— Вот, Катя. Покажешь учителю. Объяснишь, что писать тебе сейчас нельзя.

— Хорошо. Спасибо большое, — я улыбаюсь благодарно.

— От физкультуры я тоже освобождаю. Хоть и последний день, но всё же.

— У нас сегодня она стоит четвёртым уроком.

— Вот и отлично. Беги на урок, Катя. Уже десять минут прошло.

— Спасибо Вам.

Я забираю справку, прижимаю её к груди. Беру рюкзак, закидываю на плечо и выхожу из кабинета медсестры. Когда я захожу в кабинет, где проходит литература, взгляды всех присутствующих останавливаются на мне.

— Извини, Светлана Леонидовна, я могу войти? Я была у медсестры.

— Да. Проходи, Катя. Я только спрашивала, куда ты пропала. Никто ответить не может, сколько длятся действия в романе «Тихий Дон».

— Девять лет, Светлана Леонидовна, — я нервно дёргаю себя за край юбки, чувствуя себя неловко под прицелом двадцати пар глаз.

— Всё верно, Катя. Занимай своё место.

Я наклоняю голову и иду к третьей парте. Сажусь рядом с подругой. Юля задерживает взгляд на моей руке.

— Что случилось, Бунтарёва? Ты снова упасть где-то умудрилась?

— Случайно получилось, — делюсь шёпотом с подругой. — Марк меня за руку взял, а я… дёрнулась.

Почему-то про Чернышева говорить ей я не хочу. Стесняюсь. Боюсь.

— М-да… — Юля качает головой. — Хоть осмелился за руку взять, уже прогресс. Откуда у тебя этот шарф? Очень… — склоняет голову к плечу. — Очень знакомый.

Я не нахожусь, что ответить. И безумно радуюсь, когда дверь в кабинет распахивается и развязной походкой внутрь заходит Игнат. Юля теряет ко мне интерес. Фокусирует всё внимание на вошедшем. А я наоборот, опускаю голову так низко, чтобы он не обратил на меня внимание.

Юля над ухом как-то сладко и томно выдыхает, но я не предаю этому значение. Полчаса урока пролетают совершенно незаметно.

— Катя, так откуда у тебя этот шарф? — спрашивает Юля, наблюдая за тем, как я одной рукой складываю вещи в рюкзак.

— В кабинете медсестры дали, — уклончиво отвечаю я.

— Ясно. Пойдём в столовую.

— Я пока не голодна, Юль. Я бы почитала.

— Ой, Кать, — фыркает девушка, — ты читать будешь, пока домой ехать будешь, весь вечер, ночь и утро. Твои книги никуда не денутся. А вот котлеты из индейки разберут. Пойдём. В столовой почитаешь.

Я вздыхаю. И иду следом за подругой в столовую. Беру себе чай и суп. Направляюсь на кассу, Юля нагоняет.

— Кать, давай на одном подносе? Очередь большая. Я тебе потом деньги переведу.

— Ладно, — веду плечом.

— Вот и отлично. А я понесу, — тут же радуется Юля.

— Юль… — начинаю, когда мы садимся за стол. — Слушай… В прошлые разы я тоже платила…

— Катюш, — девушка сводит брови, — ну, это такие копейки. Ты ведь знаешь, какой напряг у меня сейчас с деньгами. Отец ушёл, мама сейчас не в ресурсе. Денег совсем мне не даёт. А у тебя такой отец…

— Да. Прости. Как твоя мама? Она всё так же не встаёт с кровати?

Юля берёт вилку в руку и приступает к обеду, попутно рассказывая о ситуации в своей семье. Я внимательно слушаю её, медленно и без особого аппетита ем суп. Левой рукой безумно неудобно это делать. Боковым зрением я замечаю знакомую фигуру, зашедшую в столовую.

Я боковым зрением вижу Игната, который берёт поднос и выбирает из разнообразия блюд себе обед. Рядом с ним идёт Даша Головина. Незнакомое чувство колет в груди, когда я вижу, как она касается рукой шеи молодого человека.

Я отворачиваюсь.

Это не моё дело.

Я снова сосредотачиваю всё своё внимание на Юле, которая продолжает рассказывать о своей маме. Через две минуты мне начинает казаться, что мою щёку опаляет внимательный взгляд. Я выпрямляюсь. Сажусь, как будто проглотила палку. Не оборачиваюсь, не смотрю в его сторону.

Мне просто нужно его избегать. Не реагировать на его выпады и странные слова, тогда он просто потеряет интерес.

— Кать? — рядом со мной на лавочку присаживается Марк.

— О, Маркуша, — хмыкает Юля, облизывая ложку, которой ела суп. — Пришёл не только руку, но и сердце забирать?

Парень кидает на мою подругу хмурый взгляд и поджимает губы. Поворачивается ко мне. Скользит внимательным взглядом по руке. Особенно долго задерживает его на шарфе.

— Катюш, прости, — Марк склоняется ко мне и шепчет так тихо, чтобы Юля не услышала. — Я не хотел причинить тебе боль. Просто… Я разозлился на этого… хама. Ты меня извини, я случайно.

— Марк, я не злюсь, — улыбаюсь и кладу руку на сжатый кулак молодого человека.

— Я рад. Катюш… Ох, — проводит рукой по волосам, а затем машет рукой. — Я пойду готовиться к контрольной. Если вдруг нужна помощь… Обращайся.

— Кате нужна будет, — подаёт голос Юля. — Физика – наука, которая ей не поддаётся.

Марк не поворачивает голову к подруге. Улыбается мне, его щёки краснеют, и уходит из столовой. И только в миг, когда его ровная спина скрывается за дверьми, я зачем-то поворачиваю голову и кидаю взгляд на Игната. Чернышев сидит в напряжённой позе, поставив локти на стол и сверля меня тяжёлым взглядом. В горле пересыхает. Тяжело сглатываю и поворачиваюсь к Юле, которая доедает суп.

— Пойдём в класс, Юль? Я бы тоже хотела подготовиться к контрольной.

— Ой, да что там готовиться, Кать? Ты всё равно ничего не понимаешь! Дарья Игоревна договорится, — Юля с пренебрежением фыркает.

— Ты доедай, а я пойду, — мне просто невыносимо сейчас находиться в столовой.

Девушка пожимает плечами. Я подхватываю рюкзак и направляюсь на третий этаж к кабинету физики.

Я сажусь на подоконник и раскрываю учебник, пролистываю его, вспоминаю пройденный материал. Болтаю ногами, шепчу про себя формулы, надеясь, что смогу вспомнить их в нужный момент на контрольной работе.

И совсем не замечаю, что ко мне подходит Чернышев. Только тогда, когда ладонь молодого человека ложится на моё колено, я вздрагиваю и отрываю глаза от учебника.

— Гляди, Зубрилка несносная, я между твоих ног.

Глава 6

Глава 6

Катя

— Боже, Игнат! — мой голос звенит от напряжения.

Он тихо и хрипло смеётся и забирает из моей руки учебник. Откидывает его на подоконник рядом, заправляет волосы за ухо и с рычанием спрашивает, сверкая глазами:

— Что этот от тебя хотел?

— Игнат… Он извинялся. Почему ты такой грубый?

— Грубый? — сжимает мои колени, вызывая в моём теле странную реакцию. — Этот мудак повредил тебе руку, а ты его защищаешь.

— Он просто разозлился, — шепчу тихо. — Он… Просто ты влез в наш разговор, вот Марк…

— Какая ты Зубрилка бесячая, — кривит губы. — Невыносимая.

— Я же… Я же к тебе не лезу, Игнат. Я твоего внимания не добиваюсь. Я ведь…

—Сядешь на физике со мной, — перебивает грубо, вскинув руку и пальцами сжав мои губы. — Я решу за тебя контрольную, Зубрилка. И когда ты молчишь, а не блеешь, как овца, ты выглядишь умнее.

— Ты хам! — выдыхаю с обидой в голосе.

— А ещё мудак и тварь, Зубрилка, — кривится. — Учти, Бунтарёва, сядешь со своей подружкой, за шкирку пересажу. Я дважды не предлагаю.

Уходит. А я остаюсь сидеть на подоконнике, хлопать глазами и пытаться понять, что только что произошло.

Грубые слова Игната ранят. Я спрыгиваю с подоконника, поворачиваюсь к окну и смотрю во двор, где некоторые школьники сидят на лавочках. Стекло холодное, поэтому я прижимаюсь к нему лбом, чтобы привести чувства и мысли в порядок.

Мой взгляд замирает на крыльце, на которое выходит Чернышев. В его руках появляется Никотиновая палочка. Мне мерещится, что я вижу, как огонёк зажигалки освещает его лицо, заострённые черты лица. Я поднимаю руку и пальцами прикасаюсь к стеклу. Мне кажется, что я могу прикоснуться к нему. Обвести черты лица.

Меня поражает и пугает то, что за один день мои чувства изменились настолько резко. На сто восемьдесят градусов. Если раньше я никогда не смотрела в его сторону, то сейчас я не могу отвести от него глаз. Он вызывает во мне самые разнообразные желания. Сильные. Запредельные. Не поддающиеся никаким доводам разума.