– Привет, Левай. – Не глядя на мужчину, поздоровалась Бонни.

– Куда спешишь, потаскушка? – С насмешкой спросил мужчина, сверкая в сторону сестры липким взглядом.

– Пропусти меня. – Пытаясь обойти брата, попросила Бон. – Я устала и хочу спать.

– Так устала, что не сделаешь мне приятно? – Источая презрение, граничащее с похотью, рассмеялся Левай, не позволяя брюнетке попасть на лестницу. – Ну же, Бон, не ломайся. – Надвигаясь на нее, протянул мужчина. – Не заставляй меня применять силу. – Прошептал он, своими тонкими губами, что были обрамлены рыжей бородкой, с шумом опустив руку на стену, перед лицом сестры.

Рассматривая складки на мужском рукаве, Бонни надеялась, что он уберет руку и наконец-таки даст ей возможность пройти и спрятаться в своей комнате.

– Посмотри на меня, – С презрением фыркнул мужчина, приблизив губы к женской мочке, из-за чего отвращение подогнуло ее колени. – Ты должна быть на седьмом небе от счастья, что я обратил внимание на такую как ты…

Прижавшись к стене, чья сырость, казалось, начинала пропитывать женскую куртку, Бонни упрямо не поднимала глаз на лицо мужчины, который считал ее вещью. На сводного брата, чей взгляд покрывал ее грязью и липким желанием похотливых мыслей.

– Ай! – Застонав, вскрикнула Блум, когда он в раздражении дёрнул ее за волосы, задрав лицо к блеклому свету коридорной лампы. – Левай, отпусти! Мне больно!

На лице мужчины моментально расплылась жестокая и удовлетворенная улыбка.

– Ранят не только поступки Бон-Бон, но и отношение. Твое высокомерие и самомнение, – С рычанием произнес мужчина, опалив дыханием щеку и шею сводной сестры. – Думаешь, ты лучше меня? Лучше нас? Думаешь, ты неприкосновенна? – Сильнее стянув волосы брюнетки, с нескрываемой ненавистью спросил Левай.

Зажмурив глаза, Бонни молчаливо сглотнула ответ, который наверняка не удовлетворил бы мужчину. Ведь цель его вопросов был вовсе не диалог, а унижение, которое брюнетка переживала каждый раз встречаясь с братом. Насилие, – моральное и физическое – к которому невозможно было подготовиться заранее или хотя бы мало-мальски привыкнуть.

– Я бы убил тебя, – Мечтательно пророкотал мужчина, оскалив зубы в мерзкой улыбке. – Сделал тебя своей, а после… – Поднимаясь второй рукой к горлу девушки, прошипел одержимо мужчина. – Свернул бы твою тоненькую шейку.

Облизав судорожно губы, Левай уставился на шею Бонни, где пульсирующая венка испуганно пропускала через себя дрожь женского сердцебиения. Артерия, которой ему нестерпимо хотелось коснуться губами. Соблазн, поддавшись которому, мужчина точно бы не устоял и воплотил в жизнь все те угрозы, которые красочными полотнами рисовались в извращенном воображении.

– Но, – Разочарованно отстранившись, выдохнул Левай. – Ты ещё нужна нам живой.

Тяжело дыша, Бонни открыла глаза и судорожно сглотнула, предвкушая свободу от тисков, которые все еще удерживали ее на месте. Стоило брюнетке поверить в окончание этого пыточного акта, как брат с силой дернул ее за волосы и без толики сострадания ударил головой о стену. Испытывая режущую боль в области брови, девушка шипящим стоном вырвалась из рук Левая, который тут же ослабил хватку.

– Что здесь происходит? – Шоркая ногами и волоча по полу пояс своего шелкового халата, спросил Дэкер, чей взгляд никак не мог сфокусироваться на сыне и падчерице. – Что за шум?

Опустошенная наполовину бутылка в руке отчима, яркой жидкостью плескалась из стороны в сторону, пока мужчина приближался к Леваю и Бонни, по чьему веку поползла тонкая змейка теплой крови. Дэкер Блум, никогда не пренебрегал дешёвым пойлом. Ему было плевать на сорт, бренды и качество выпивки, ведь после второй бутылки они мало чем отличались между собой. Многим важнее для мужчины были вещи. Разодетый словно король среди помоев, он спускал на наряды каждый свободный цент, пренебрегая нуждами окружающих и даже временами родных детей. Игнорируя траты на физиологические потребности, а так же заботы о жизнеспособности дома, которые негласно падали на плечи Блум.

– Расскажешь ему, сестричка?– Злорадно усмехнулся Левай, привлекая плавающий взгляд отца к брюнетке.

– Что? – В непонимании поморщился мужчина, теряя на мгновение равновесие и фокус. – Ты… – Он широко раскрыл глаза и завалился вперед, в сторону падчерицы. – Что ты опять натворила, мерзкая тварь!? – Расплескав часть виски на свои туфли и брюки, взревел гневно Дэкер.

– Ничего. – Потупив взгляд в пол, как можно спокойней прошептала девушка.

– Ну, не скромничай, – Убрав руку от стены, но все еще не позволяя Бонни сбежать, лукаво сказал Левай. – Такой важной персоне как ты, это не к лицу. – Взглянув на отца, в чьих глазах заплясало пламя ненависти, мужчина самодовольно продолжил. – Другое дело мы – простые смертные, не выказывающие должного уважения наследнице. Той, в чьем присутствии мы должны падать ниц.

– Вот значит как?! – Приблизившись вплотную к падчерице, вскрикнул в презрении Дэкер, окатив ее лицо своим смердящим дыханием. – Думаешь, ты особенная? Думаешь, ты лучше нас?

– Я такого не говорила. – Отвернув лицо, ответила отчиму Бон-Бон.

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – Заорав на весь особняк и, забрызгав слюной волосы брюнетки, взбесился мужчина.

Медленно повернув лицо в сторону Дэкера и Левая, Блум молчаливо взглянула на отчима, искренне надеясь, что эта беседа закончится раньше, чем на ее теле вновь появятся новые синяки и отметины.

– Прекрати, пап, – Положив руку на плечо старика, с снисхождением проговорил мужчина. – Не стоит тратить на нее свои силы и нервы.

Тяжело сглотнув, Бонни с отчаянием посмотрела на сводного брата, в чьих глазах танцевало нефритовое пламя жестокости. К сожалению, подобный акт дипломатичности не нес в себе никакого созидания. В случае с этими людьми, он лишь провоцировал агрессию, которая негласно давала право мужчинам семейства Блум распускать свои руки.

– Мы для нее пустое место. – Сверкая злорадством в сторону сводной сестры, прошептал на ухо отцу Левай.

Дрожа одрябшим лицом и краснея словно гранат, Дэкер в отвращении скривил губы и обрушил на щеку падчерицы звонкую пощечину.

– Думаешь, раз твоя тупая мамаша награбила для тебя наследство из моего кармана, ты имеешь право превозноситься над нами? – Медленно моргая и размазывая слова, словно сливочное масло по зубам, спросил у "дочери" мужчина.

– Нет, сэр. – Сдерживая слезы боли и оскорбления, прошептала Бонни, чью щеку украсил алый след оплеухи.

– Что!? – Щуря глаза и чуть ли не наваливаясь на девушку, проорал мужчина, сотрясая и без того дряблые стены дома. – Смотри на меня, я сказал!

– Я не превозношусь над вами. – Посмотрев на Дэкера, чуть громче, ответила Бон-Бон. – И не считаю себя лучше вас…

Не дав договорить падчерице, Дэкер с силой впился пальцами в щеки девушки, приблизив к ней свое лицо, покрытое повсеместно лопнувшими капиллярами, которые утопали в седой щетине, украшенной, словно рождественская ёлка, крошками еды.

– Ты ничтожество. – Внушая, проговорил мужчина, вызывая у Бонни рвотный рефлекс от зловонной близости. – Ты грязь и такая же идиотка, как и твоя мать, безмозглая аристократка, жаждавшая тепла и ласки, отдавшаяся мне ради своей никчёмной дочери, в надежде, что я заменю ей отца. – Насмешка, тошнотворной отрыжкой ударила в нос брюнетки, из-за чего та, задержала дыхание и закрыла глаза.

Но стоило векам Бон-Бон сомкнуться, как Дэкер сильнее сжал пальцами щеки падчерицы, причинив ей тем самым новую порцию боль.

– Забудь о деньгах, которые тебе оставила твоя покойная мамаша! Я заберу у тебя все! Все до последней копейки – каждый доллар и цент! – Сверкая алчностью в сторону брюнетки, процедил с презрением мужчина. – Можешь считать, что так ты отплатишь мне за мою доброту. – Прогоготал Дэкер, покосившись в сторону сына. – За крышу над головой и мое безмерное терпение к такой потаскухе, которая раздвигала ноги перед каждым встречным в этом городе, позоря имя нашей славной семьи.