В первые секунды было ощущение, что она в принципе делает это в первый раз. Все ощущалось очень необычно – тактильные ощущения от нежной кожи, напоминающей сливки. И сохраняющийся во рту четкий клубничный привкус, смешавшийся с его собственным терпким ароматом. Его рука, слегка сжимающая волосы… а потом вовсе не слегка.

Впрочем, он пока ни к чему не принуждал ее физически – хотя в какой-то момент Ира даже почувствовала, что готова к этому, и хочет. А еще она поняла, что уже перевозбуждена и с ума сходит от желания сжать его внутри. При этом Ира также знала, что ее губы и язык делают отличную работу – она специально этому училась и не сомневалась, что ее дому есть чем наслаждаться прямо сейчас. И то, каким твердым он стал у нее во рту, это очень наглядно подтверждало.

Слегка потянув за волосы, он внезапно потянул ее в сторону, заставив выпустить изо рта его член, а затем дернул вверх и поднялся вместе с ней. И по тому, как легко и быстро он поднялся, она вдруг поняла: этот самоуверенный ублюдок даже не думал расслабляться. Просто попробовал ее и дал ей попробовать себя на вкус, ощутить во рту его твердость, захотеть еще больше.

– Ты сладкая, – сказал он, словно читая ее мысли, – и послушная… хорошая девочка.

По ее телу пошли мурашки, когда он провел по щеке костяшками пальцев, явно обдумывая, что делать с ней дальше. Она слышала его глубокое дыхание, но не могла поднять глаз, полностью войдя в роль послушной сабы.

– Идем, – наконец, сказал он и повел ее за руку в спальню. Точнее, в то помещение, которое походило на спальню.

Внутри было очень темно и прохладно. Комната необъятная, кровать – нестандартно большая, квадратная. И Ира сразу поняла, что это помещение – не для сна. На это непрозрачно намекали удерживающие устройства над кроватью и несколько миленьких приспособлений у стены: станок для фиксации, скамья для порки, цепи. Во рту у нее мгновенно пересохло – она хотела и не хотела оказаться там с одинаковой силой.

Включив слабый ночник, он резким нетерпеливым жестом повернул ее к себе спиной и стиснул грудь обеими ладонями. Ласки, больше похожие на наглое бесцеремонное ощупывание, продолжались довольно долго – и Ира поняла, что это своеобразная прелюдия. Сзади он почти не прижимался, но его руки с каждой секундой становились немного жестче. Ладони быстро прошлись по ее телу до ягодиц, стащив вниз трусики.

В этот момент ей пришло в голову, что она действительно отвыкла от мужчин, от их пренебрежения к эстетике, а иногда даже специальных «наездов» на нее. Только мужчина-доминант мог поставить сабу в преднамеренно некрасивую позу, чтобы насладиться ее смущением. Только мужчина мог вот так оставить нижнее белье болтаться в районе колен. Нарочно?

Нет, не нарочно, поняла она, когда он, наконец, раздел ее полностью через пару минут. К тому времени его бесцеремонные пальцы побывали везде – и ее щеки горели не столько от того, что он без спроса влез в ее попку, сколько от того, что он обнаружил, насколько мокрой она была спереди.

Он прижал ее к себе на мгновение, и Ира вдруг поняла, что наслаждается его запахом. Безумие. Ей хотелось снова взять его в рот. Или оказаться под ним на кровати… было невероятно трудно ждать с каждой минутой. Все тело горело от желания узнать, как он трахается.

– Когда тебя последний раз пороли, малыш? – еле слышным шепотом спросил он на ухо. Его дыхание пошевелило прядь ее волос.

Ира сглотнула.

– Пару месяцев назад.

– Чем?

– Ладонью. Несильно, – поспешила объяснить она, почему-то испытывая необходимость объяснить.

– Это не считается.

На этот раз его шепот словно стал горячее, и ее тело застыло. По спине бегали мурашки.

– Саба?

– Да, мастер.

– Когда?

– Я… не помню. Давно. Годы назад.

– Цвет? – внезапно спросил он, и Ира поняла, что ее мускулы внезапно перенапряглись.

– Зеленый, – выдохнула она, заставив себя расслабиться. Она пришла сюда не просто так. Она знала, что рано или поздно придется преодолеть это.

– Хорошо. Я не могу не выдрать тебя за поведение за ужином, солнышко. Ты ведь понимаешь?

– Да, мастер.

Что-то в его голосе заставило ее улыбнуться, и сразу стало легче.

– Стой здесь, – негромко приказал он и пересек комнату.

Ира снова судорожно вздохнула, услышав звук открывающегося ящика, а затем тихий звон. Что это? Пряжка? Только не…

– Тихо, – приказал он громким шепотом. – Иди сюда. На колени.

Не удержавшись от того, чтобы взглянуть, Ира рассмотрела у него в руках ошейник с металлическим креплением и вздохнула с облегчением. Это не то, чего она до смерти перепугалась. Не ремень.

Она опустилась перед ним на колени, стараясь не отключаться от постоянного контроля за происходящим. Но уже падала в этот транс нижнего – желание отдать ему то, что он хотел, пересилило. Что-то внутри щелкнуло, и она расслабилась: будь что будет. Этот парень мог причинить ей боль, но вначале будет удовольствие… море удовольствия от того, что она по-настоящему отпустит контроль, впервые за много лет.

Прикосновение холодной пряжки к шее заставило вздрогнуть, но он очень осторожно застегнул ошейник и просунул под него два пальца, проверяя натяжение:

– Нормально?

– Да, – мгновенно отозвалась она, наслаждаясь теплым прикосновением и заботой верха.

– Ладно.

Он потянул за ошейник и провел ее через спальню к своему пыточному углу и остановился у станка.

– Просто нагнись, – приказал он в ответ на ее легкий поворот головы, которым она осторожно обозначила безмолвный вопрос.

Ира помедлила с секунду, но потом позволила наклонить себя над станком. Пока у нее не было повода даже произнести его имя, чтобы взять крошечную паузу. Промелькнула опасливая мысль, что вскоре ей станет некомфортно из-за наклона головы вниз, но этот наклон не был слишком резким, так что она молча подчинилась. Тимофей не спеша обошел ее, пристегнул руки. Ира напряглась всем телом, когда он коснулся ее щиколотки, но потом он не стал ее пристегивать.

– Расслабься, саба, – резким шепотом приказал он, шлепнув по ноге. – Я помню твои табу. Но твои ноги должны стоять здесь, это ясно?

– Да, мастер.

– Умница.

Он сделал пару шагов в сторону, и Ира снова напряглась. Чем он собирается пороть? Черт… она была возбуждена, и в то же время перепугана… она отвыкла от этого сильнее, чем думала, даже не представляла, что будет так трусить. Когда играешь верха, все воспринимается совсем не так. Кажется: что там, легкая порка? Напрочь забываются нервы, дергающиеся в желудке, обостренный слух, реагирующий на каждый шорох, муки ожидания.

Она осторожно повернула голову, но из-за темноты в спальне ничего не могла разглядеть. Единственный ночник, источник тусклого света, остался возле кровати.

На миг воцарилась полная тишина. Шагов было не слышно, очень хотелось тихонько захныкать – но тут его ладонь опустилась на спину, и из ее горла вырвался шумный вздох. И прежде, чем она успела о чем-то подумать, на ее ягодицы обрушился первый шлепок. Громкий, резкий и… весьма болезненный. А потом еще один. И еще.

Каждый раз она непроизвольно вскрикивала – больше от страха, чем от боли. Все тело напряглось, щеки загорелись, кровь оглушительно ревела в ушах. Она заерзала и ощутила, как ресницы намокают от слез. Унижение, возбуждение, облегчение от покидающей тело паники и одновременно нарастающее напряжение от громких звуков и непривычной боли – все смешалось и взрывалось внутри крошечными яростными пузырьками.

После трех оглушительных ударов и ее непроизвольных стонов снова настала тишина – и он провел по ее ягодицам ладонью, которая показалась горячей.

– Интересно, сколько ударов потребуется, чтобы тебя перевоспитать, недоделанная домина? – спросил он с интонацией искреннего любопытства без тени агрессии – так, словно ее не было в комнате.

Ира открыла рот, но тут же захлопнула его и молча скрипнула зубами. Важная заповедь нижней: никогда не спорь с домом во время порки. Твоя задница не скажет тебе за это спасибо.