Мика поднялась и пошла обратно. Солу потрясли ее слова. Только теперь она восприняла ситуацию серьезно. От утреннего настроения не осталось и следа. Стало даже хуже – она поняла, что ничего не изменилось, перед ней случайно открылся кусочек иной жизни, но перед глазами сразу захлопнули полог.
Некоторые действительно заметили выходку Солы. В их числе была Лис. В качестве женщины вождя, она считалась первой среди слабой половины племени. Однако если Сола согласиться стать женщиной Брэда, главной будет она, потому что родилась здесь, в то время как Лис украли во враждебном племени. Но не это было главной причиной. Она была тайно влюблена в Грома. Они были почти ровесники – Лис всего на год его старше, ей шестнадцать весен. По характеру Лис была мягкой и нежной, но она очень не любила Солу. Поэтому она все рассказала вождю, когда вернулись охотники.
Брэд пришел в ярость, но сумел обуздать себя и не тронул Солу. Дело в том, что ему нужно было ее согласие на соединение с ним. А он сильно сомневался, что получит его. Ее брат был молод и хорош, он понимал это. Только жестокость его нрава могла оттолкнуть Солу и выбрать его, Брэда. Поэтому он отбросил и вторую мысль – пойти надавать пинков пленнику. Вождь молча проглотил злобу и отложил решение вопроса на потом.
Неудача не остановила Лис и после ужина она рассказала о происшествии Грому. Он не показал никаких эмоций, продолжая лежать возле костра, закинув руки за голову, смотреть на небо. Но спустя время поднялся и пошел к Мике.
Увидев улыбающегося Грома, Мика, которая и его воспитала после смерти матери, шутливо спросила:
– Ну как, готов принять женщину к своему очагу? Уже присмотрел?
– Присмотрел. Но пока не совсем готов, – продолжая улыбаться, ответил Гром, – надо выполнить пару подготовительных действий. Так ведь? Как ты считаешь? Мне кажется, что-то идет не так.
Подойдя к пленнику, он спросил его:
– Ты почему сидишь на моем месте?
Тот поднял голову, пытаясь понять, чего от него требуют. Но не успел – удар тяжелого кулака обрушился на его челюсть, почти одновременно со вторым ударом по другой стороне лица. Затем они посыпались один за другим, пока Тармир не свалился на землю, подтянув ноги к животу, а связанными руками пытаясь защитить голову. Это не смутило Грома, скорее наоборот – он начал избивать пленника ногами, целенаправленно направляя удары на наиболее уязвимые части тела: лицо, диафрагму, ребра, почки.
Происходящее не осталось без внимания, однако никто не предпринял никаких действий. Только одна Сола, вскрикнув, зажала рот рукой и бросилась к месту избиения. Но не успела сделать пары шагов, как была поймана вождем.
– Ты куда? – Спокойно спросил он.
– Брэд, там… Тармира… избивает Гром, – пытаясь вырвать руку, обрывисто сообщила Сола.
– Сядь! – вождь бросил ее на землю рядом с собой, – значит, заслужил. Гром узнал и решил его наказать. Тебе не нужно туда лезть.
– Нет, Брэд! Это не он, не он виноват! Это я. Он не хотел! Это я! Я просто не думала! Но я больше не буду! Обещаю. Останови его! – закричала Сола.
– Успокойся и замолчи. Какая разница, кто виноват. Не тебя же ему бить. Я предупреждал. Ты не послушала. Наказан всегда будет он. Сегодня я решил в последний раз никого не наказывать. Гром решил иначе. Тебе я запрещаю вставать с места, иначе будет хуже.
Сола отвернулась и заплакала, закрыв лицо руками. Тем временем Мика оттащила Грома, дала ему оплеуху со словами:
– Ну хватит! До смерти забьешь!
– И что? – задыхаясь, спросил Гром, – тебе он нужен?
– Нужен! Иди отсюда, герой, – ворчала Мика, выталкивая мальчишку от своего очага.
Вся нижняя часть лица Тармира была в крови. Губы и нос разбиты, изо рта текла струйка крови, правая бровь рассечена, а левый глаз быстро заплывал. Он часто сплевывал кровь, не поднимая головы, и она стекала по его щеке на землю. Мика снова поставила каменный горшок на огонь. Как только она отошла, Тармир проверил, не выронил ли он нож. Тот оказался на месте.
Возвратясь на свою стоянку, Гром подошел к плачущей сестре. Он взял ее за запястья и отвел руки от лица.
– Не плачь, сестренка, – улыбаясь, сказал он. Когда Сола подняла на него заплаканные глаза, Гром размахнулся и дал ей пощечину. Никто не успел опомниться, как он ударил ее по второй щеке с такой силой, что она упала на землю. На какое-то мгновение вождю показалось, что Гром не собирается на этом останавливаться. Он вскочил и шагнул в его сторону. Но тот уже сделал все, что собирался.
– Я тебе говорил, тварь, чтоб не видел тебя возле чужого? Ты не поняла моих слов? А теперь? – с бешенством обратился он к Соле.
– Поняла, – тихо ответила она, сама не услышав себя из-за звона в голове.
– Тебе кто разрешил бить ее, – спросил у Грома Брэд.
– Она моя младшая сестра. Мой долг – научить ее правильно вести себя, раз больше никто не может это сделать, – нагло заявил он.
– Тогда мой долг, как вождя, научить тебя правильно вести себя. И не применять силу к женщинам моего очага без моего на то разрешения, – ответил вождь, коротко ткнув огромным кулаком ему в губы. Гром отлетел на несколько шагов назад, но удержался на ногах. Постояв какое-то время, опираясь руками о колени, он выпрямился и снова улыбнулся. Только на этот раз его улыбка была кровавой.
– Всем спать, – приказал вождь, – первым дежурит Гром.
Мика подошла с остывшим отваром к Тармиру и попыталась его поднять, чтобы проще было промыть раны. Но он воспротивился этому, не только не делая попыток подняться, но и уткнув лицо в землю. Боль и обида, страх и чувство унижения перемешались в его сознании. Раны на лице горели, в горле стоял ком, внутри что-то болело. И за что все это? Ведь он не виноват, что девушка приходит к нему, сам он не сделал ни одного запрещенного действия!
Он не знал теперь, как сможет совершить побег. Болело все. Особенно голова, где плавал туман. Тармир плохо соображал, в какую сторону лучше бежать, как действовать при погоне. Но одно он знал абсолютно точно – если Сола завтра придет, его забьют уже до смерти. У него остался один шанс выжить – побег сегодня ночью.
Мика взяла пленника за волосы и насильно повернула голову лицом к себе. Выглядел он ужасно: губы опухли, глаз окончательно заплыл, рассеченная бровь отекла. Кровь перемешалась с землей. Жалость уколола сердце Мики и она успокаивающе погладила его по косичкам. Затем окунула кусочек шкурки в дезинфицирующий и заживляющий отвар из подорожника, ромашки и листьев земляники и стала промывать раны. Закончив процедуру, Мика снова погладила парня по голове и похлопала по плечу, промолвив:
– Сола не придет больше, не бойся.
Но он не знал их языка, их речь звучала для него как рычание дикого зверя. «Они все нелюди, – с ненавистью думал он, – даже Мика. Почему она сразу не оттащила этого психа? Ведь знала же, что я не виноват. И Сола тоже – несмотря на красоту, она или глупая, или избалованная. Скорее и то, и другое вместе».
Дождавшись, пока темнота спустится на землю, и Гром сменится своим ровесником – самым младшим братом вождя Роком, Тармир достал нож, положил его на землю возле коленей острием вверх и стал пилить веревку между рук. Дело продвигалось медленно. Веревки были сделаны из толстой, эластичной кожи, которая по большей части соскальзывала с ножа, а не резалась им. При каждом движении боль отдавалась в избитом теле, сил практически не было после долгой голодовки, льющийся пот жег открытые раны на лице. Но Тармир не останавливался, позволяя себе лишь небольшие промежутки отдыха. Луна прошла уже половину своего пути, когда последнее волокно лопнуло на острие ножа.
Руки были свободны. С ногами пришлось тяжелее. Сесть он не рискнул, а лежа на боку было очень неудобно резать без упора. Тармир как можно ближе подтянул ноги к животу, поддерживая одну из них на весу, чтобы она не мешала. Но вскоре он понял, что ничего не получится. Сил уже не осталось, нога занемела в неудобном положении, перерывы делались все чаще. Он пробовал менять руки, но процесс пошел еще медленнее. Ночь подходила к концу, а не было сделано и половины дела. Если его завтра найдут с перерезанными веревками на руках – не нужно будет даже повода для его убийства. Поэтому он решил рискнуть и все-таки сесть. Цвет его кожи играл ему на руку – он был практически неразличим в темное время суток. Очень медленно, стараясь не произвести ни звука, он сел. Дозорным был уже опытный воин – двадцативосьмилетний Мунк, младший брат старого вождя. Несмотря на довольно почтенный для этих людей возраст и свой опыт, он был несколько рассеян и не отличался особой ответственностью. К тому же основной обязанностью караульного было следить за опасностью извне, а не внутри племени. Порой он, как и полагается, вставал и обходил место стоянки по кругу, но внимание было направлено в сторону лесов, кустарников и степей. Только проходя мимо своего очага, где спали три его жены, он обращал взор на них. Но место стоянки для своей семьи он выбирал подальше от вождя и его родственников, поэтому так и не заметил бессонную сидящую фигуру.
