– Домой пошли, мелкая. Разговор есть, – буркнул мужик, не здороваясь.

– Я с тобой, Ася, – подруга вскочила с лавки.

– Тебе там делать нечего, – сказал Жора, потом почти крикнул. – Не сиди, мелкая! Дело серьёзное!

– Позвоню через полчаса, Юль. Погуляем ещё, – сказала я.

Всё же пошла в подъезд и поднялась домой на лифте. Радость мигом исчезла, сердце забилось в тревоге. Что могло случиться? Где мама? Почему она вместе с отчимом не пришла?

Жорик запрся в комнату, не разуваясь. Я поморщилась, но промолчала. Потом он сел на диван и достал телефон.

– Смотри, придурочная. Это ты виновата.

Отчим показал мне телефон. Там было фото мамы, которая лежит на белых простынях. Её лицо всё в кровоподтëках и сильно опухло.

Видно штатив для капельницы.

– Мама в больнице?! Почему я в этом виновата?! – воскликнула я.

Жора подскочил, взял меня за горло и сжал.

– Ты совсем тупая?! Мозги куры склевали?! Мать просила помочь мне?! Просила! Продали бы квартиру, и ничего этого не было бы! Я обещал отдать вам деньги, как дом купят! Ты отказала, корова тупая! Теперь получай! Подкараулили Любу вечером после работы и избили! – закричал Жора.

– В полицию надо обратиться, – прохрипела я.

Отчим меня отпустил, и я чуть не упала. Села на диван, стала потирать горло и глотать воздух.

– В полицию? Ты же не в курсе. Владелец машины – сын шишки из местного отделения. Теперь иди, заяви ему на сынка. Угадай с трёх раз, кто быстрей за зону поедет: он или ты? Найдут какое дело пришить. Я не скрываю, сидел за дело. Но и невинных по тюрьмам повидал. Схватили тебя, дело закрыли, в суд отправили, звёздочку на погон получили. Отработанная ещё в девяностых схема. Ты потом можешь в суде кипятком ссать, доказывая, что не верблюд – всё равно на зону поедешь. Пострадавший сказал, что потом хуже будет. Он же ещё травмы получил. Вот так. Я из-за тебя на зону не хочу, мелкая. Мать ещё раз, не дай Бог, пострадает или ты.

Отчим мерил шагами комнату. Я смотрела на него круглыми от шока глазами. Маму было жалко. В полицию идти, по словам отчима, нельзя. Квартиру продавать? Ради лысого я на это не пойду. Только вот не хочу, чтобы мама опять пострадала. На глаза навернулись слëзы.

– Маму можно навестить? – всхлипнула я.

– Хоть сегодня. Время ещё есть. Она в относительном порядке. Продержат дня два и выпишут дома синяки долечивать. Не реви, мелкая, всё хорошо будет. Пропишу вас у себя, пока своё жильё снова не купите. У меня там сделка с домом только наклëвывается, а квартиру уже через два дня купить могут. Я нашёл покупателя. Он хоть сегодня заплатит, но Любочка в больнице, – нервно сказал Жора.

– Ладно. Я согласна продать. Перееду к вам в квартиру, – обречëнно ответила я.

– Почему на «вы», мелкая. Мы теперь родня, – отчим попытался погладить меня по голове, но я отшатнулась. – Мать в больничном городке. Корпус хирургии. Второй этаж. Пятая палата. Ничего ей не неси. Я всё, что надо, уже оттарабанил.

Георгий развернулся и пошёл на выход. Я тоже ринулась в прихожую. Скоро пять. Осталось каких-то два часа, чтобы попасть к маме.

В больницу я приехала уже в шесть вечера. Надела бахилы и беспрепятственно прошла в отделение. Мама тихо шла по коридору. Я подбежала к ней. Осторожно обняла, здороваясь.

– В столовой была, – мама обняла в ответ. – Всё хорошо, не плачь. Рентген сделали. У меня только ушибы. На лице пару синяков. Ничего страшного. Завтра ещё капельницу поставят, и домой.

Я подняла голову. Действительно, отёк вокруг глаз спал, и её вид теперь не столь удручающий. Можно надеть большие солнечные очки, и всё прикроется.

Мы пошли в палату. Мама там лежала не одна. Четыре койки в помещении, но соседок не было. Я помогла ей лечь, а сама села на стул.

– Жора приходил. Рассказал всё. Я согласилась подписать продажу квартиры. Не хочу, чтобы ты снова пострадала, – с грустью сказала я.

– Хорошо. Тогда послезавтра прямо из больницы поедем и всё оформим. Георгий говорил, что покупатель нашёлся. Я пока на больничном дома буду. Надеюсь, лицо заживёт до твоего выпускного, – мама улыбнулась.

– Две недели до него. Успеет зажить. В крайнем случае тональником замажем. И всё равно я считаю, что нужно в полицию идти.

– Так приходили уже сюда. Меня же по скорой привезли. Врачи обязаны в полицию сообщить. На меня сзади напали. Ударили по голове, потом избили, – со стоном сказала мама.

– Ты сказала, что с вас деньги требуют? – поспешила спросить я.

– Сказала. Они говорят, что раз на рефрижераторе страховки не было, Жора обязан оплатить ремонт машины и лечение водителя. Это любой суд подтвердит. Посоветовали расписку брать заверенную у нотариуса, когда деньги отдавать будем. Нападение на меня с ограблением связывают. Темно уже было. В подворотне свет не горел. Сняли с меня золотые украшения. Два кольца, серьги и цепочка с кулоном. Жора сказал, что драгоценности забрали для отвода глаз. Только кто же нам поверит? – с грустью поведала мама.

– Ладно, прорвёмся. Главное, чтобы нас потом твой Жорочка не обманул.

Пришли мамины соседки по палате. Я поздоровалась и перевела тему разговора.

Асият

Маму выписали из больницы. Мы сразу поехали оформлять продажу квартиры. С нами был противный Жорик. Именно на его счёт покупатель перевёл деньги.

Я была этим недовольна. Предпочла бы, чтобы мама отдала деньги владельцу иномарки. Мать ответила, что муж сам со всем разберётся.

Новый владелец дал неделю, чтобы мы увезли свои вещи.

– Завтра суббота, всё, что нужно, мы заберём. Мебель у меня есть, поэтому её можно на свалку, или оставьте себе, – улыбнулся отчим во весь рот.

После сделки направились собирать вещи. У мамы всё ещё кружилась голова, поэтому я позвала Юлю, чтобы помогла нам.

Отчим ушёл на балкон курить, мама на кухню, чтобы заварить чай. Подруга воспользовалась моментом и шепнула:

– Ася, жаль, что ты в другой район уезжаешь.

– Мы можем встречаться на нейтральной территории. Гулять в парке, например. Сейчас же лето. Потом будет особо некогда – снова начнётся учёба. Станем переписываться в «ВК», – с грустью ответила я.

– Отчим твой так смотрит, что аж оторопь берёт. Как твоя мама с ним живёт?

– Это он на нас с тобой так зыркает. На маму влюблённым взглядом только. И голосок елейный. Любочка, радость моя, – буркнула я. – Ты не думай, я не ревную, просто мне не верится, что это из большой любви.

Отчим вернулся в комнату. Мама позвала пить чай. Все дружно пошли на кухню. Уселись за столом. Лысый сидел напротив меня, что ужасно бесило. Мне почему-то казалось, что он всё время раздевает меня взглядом.

Как буду с ним жить? Мама сказала, что у отчима двухкомнатная квартира. Они из спальни переберутся на диван в зале, а мне освободят койку. Там даже запираться при желании можно, потому что на двери щеколда с внутренней стороны.

Вещи собирали пару часов. Всё укладывали в коробки, которые откуда-то притащил Жора. Ещё у нас с мамой был большой баул и чемодан на колёсиках. В нашей семье никогда не шиковали, и одежды было по минимуму.

Я мечтаю когда-нибудь много зарабатывать. Тогда смогу купить себе и маме приличную одежду и обувь. Больше никто не будет надо мной смеяться. Говорить, что я – дочь нищенки. В кулинарном техникуме должно быть полегче. Я слышала, что буллинг среди студентов встречается намного реже, чем среди школьников.

– Вот и всё. Завтра сосед мой дома будет. Он обещал на своей машине вещи перевезти, – улыбнулся отчим.

Он стоял посреди комнаты нашей маленькой квартирки и потирал довольно руки. Вернее, жильё уже не наше. А жаль. Скоро приедет новый владелец, начнёт делать ремонт, выкинет мебель на помойку.

На глаза навернулись слёзы. Мне было жалко со всем расставаться. Я здесь выросла. Мама получила эту квартиру от государства как раз перед самыми родами, а до этого ждала её в комнате общежития.