– И ничего не на ладан,  – возразила жена, которая в последние годы в разговорах с супругом использовала преимущественно прием эхолалии.

– Это еще более смешно и унизительно, чем пять лет просидеть в первом классе.

– И ничего не пять лет, – зеркально ответила жена. Но потом, видимо, спохватилась и, будучи женщиной интеллигентной добавила: – Нам не дано предугадать…

Похоже, жена и вправду была довольна. Исидор в тот же вечер получил возможность в этом убедиться, ибо, когда они улеглись, он после долгих колебаний решился как бы невзначай тронуть ее за плечо, а она в ответ на этот робкий сигнал, вместо того, чтобы привычно отвернуться, вдруг засопела, и супруг нежданно-негаданно получил доступ к ее телу. Он уже и не помнил, когда это было в последний раз.

***

Наутро Исидор проснулся ни свет, ни заря и, вдохновленный вчерашним успехом, засел за компьютер. Пусть голова его была пуста и в нее не приходила даже самая завалящая идея, пусть не получалось связать отдельные слова в какое-либо осмысленное предложение, но он твердо решил следовать рекомендациям Хемингуэя и выдавать обозначенную тем ежедневную писательскую норму в тысячу слов. О, это было мучительно! Его существо восставало против такого насилия над собственной музой. Как?! Он, поэт, пусть и в прошлом, уподобится железнозадому прозаику и начнет выдавливать из себя случайные слова?! И, тем не менее, Исидор продолжал тюкать пальцем по клавишам, пока, наконец, часа через два сам того не заметив, увлекся сочинением чего-то наподобие сказки в духе ранних Стругацких. Дело пошло веселее и когда жена отогнала его от компьютера, чтобы заняться бессмысленным просмотром случайных постов в фейсбуке, он с удовлетворением отметил, что перевыполнил норму Хэма вдвое. Он даже не стал перечитывать написанное, дабы не убедиться в том, что сегодняшний «урок» представлял собою графоманскую ахинею. Он мучился и мучил эту сказку еще два дня, пока ее не добил. Только тогда перечитал. И снова ничего не мог сказать о достоинствах и недостатках выдавленного из себя текста. «И прекрасно, – вновь повторил он про себя. – Никаких амбиций. Хорошо ли, плохо ли, – главное, что я хоть что-то делаю». У него даже родилась такая максима: Творчество – это процесс внесения смысла в жизнь автора, а если повезет – то и читателя. Иными словами, превращение существования в Бытие.

Хорошо сказано! Но напыщенно. Нет, не Ларошфуко. Но имена других авторов крылатых афоризмов в голову не приходили. Ладно, пусть будет Ларошфуко. Исидор записал свое изречение, открыв специальный файл, названный им для конспирации «Опавшие листья». Впрочем, делиться даже с женой этой фразой не стал. Ведь как пить дать засмеет. Сказку, впрочем, показал. Оказывается, даже при отсутствии амбиций все-таки абсолютно обойтись без читателя (пусть и единственного) невозможно.

Жене вроде снова понравилось. Она сказала, что неплохо бы написать несколько таких сказок, и тогда получится цикл. Сочинитель, не избалованный за последнюю четверть века даже самыми скромными похвалами, принялся за работу.

Ни он, ни жена и предположить не могли, что так, тихими шажками к Исидору приближается его запоздалая Болдинская осень.

Вскорости он написал еще две сказки. И тоже –  не было бы счастья, да несчастье помогло. Исидор в очередной раз был уволен с временной работы и привычно (ибо не впервой) обратился на биржу труда. Работы это учреждение даже в лучшие годы никому не предлагало, но исправно выплачивало смехотворное пособие. Всё лучше, чем ничего! Правда, надо было раз в неделю приходить туда и отмечаться, отстояв очередь. Зато все остальные дни Исидор испытывал почти такое же чувство свободы, как в детстве, когда заболеваешь или просто прогуливаешь уроки. И ничто не мешало отдаться творческому процессу, превращая существование в Бытие.

Жена честно прочитывала все им написанное, но ее оценок сочинителю вскоре стало мало. Он показал рассказ и сказки трем из своих оставшихся от лучших времен приятелей. «Вот, сподобился вдруг», – говорил он, смущенно подхихикивая.

Реакция приятелей оказалась смешанной. Уже упоминавшийся ранее обладатель густого и убедительного баса, который «иерихонская труба», тексты одобрил. Но не столько их качество (об этом он умолчал), сколько сам факт написания. Зато другой, не имевший, впрочем, никакого отношения к изящной словесности, человек прямой и грубый, заявил без обиняков, что лучше Исидору искать себя в жанре научпопа. Третий читатель, всегда избегающий сколько-нибудь ясных формулировок, высказался в том духе, что всякое творчество есть благо, сославшись при этом на блаженного Августина.

Исидор после столь сдержанной реакции ощутил укол уязвленного самолюбия, но свои опыты не прекратил. Напротив, почувствовал позыв к большой форме. И тут ему попался отзыв на книгу, покорившую мир. Речь шла о знаменитом эротическом романе «Пятьдесят оттенков серого». Как можно было понять из статьи, реакция профессиональных критиков на произведение юной Эрики Джеймс оказалась столь же сдержанной, как и отзывы приятелей на его собственные труды. Но какое значение имеет реакция высоколобых, если в первый же год по всему миру было раскуплено аж 120 миллионов экземпляров книги? «120 миллионов! Это ж надо!» – восклицал он про себя. Тут и возникла идея – повторить подвиг Эрики. «Ну, пусть не 120, пусть только один миллион – ведь и это куча денег…» – повторял он, помимо собственной воли возвращаясь к своей мечте номер раз. Способности к стилизации у него когда-то имелись. Так за чем же дело стало? Отчего бы не написать эротический роман? Тема интересная. А несерьезность идеи даже может стать подспорьем. Не будет этой, как ее, гипермотивации… Правда, Исидор ничего, кроме набоковской «Лолиты» в этом жанре не читал. Ну, так что? Почитаю, а потом воспроизведу. Получится даже не стилизация, а тонкая пародия, взгляду простого читателя незаметная, но заставляющая одобрительно хмыкать читателя непростого. Конечно, надо придумать псевдоним, желательно со звучным женским именем. Не под своим же такое печатать?

Но сперва надо ознакомиться с «Оттенками серого». Исидор нашел роман в интернете и чуть ли не с урчанием набросился на него. Впрочем, урчал он недолго. Знаменитая книга не впечатляла и, едва одолев полсотни страниц, он отбросил бестселлер навсегда. «Что ж, тем лучше! Уж спародировать такое, даже не читая, я как-нибудь сумею? И, глядишь, первый миллион в кармане!»

Эх, все-таки мой герой – очень наивный человек. Несмотря на почтенный возраст, ему не пришла в голову элементарная мысль, что успех в таком специфическом жанре – это лотерея, главный приз в которой уже получен той самой Эрикой. А потому, хоть ты убейся, пиши хоть в сто раз лучше и интереснее, второго выигрышного билета не вытащить. Впрочем, собственная наивность нисколько не помешала Исидору отдаться стихии эротического романа, а скорее даже наоборот. Он с самого начала знал, что главную героиню будут звать Марго. Стало быть, и имя авторши романа определилось – Маргарита. Фамилию он пока не придумал. Подражать Эрике Джеймс было ниже его достоинства. А не спародировать ли «Лолиту»? Да, да, именно! Чтобы не блестящий и остроумнейший педофил Гумберт описывал тончайшие движения своей многогранной души, а маленькая и заведомо глупенькая девчонка безыскусно поведала о своих переживаниях в связи с расцветшей, но грубо поруганной чувственностью.

Вначале дело шло со скрипом и с ошибками, неизбежными для начинающего автора. Кроме того, поначалу у него получалась откровенная порнуха. Жене такое не покажешь. Исидор знал ее неистребимое ханжество и легко мог спрогнозировать неизбежную реакцию. Скажет: «Какая грязь!», подожмет губы и больше ни одной страницы не прочтет. Хоть ты лопни! А он нуждается в читателе (пусть и единственном) хотя бы ради пресловутой обратной связи, без которой черт-те куда зайдешь. Пришлось многократно переделывать первую сотню страниц, устраняя излишние физиологизмы и прочие чисто мужские смакования подробностей. В конце концов, не без внутреннего трепета он решился показать супруге избранные места – самые, что ни на есть, безобидные. Она прочла и сказала только: «Живенько!» Что ж, и это уже больше, чем он рассчитывал.