Этот вопль я запомню надолго. Даже не вопль, а судорожный хрип. Он прорвался со стороны моря и больше не повторялся.

К этому часу вечер успел окутать побережье дымкой тумана и прохладой. Легкий озноб сменился липким потом от этого душераздирающего крика.

Я вгляделась в морскую даль. Крик донесся со стороны дальнего буя. Последний яростно кидало волной из стороны в сторону и обдавало белой пеной. В моих ушах до сих пор звучал этот полустон-полувой.

Буй снова приподняло и бросило с волны вниз. Следом за ним водная масса потянула темный предмет и тут же накрыла его собой.

Я продолжала напрягать зрение и слух. Тишину нарушали лишь шипение и удары волн о берег. «Предмет» (закрались ужасные подозрения насчет этого неопознанного объекта) показался снова. Волна, несущая его, небрежно колыхнулась в сторону берега. Настигающая ее следующая по высоте и мощи явно превосходила предшественницу. Мгновения хватило для опознания «предмета».

– Еж твою дрожь! – не удержавшись, произнесла я.

Теперь не оставалось сомнений: в море человек.

Штормовые волны яростно нападали на берег, оставляя за собой мутную пену и стремительно скатывающуюся вслед за водой гальку.

Чем дольше сохранялось ровное поле воды у берега, тем страшнее и яростнее оказывалась пришедшая новая волна. Галька, пена, мощный напор воды – все с разрушительной силой неслось к берегу.

Человек за буем показался вновь. Похоже, он не оказывал никакого сопротивления волнам, а послушно следовал воле стихии.

Смотреть на происходящее дольше было равносильно наблюдению за экзекуцией. Но заставить себя войти в море означало выступить самой в роли мученицы.

С тоской посмотрев на бурлящее море, я разделась и подошла ближе к воде. Выбирать момент захода в воду следовало очень тщательно. В противном случае волна будет кувыркать меня по гальке до пенистого прибоя.

Выждав, когда очередной вал «вырастет» в полный рост, но еще не начнет закручиваться, я разбежалась и с закрытыми глазами нырнула под волну.

На какое-то время меня окутали холод и тьма. Отвратительное ощущение. Плыть на глубине было несколько легче, но течение относило вбок. Вынырнув и осмотревшись, я стала грести в сторону темнеющего буя. Пока я решила ориентироваться на него.

Работать руками и ногами приходилось очень активно. Утопающий бездействовал, а это внушало опасение.

Нас отделяло метров пять, и я различила в темноте распластанные по воде длинные волосы. Удалось разглядеть яркий оранжевый верх купальника.

Следовательно, передо мной была женщина.

Голова в очередной раз скрылась под водой. Мне пришлось сбавить скорость для определения правильного направления.

Каждая новая волна заставляла меня останавливаться в нерешительности и всматриваться во тьму, пытаясь разглядеть тонущую.

Голова неожиданно возникла рядом с буем. Я ринулась туда в надежде, что жертва вечернего заплыва догадается уцепиться за канат. Не догадалась… А может, не смогла.

Я вынырнула в метре от красной бочки. Никого. Уцепившись за якорный трос, я пыталась восстановить дыхание. Вокруг – темные воды и отблески заката на них.

Женская голова появилась снова и вместе с волной понеслась к берегу. Я кинулась вдогонку. Но не успела сделать и пары взмахов руками – волосы скрылись под водой. Надежды на спасение жертвы почти не оставалось. Тем не менее я продолжала кружить по мутной воде, внимательно, насколько позволяли волны, наблюдая за поверхностью.

Мои силы были на исходе, и я перевернулась на спину. Надо мной нависли темное низкое небо, нарождающаяся луна и кое-где звезды. Опустив взгляд, я чуть не вскрикнула от испуга и неожиданности.

В метре от меня на волнах качнулось тело человека. Опомнившись, я с размаху накрыла его собой, крепко уцепившись за волосы и руку.

Тащить ее к берегу было трудно. Несколько раз я, пожалуй, была близка к обмороку от страха и перенапряжения в борьбе с волнами.

Однако самое страшное испытание ожидало меня в непосредственной близости от пляжа. Каждая разбившаяся волна сползала обратно в море, увлекая за собой все, что попадало в эту «ровную» зону. Раза три я вместе с бесчувственной девушкой пыталась выкарабкаться. Нас снова и снова накрывала огромная волна, утягивая назад и не позволяя закрепиться на берегу.

Реальность превращалась в кошмарный сон. Хотелось лишь быстрее проснуться. Спасло отчаяние. Я еще крепче стиснула руку девушки и на гребне большой волны понеслась вперед. Шмякнувшись о дно и собрав последние силы, волоком потащила свою ношу к пляжу. Вероятно, волна была слабее остальных, а может, я успела быстро выбраться на безопасное место, но больше вода нас не захватила.

Сделать девушке искусственное дыхание оказалось делом очень нелегким – ноги и руки меня не слушались.

Постепенно спасенная стала проявлять признаки жизни. Однако воды она успела наглотаться предостаточно, и мне пришлось изрядно потрудиться, выливая из нее лишнюю жидкость. Зрелище, скажу вам, малоприятное. Наконец-то бульканье из горла «пловчихи» превратилось в нечто похожее на членораздельную речь. А с возвращением рассудка на меня обрушили поток слез и упреков:

– Зачем лезете не в свое дело? Просили вас? Отстаньте от меня все… Идите вы…

Снова слезы и всхлипывания. Пусть мои старания по спасению утопающей никто не оценил, но такого отношения я точно не заслуживала! Я справедливо возмутилась:

– Ну, знаешь! Табличку бы оставила: «Не мешайте, хочу утопиться!» Я не такой любитель плавать, чтобы за здорово живешь здесь барахтаться. Обратно на место утопления пожалуйте самостоятельно, без моей помощи. Я, кстати, вообще бесплатно не работаю…

Тут только я ее как следует рассмотрела. Довольно миловидная миниатюрная девушка, а скорее даже девочка. Вода все еще стекала с волос – это придавало ей совсем несчастный и жалкий вид.

Мне действительно стало ее жаль. Очень.

– Слушай, тебе ведь лет пятнадцать, что ж так рано жить надоело?

– Мне шестнадцать, а жить мне было хорошо, пока сюда не приехала.

– Так, может, уезжать пора?

– С этим проблемы, и почему я вам должна все объяснять?

Логично. Мне стало ясно, что девочке необходима помощь. И раз уж я начала, то надо доводить дело до конца. Это очевидно. Поэтому я продолжила разговор:

– Ну, тебе будет легче рассказать мне, потому что про твой «заплыв» я уже знаю, а другие нет.

– Я не то что рассказать, я думать об этом не могу.

Опять слезы и рыдания.

– Ну хорошо, давай просто познакомимся. Я – Таня Иванова. Тебя ведь тоже как-то зовут?

Девочка посмотрела на меня полубезумным взглядом, затем уткнулась головой в песок, и плечи ее часто затряслись.

Это была истерика. Нервы моей спасенной были на пределе. Пришлось бить ее по щекам и хорошенько встряхнуть. После криков: «Что вы со мной делаете?», «…Отпустите сейчас же!» – наступило затишье. Этим я воспользовалась:

– Ты меня слышишь?

Дождавшись утвердительного кивка, я продолжила:

– Ты вся дрожишь, и вполне возможно, что это от холода. В таком состоянии тебе возвращаться домой не стоит. Ты не одна здесь?

Испуганный кивок в ответ.

– Пойдем ко мне, согреемся и успокоимся, – тоном, не терпящим возражений, выдала я.

Во взгляде и в жестах моей юной знакомой не было ничего, кроме опустошенности и покорности. Я уже стала опасаться за ее нервную систему.

Что может ожидать неопытную молодую девочку на курорте? Грабеж, изнасилование? Наркотики? По глупости совершенное преступление? Да все, что угодно! Для таких выводов необязательно работать в детективном агентстве.

Вечерняя прохлада действительно бодрила и подгоняла. Я отыскала сарафан девочки, брошенный недалеко от берега, перекинула его себе через плечо. Девочку подхватила под локоть и направилась в сторону гостиницы.