– Мы опоздаем на пару… – все же сталкиваюсь взглядом с парнем и покорно замираю. Сердце вновь начинает гонку, а я пытаюсь сделать вид, что ничего необычного не происходит. – Что?

– Ты о чем-то жалеешь? – пристально всматривается мне в лицо, все так же не выпуская моей руки.

Гляжу в карие глаза моего друга детства и моментально теряюсь в эмоциональном вихре. Необъяснимое ощущение, будто я не стою на ногах, а порхаю в воздухе, это ощущение захлестывает мой разум и дурманит мощнее любого алкоголя.

Жалею ли я? Сложный вопрос… Такого, чтобы «ах, сквозь землю провалиться, сбежать и уехать, лишь бы его не видеть» – у меня нет. Есть некая неловкость, но это скорее от шока. Мой мир перевернулся, и сейчас мне придется адаптироваться, менять свое отношение к другу и принимать его другую сторону.

А еще придется принимать себя… Новую себя, совершенно другую и рисковую. Не подчиняющуюся логике и общепринятым правилам, которым всегда следовала строго. Сейчас как раз хочу нарушить одно из правил настолько сильно, что, кажется, умру, если не сделаю этого!

– Нет, не жалею. Просто не привыкла показывать свои чувства на людях, ты же знаешь, – отвечаю я и, дождавшись, пока за спиной Глеба пройдут все студенты, делаю последний, разделяющий нас шаг вперед. Прижимаюсь к парню и целую в чуть колючий подбородок. – Прости, больше так не буду, а то…

– Кто-то увидит и подумает, что ты легкомысленная девчонка, я понял, – на его губах расползается милая улыбка, и я при этом чувствую себя невероятно счастливой. – Ты определенно меняешься, – подмигивает он. – В лучшую сторону.

Для кого-то в лучшую, а для себя вот я пока не определилась наверняка в какую.

Прослушав еще несколько лекций, мы с Глебом по плану возвращаемся домой, чтобы перекусить и поехать в приют. Стоит только переступить порог квартиры, как парень сгребает меня в свои объятия и целует. Без предупреждения, жадно и горячо до такой степени, что у меня выбивает из легких весь кислород, я дышать не могу.

– Мечтал это сделать все те несколько часов в универе, – усмехается парень и прижимает меня к себе.

Еще никогда я не была так рада суетящемуся в ногах и лающему Анубису, честное слово! Я просто не знаю, что ответить Глебу на подобные его фразы, и не знаю, что бы он хотел услышать.

– Кто греет поесть, а кто идет гулять с Бисом? – приподнимает брови Глеб.

– Я схожу, ты был утром, – отвечаю я и беру поводок.

Мы тратим около получаса на сборы и отправляемся в приют. Он находится на самой окраине города, неподалеку от теплоэлектростанции и дачных участков. Глухой забор, металлические ворота и страховочная сетка встречают нас вместе с громким собачьим лаем.

– Мы по волонтерской программе, куда нужно пройти для ознакомления с работой? – спрашивает Глеб у мужчины, стоящего возле ворот.

Я же пока занимаюсь осмотром местности. Первое, что я замечаю еще у входа, – это специфический запах. Запах смолы, древесных опилок и душок выгребной ямы. А еще узнаваемо пахнет псиной. Мой папа был кинологом, и каждый раз, когда Арман – его пес, намокал под дождем или нырял в пруд возле нашей деревни, отчетливо ощущался именно этот запашок.

Дорожки на территории приюта где-то засыпаны асфальтной крошкой, а где-то просто землей, что уже говорит о том, что приют выживает так, как может, используя подручные средства. Вольеры здесь расположены полосами, буквально по два-три метра на собаку среднего размера. Радует то, что внутри крытых вольеров есть настил из досок, а значит, животным не холодно и в дождь, вода не заливается к ним в клетки.

Из рабочего персонала я замечаю только одну женщину в относительно чистой униформе ветеринара и троих разнорабочих, насыпающих корм в миски. На самом деле картина удручающая. Особенно веет тоской, когда мы проходим мимо клеток с животными. Какие-то собаки бросаются на решетки и громко лают, выплескивая на нас свой гнев и обиду, какие-то просто бегают по своему вольеру и смотрят на нас с подозрением, будто ждут удара или наказания, а есть те, кто даже головы не поднимает в нашу сторону, они просто продолжают лежать в углу и, смирившись с ситуацией, смотрят в одну точку.

– Бедные, – вздыхаю я, глядя на грустную дворняжку, – если б я могла, то всем бы им помогла!

– Мы здесь именно для этого, – улыбается Глеб и берет меня за руку.

Мы как раз подошли к небольшому строению, напоминающему ангар, вокруг которого и выстроены множественные ряды вольеров и клеток. Кстати, мне показалось или здесь не только кошки, собаки, но и другие животные есть?

– Здравствуйте, мы студенты из ветеринарного, пришли по объявлению. Волонтеры, – говорит Глеб, как только мы заходим внутрь.

Внутри этот «ангар» представляет собой небольшой офис, заваленный всякими бумажками, папками и мешками с кормами и тряпками – пожертвованиями для животных. Сбоку замечаю несколько дверей, на одной из которых прикреплена вывеска «Лечебница».

– Здравствуйте, это с вами мы общались по телефону? – подходит к нам невысокая женщина лет сорока. – Меня зовут Елизавета Андреевна, но лучше просто Лиза.

На ней болоньевый, изрядно испачканный спортивный костюм, и волосы собраны в небрежный пучок. На поясе у нее самодельная тканевая сумка, из которой торчит антисептический спрей, ножницы и несколько пар перчаток. Видимо, это и есть дочь Нины Петровны, потому что черты лица один в один.

– Да, – киваю я. – Мы хотели бы узнать, чем можем помочь и что нужно делать…

– Так что делать с рыжим-то?! – перебивает меня мужчина, держащий в руках пластиковую переноску с напуганной рыжей кошкой внутри.

– Денис, я не знаю! – всплескивает руками женщина. – Ну куда я его дену, такого домашнего?! Себе домой возьму, что ли?! У меня и так уже комплект друзей, как у Оушена![1]

– Так это… Чо… В клинику, что ли, вернуть? – растерянно спрашивает мужик.

– Боже мой, Деня, дай сюда и уйди отсюда! – огрызается Лиза и вырывает из рук мужчины переноску. Заглядывает внутрь, сквозь миниатюрное окошко, и, тяжело вздохнув, ставит переноску на стол. – Видите, как оно бывает? – обращается она уже к нам. – Люди ребеночка завели, а у ребеночка аллергия. Так они здорового, чистого и привитого кота привезли в клинику на усыпление! Ну а клиника, конечно же, сдала это чудо нам.

Я слишком люблю животных, и для меня подобный сценарий – дикость. Человек не вправе лишать жизни животное.

– Красивый, – заглядывает в переноску Глеб. – А если попробовать пристроить в добрые руки, мне кажется, желающие будут… Я даже могу спросить у одной своей знакомой, прямо сейчас. Она кота хотела завести.

– Если человек хороший и заботиться будет, то конечно – звони! – воодушевленно кивает женщина и наклоняется к коту в переноске. – Если все получится, завтра уже будешь у новых хозяев. Эй, Одуванчик, не бойся.

Не говоря больше ни слова, Глеб отходит в сторону и что-то пишет. До меня только сейчас доходит, что под своей знакомой он имел в виду нашу соседку Мию, а еще – у него откуда-то ее номер. Укол ревности пронзает грудь, но я отгоняю это чувство куда подальше с мыслью: «Он же просто хочет помочь».

– Пока твой однокурсник делает доброе дело для Одуванчика, давай с тобой график посмотрим. – Лиза тянет меня за рукав к столу и берет какой-то листок из стопки. – Так-так-так… Завтра есть одно окошко на вечер, нужно будет покормить и сделать перевязки трем «поломышам». Или можно на послезавтра, все то же, но еще будет день чистки клеток. Мне кажется, это больше мужская работа, давай твоего друга запишем. – Не успеваю даже и пары слов вставить, как она уже записывает меня в колонку на завтра, а Глеба на следующий день. – А ты тогда завтра приезжай, желательно в одежде, которую не жалко пачкать. Все отлично, вот и порешали! Ой, какие-то проблемы? – выгибает бровь женщина, заметив мою растерянность.

– Простите, но я думала, что мы будем работать в одну смену, – пытаюсь объяснить свое состояние я.