– Ты врач? Работаешь тут? – удивилась я.

– Врач, но не работаю здесь. Читал лекцию коллегам по приглашению. Я переоденусь за минуту. Подождешь?

– Конечно.

Никита потрепал меня по плечу и ушел дальше по коридору. А я сбросила бахилы и забрала вещи из гардероба.

Я вышла на улицу. Первым порывом было желание удрать. Говорить с Никитой о своей счастливой жизни я точно сейчас не смогла бы. Абсолютно разбитое состояние после ночи приправил дурацкий отказ гинеколога. Я собиралась посидеть в машине, проплакаться и успокоиться, пока не налетела на Ратманова.

Может, лучше действительно поболтать с ним в кафе и послушать его историю, чтобы отвлечься от личной драмы.

Я еще не решила, насколько это хорошая идея, а Ники уже вырос у меня за спиной.

– Здесь есть кофейня за углом или хочешь поесть основательно? – спросил он бойко.

– Кофейня в самый раз, – согласилась я.

Никита пошел вперед. Первый снег ложился кристалликами на его пальто. Я рассматривала широкие плечи своего бывшего и гадала о его судьбе.

Едва мы пришли в кофейню и сели за столик, я спросила:

– И что за лекцию ты читал местным врачам?

– Естественные роды в современной реальности.

Я не сдержала стона и спросила:

– И что ты за доктор такой?

– Акушер-гинеколог, – ответил Никита, поднося к губам чашку с кофе.

Я простонала снова, закрывая лицо руками. Нервный смех вырывался изо рта вместе с всхлипами. Я быстро успокоилась, но Ник все равно заметил мою неадекватную реакцию.

– Кошмар какой.

Я попыталась весело рассмеяться, но получилось противное карканье.

– А мне нравится. Лучшая работа на свете. Ты же знала, что я на медицинский поступил.

– Думала, ты станешь хирургом или дантистом.

– У них больше кошмара, – заметил Никита и спросил: – У тебя нет детей?

– С чего ты взял?

– Обычно чайлдфри считают мою работу кошмаром. Они и одного ребенка не могут вынести, а у меня их производство на потоке.

– У меня двое детей, – сказала я тихо и спряталась за чашкой кофе.

– Здорово. Рад за тебя очень.

Никита снова звучал очень искренне и дружелюбно. В любой другой день я бы стала рассказывать ему о Миле и Динаре, любимом муже, о счастливой и беззаботной жизни. Но больше этой жизни у меня не было. Только куча проблем.

Поэтому добрая улыбка и доброжелательный тон Ратманова взбесили меня до тряски. Я сорвалась в один момент.

– Ничего здоровского нет в моей жизни, Ник, – почти закричала я.

Никита встрепенулся. Улыбка сползла с его лица. Меня это только подзадорило.

– Все было здорово, пока муж не сказал, что нашел другую, и не ушел из дома. Он взял и бросил меня с двумя детьми. За пять минут. А я теперь еще и беременная. Одна, понимаешь? Куда мне этот ребенок? Хотела аборт сделать таблетками, пока срок еще маленький. Так меня послали подумать. Понимаешь? Ты же врач! Ты должен понимать. Объясни мне, о чем тут думать?!

– Это обычная процедура, – сказал Никита уже без улыбочки, спокойно и ровно. – Твой врач все правильно сделал. Тебе нужно подумать.

Он протянул салфетки, и я выхватила их, прижала к глазам. Убавив громкость, я продолжала негодовать шепотом:

– Не хочу я думать, Никита. У меня жизнь рушится. Я понятия не имею, что буду делать с двумя детьми теперь. Он может все у нас забрать. Как я буду платить за еду, квартиру, школу? Понимаешь, насколько все ужасно?

Вряд ли Никита понимал, но он продолжал сидеть со мной за столом и совсем не паниковал.

Любой мужчина в такой ситуации уже бы попросил счет и сбежал или мычал бы невнятно, мечтая закончить странную встречу.

Возможно, акушеры-гинекологи реагируют на бабьи истерики иначе? Он, наверное, всякого повидал в родовых. Мои сопли – не самые страшные жидкости, с которыми Ратманов имел дело.

Мне снова стало стыдно. Я еще раз высморкалась, поспешила сама уйти.

– Прости, Ник. Я тоже рада встрече, но сейчас не лучший момент для ностальгической болтовни.

Вытерев глаза, я собралась встать, но Никита поймал меня за руку и властно велел:

– Присядь, Лена. Куда ты собралась в таком состоянии?

– Домой поеду. У меня машина тут на стоянке.

– Не надо тебе сейчас за руль. Пей свой чай, суши сопли.

Он командовал, как Тимур. Но мужу всегда хотелось перечить, а приказы Никиты показались мне скорее заботой. Он точно не пытался меня продавить. Скорее, беспокоился.

– Слушаюсь, доктор, – буркнула я и бросила пытаться сбежать.

– Вот и умница, – похвалил Никита.

Он встал и сходил к стойке, вернулся с малиновой корзинкой.

– Давай, ешь, – велел Никита, отдав мне любимое лакомство.

Я чуть не расплакалась. Он помнил, что я люблю именно с малиной.

– Не перепутал? Малина все еще лучшая ягода на земле? – уточнил он с лукавой усмешкой.

– Обожаю ее и тебя, – выпалила я на эмоциях.

От его доброты у меня опять глаза были на мокром месте.

– Я не заслужила такого, Ник. Зря ты со мной возишься.

Никита сдвинул брови и отругал меня.

– Глупости какие. Мы же друзья.

– Я тебя бросила ради богатого взрослого мужика, – напомнила я, скорее уплетая песочную корзинку с ягодами.

Чтобы Никита не отобрал ее, если вдруг вспомнит все и решит меня наказать. Но он не собирался быть жестоким.

– Ты вышла за него, да? – спросил Ник.

– Ага.

– Ну… стало быть, все по-честному. Ты влюбилась, не врала мне.

– И твое эго не было задето?

– Было, конечно. Но я это пережил. Боюсь, что сам бросил бы ты тебя через год из-за учебы. Или потом из-за работы. Если честно, у меня совсем не было времени на отношения.

Я облизала ложку и самодовольно предположила:

– Неужели я единственная и неповторимая?

– Были у меня подружки, но все несерьезно. Мельком, – разочаровал Никита.

– Значит, ты не женат?

– Нет.

– Подозрительно.

– Вот и мама моя так говорит.

Я рассмеялась. Хотела продолжить его подкалывать, но у Никиты зазвонил телефон. Он извинился и отошел в сторону, чтобы поговорить. Я доедала свою корзиночку с малиной, запивая чаем, и смотрела на Никиту. Он выглядел шикарно, стоит признать. Ему очень шел строгий чернильный костюм, блестящая белая рубашка и темный галстук. Как будто не гинеколог, а начальник какой-то. Никита явно возмужал. Черты лица стали резче, глаза как будто ярче.

Интересно, как бы сложилось у нас, если бы не Тимур. Я была без ума от Ники. Мы проводили вместе все свободное время. Пока Тим не обратил на меня внимание, не стал настойчиво ухаживать.

Ох, глупо теперь представлять, что было бы если…

Никита прав, мы бы все равно разошлись.

– Прости, я должен ехать в клинику. Подбросить тебя? – спросил он, закончив разговор и вернувшись за столик.

– Нет, я на машине.

– Точно. Забыл. На стоянке?

– Ага.

– Проводишь?

Он приподнял бровь, флиртуя.

Я выругалась про себя. Какой еще флирт? Он знает, что я беременна, что я замужем, что муж бросил. Нельзя принимать за флирт банальное сочувствие.

Хотя сочувствие, конечно, не было банальным. Я совсем не ожидала, что Никита сможет привести меня в чувства. Они все еще были растрепанными, нестабильными и болезненными. Но я хотя бы собралась и не раскисла.

Никита помог мне одеться, открыл дверь и подал руку, помогая спуститься по скользким ступенькам с крыльца.

Невыносимый он человек. За мной так даже муж не ухаживал.

– Ты не против, если я спрошу… про беременность, – проговорил Никита, пока мы шли к стоянке.

– Спроси, – выдохнула я.

Возвращаться к этой теме не хотелось, но и избегать ее глупо. Сама вывалила на него тонну переживаний. Странно, что Никите это все интересно. Может, профдеформация.

– Ты знала, что беременна еще до того, как муж ушел?

– Догадывалась.

– И что чувствовала?

Я остановилась у машины и посмотрела на Никиту. Его вопрос снова взбудоражил чувства, которые я пыталась игнорировать. Мне очень хотелось, чтобы отчаяние перекрыло все остальное. Но и через боль я ощущала волнение. Приятное, теплое чувство.