Там душа в суете повседневной не мается,

Оторвавшись от тела – уже не болит.

2019

Я уйду. Но хотелось бы

снова вернуться,

бестелесно блуждать в суетливом потоке людей,

тихой заводью быть, как вода дождевая на блюдце,

и сновать в жаркий полдень четой лебедей,

расцветать по весне акварелью мимозы,

суховеем лететь в непроглядную даль,

по холмам проноситься как бури и грозы,

разделяя с живыми тоску и печаль,

ожиданьем томить свою бедную душу,

снова верить во что-то, напрасно хотеть…

Ты услышь меня, Господи!

Отче, послушай,

Как хотел к твоим ангелам я улететь.

Дай мне веры святой перед алым закатом

(там не будет ни зла, ни тревог, ни забот)

в то, что снова горячий души моей атом

на рассвете в груди чьей-то вдруг оживёт.

2019

Легла дорога к храму гладко,

По ней идёт седой старик,

Остановился у оградки,

Его сияет бледный лик.

Побрёл, ступая еле-еле,

Спешит, как будто не спеша,

Едва душа таится в теле,

Но к жизни просится душа.

Туда, где вечная обитель,

Туда, где вьётся чистый дух,

Где не лукавит небожитель,

И антифон ласкает слух.

Последний путь – дорога к храму,

Потом – неведомая даль.

Мы получили телеграмму,

И старика нам стало жаль…

1993

Друзья уходят в никуда.

Не возвращаются обратно.

Как жив? – не спросишь деликатно.

Друзья уходят в никуда…

Звучит их голос ниоткуда,

Вчера бежал по проводам.

Всё отдаю и всё отдам,

Чтобы бежал он ниоткуда.

Все голоса – наперебой,

А этот был всегда некстати.

В больничной умер он палате,

Не рядом – но всегда со мной…

Неведом вечности покой.

И всё нам кажется в избытке,

И оставляем мы пожитки,

Душа уходит в мир иной…

Друзья уходят в никуда.

Не возвращаются обратно.

Как жив? – не спросишь деликатно.

Друзья уходят в никуда…

2011

Час вечерний

Когда последний солнца луг погас,

И в небесах горит звезда ночная,

О, как люблю я этот тихий час,

Течения часов не замечая…

Что создано – мерещится вокруг.

Всё это принимаю без разбора…

Пришла. Сидишь. Пойми меня, мой друг,

Случайный соучастник разговора!

Мир сном объят. Беззвучна тишина.

И блик луны мерцает за окошком.

И с телом вновь душа разлучена,

Гуляет независимо, как кошка…

Ей в этом мире одинокой слыть,

Такими уж витают наши души,

Ей всё б хотелось в мире изменить,

Себя не потеряв и не порушив.

2015

Можно придурь позволить себе, а не одурь.

Можно реквием слушать, купаясь в мажоре.

Можно выпить вина, превращённого в воду.

Можно крылья сложить, опасаясь ожога.

Можно выловить зверя, назвать его – Авель,

Жизнь земную нарочно сочтя за арену,

Нарядить его пуделем, когти подправить

И пойти с ним гулять на цепи непременно.

В разнотравье, принявшем насильственный постриг

До газона, униженном и укрощённом…

Понимая, как на свете всё это не просто,

Шрам от лоботомии прикрыв капюшоном.

2022

Бессмертие

Бренна наша жизнь

и мы тоже.

Такая будет тихая вода.

Чуть тронет ветер листьев отражение.

И я уже не буду никогда –

Я буду в новом мире и движении.

Ко мне придут берёза и сирень,

Корнями и ветвями соплетаясь…

Вот только жаль —

в такой чудесный день

Уже я отлюблю, уже отмаюсь…

1987

Созерцание

Верую, ибо это абсурдно.

Я мудро жил. Спокойно встречу смерть.

Живая плоть моя готова

Тоску и боль перетерпеть,

Надеть тяжёлые оковы

Пустыни мира и времён…

Вдохнув густой тяжёлый сон,

Утратив трепет свой случайный,

Я стану частью вечной тайны.

Я разгадать её хотел,

С ней гордый разум жаждал встречи –

Горели у иконы свечи,

Свечи огарок догорел…

1981

Жизнь

Могучий ствол, палимый зноем,

Уныло чахнет. Как металл,

Звенит листва, сухой золою

Летит на гребни раскалённых скал.

Всё жаждет – каплю, каплю влаги!

Один глоток к сухим губам

Из полувыпитой баклаги

С песком и солью пополам!

Но день прошёл. Луна мерцает.

Звезда – ночной александрит.

Топор по дереву гуляет,

Костёр дымится и горит…

И снова день. Песок колючий

Заносит пень… Издалека

Плывут седые облака,

И, как стада, кочуют тучи.

И дождь пошёл. Оно – спасение!

Молитве вняли небеса!

На листьях и́скрится роса,

Окрест – мелодии весенние!

Не то – урочная судьбина,

Короткий нашей жизни путь…

Едва пройдём мы половину,

Едва свершим мы что-нибудь,

Так скоро мы, скудель земная,

В прах превратимся. Суховей

Его повсюду разбросает

Рукой безжалостной своей.

1982

Я – миг земного бытия.

Я – свет,

я – воздух,

я – былинка,

Всегда, во всём и всюду – я,

В руках бесформенная глина.

Меня слепили –

мотылёк

Бесшумно плещется в пространстве,

То я – цветок, себя пью – сок,

Хмелея от непостоянства.

Моя мадонна над водой

С крылом застыла – коромыслом,

Она читает не меня,

Она во мне не видит смысла.

Потом появятся значения,

В словах оформятся они,

В свободной форме изречения

Во все оставшиеся дни,

Когда в истерзанном сознании

Созреет медленно вопрос —

Так чем же это мироздание

Ты, в нём рождённый, перерос?

1987

Точка отсчёта

Уже зари вечерней алый луч погас.

Созревшее падёт на землю семя,

И с силами собравшись всеми,

Рожденья встретит свой урочный час.

В земле, в слоёной квашне чернозёма,

Корнями будет пить пьянящий сок,

Зазеленеет тополем у дома,

Клоня главу на розовый восток.

Час бытия – лишь миг существования,

Не требуя ни выплаты, ни дани,

Стоит, как дождь, чтобы оставил кто-то

Труды свои земные и заботы…

И соизмерил годы и тревоги

С масштабами космической дороги.

1988–1992

Из Луиса де Гонгора-и-Арготе,

1627 г.

В порыве ослепительных мгновений

К огню стремится белый мотылёк,