все жили согласно с идеалом о трех ипостасях. Раз не живут, есть изъян, а всякий недостаток порождает противоречия, споры, соблазны…

Человек в прошлые эпохи чаще всего сталкивался с моральным выбором в плотской сфере. Если представить, как жили люди до индустриализации, то убедимся, что они были тесно связаны со своими родственниками и соседями. До XV века даже благородные не одевали ночью ночную рубашку, а средний класс и неимущие жили в одной комнате одновременно четырьмя поколениями: дедотец-сын-внук и, соответственно, там же ночевали баба-мать-дочка-внучка. Далекие родственники, приезжая в дом к близким, жили вместе. Мораль была иная. Своровать деньги у соседа всегда считалось аморальным актом. Особенность меркантильного греха в том, что совершить его было трудно. Денег было мало, их хранили «за семью замками», в древнее время, выходя из дома, многие монеты прятали во рту за щекой. Но использовать другого человека в плотском мире было легко. Близкие родственники, наемные работники – это были те люди, которыми можно было пользоваться для своих плотских удовольствий. Право первой ночи – барин присмотрел себе крестьянку, хозяин воспользовался своей работницей… Воровать было нечего, кроме плоти, поскольку большинство людей ничего не стоило, только плоть могла быть как-то использована. Нравственность «находила» соответствующую лексику: не прелюбодействуй; живи нравственно; даже если видишь, что можешь воспользоваться кем-то в свое плотское удовольствие, не делай этого, поскольку это грех.

В первобытном обществе главными были, наверное, другие нравственные принципы, например, не отбирай у слабого еду, которая ему нужна для существования.

В современном мире секс, еда уже не так актуальны. В развитых странах пищи хватает, женщины защищены законом от посягательств сильной половины (и наоборот) независимо от того, кто этот мужчина: муж, работодатель, друг, родственник или сосед.

Появились новые возможности использовать других людей.

Нравственные убеждения не изменили вектор, но поменяли лексику: «Не укради!»

Не ешь первым из чужой тарелки! Не пользуйся телом ближнего, который вынужден терпеть и не может отказать. Не лги.

Заповеди – это не категорические требования рассудка. Это руководство к действию. Это принципы поведения. Они могут нарушаться. В это время как раз и возникает грех. Он рождается, когда нравственные принципы, которые человек признает, нарушаются им в силу некоторых причин.

Если причины оправдывают грех, значит человек безнравственный.

Если причины не оправдывают грех и человек понимает, что он сам должен отвечать за все то, что совершил, это нравственный человек.

Это самый сильный императив. Человек не может быть один. Ему нужны другие люди. Нравственность заключается в том, как человек оперирует ближними, поскольку каждый так или иначе использует близких. Близкими, конечно же, бывают и очень далекие люди. Можно быть здоровым, но разыгрывать роль несчастного, получать помощь от государства, красть у государства, значит – у ближних, всех налогоплательщиков. Можно просто красть у соседей, родственников и друзей!

С чужой точки зрения невозможно доказать, что крадешь у близких, как невозможно доказать существование Бога. В Бога можно только верить.

Грешен или нет, решай сам. А не решишь – узнаешь результат на Страшном суде, если веришь.

Эти «апокрифические высказывания» необходимо понимать просто, поскольку никакого другого смысла в них нет, ничего неясного не скрыто.

Современная этика предполагает, что каждый человек в той или иной форме зависит от выгоды. Каждый должен жить, чтобы получать выгоду. Это новая заповедь, на основе которой можно строить любые концепции. Могут возникнуть споры относительно любого проекта развития общества. Одно бессомненно: экономика страны должна развиваться так, чтобы валовой национальный продукт стабильно рос в среднем не меньше чем на 2 % в год. При отсутствии других ориентиров цифры начинают играть роль. Общество может развиваться как угодно: в сторону большей демократии, большей централизации, локализации, ориентируясь на развитие основных производящих регионов, культуры или спорта, но главное, чтобы выполнялся этот постоянный минимум – экономическая константа +2 % в год! Тогда можно забыть и о демократии. С этой точки зрения Китай равен США. Недаром обе страны называют локомотивом мирового развития. Такой подход может оправдать любые жертвы, которые приносит отдельный человек, предаваясь ежедневно мелким сладким порокам (зависть, подлость, высокомерие, ложь) не столько для личного наслаждения, а в качестве средства релаксации. Это, в свою очередь, воспринимается как закономерный этап на пути свершения главного труда человека работоспособного. «Без развитого, благополучного общества каждый человек – ничто» – так гласит основной закон современного государства, потому что, если обществу плохо, то и человеку не будет хорошо.