– Короче, под крыло своё решила вас посадить, чтобы вы по бабам не шастали, – с ехидцей заметил Георгий.

На что Евгений Иванович тихонько засмеялся, как-то сразу став симпатичнее и моложе.

– А я почему-то думаю, что Евгения Ивановича не так уж и легко подмять под себя, – задумчиво сказала Люба. – И чем же всё закончилось?

– Я выставил свою квартиру на продажу. И сейчас в раздумьях, правильно ли сделал. Нет, не потому, что мне некуда будет вернуться в случае, если мы не уживёмся. И не потому, что я не оставлю своим сыновьям наследство. Я им в своё время дал всё. По крайней мере, в ипотеке они не сидят. У одного прекрасный коттедж и две машины. Другой вообще живёт в шоколаде: втроём в четырёхкомнатной квартире. И думаю, они от меня больше ничего не ждут… Признаюсь, зная свой непостоянный характер, я совершенно сознательно решил оставить себя без собственного жилья: чтобы не было соблазна уйти от Татьяны. Но сработает ли это?.. И не захочет ли она уйти от меня?… К этому времени врачи обследовали состояние моего здоровья и оформили мне инвалидность. И тогда я понял, что это сможет дополнительно подстраховать меня.

Все с недоумением посмотрели на Евгения Ивановича, не понимая, как инвалидность может подстраховать его не уйти от женщины, к которой он не испытывает особых чувств, а её оставаться с ним.

– Ах, да, я не сказал главного. Будучи адвокатом по гражданским делам, я специализируюсь на урегулировании гражданских споров: имущественных, семейных, жилищных, наследственных и других. И с моей стороны было бы некорректно заранее не проинформировать Татьяну о том, что лишить инвалида жилья практически невозможно. «Я всё рассчитала, мой любимый жрец Фемиды! – призналась она. – И прекрасно понимаю. что теперь с моей стороны придётся делать всё, чтобы ужиться с тобой». «Мне тоже, – ответил я. – И думаю, что этот вариант крепко свяжет нас друг с другом. А благодаря деньгам, полученным от продажи квартиры, я не буду чувствовать себя в примаках: они позволят нам жить, не считая наши гроши»… Вот я вам всё и рассказал. И теперь хочу услышать ваше мнение.

Все как-то разом зашумели, желая сказать, что они думают по этому поводу.

И тут послышался незнакомый мужской голос. Обернувшись, Люба увидела пару, которая сидела неподалёку. У мужчины была приятная внешность, а его мудрые глаза и улыбка притягивали к себе как магнит. Рядом с ним была миловидная женщина. На молодожёнов они не тянули по возрасту. На супругов, проживших вместе немало лет, тоже: когда они смотрели друг на друга, их глаза светились любовью, которая спустя годы обычно исчезает, уступая место обычной привязанности. Но и не скажешь, что они только что познакомились. Впрочем, всё может быть. Ведь в это кафе народ приходит именно с этой целью.

– Извините, что вмешаюсь. Ситуации в жизни бывают разные, не исключены и такие. Но позвольте внести радостную струю в вашу беседу. Мы с Верусей сегодня такие счастливые, что хочется делиться своим счастьем со всем миром. Нам повезло, – и он ласково посмотрел на женщину. – Мы уже тридцать лет вместе, но до сих пор помним день нашего знакомства. Вот сейчас пришли в кафе, чтобы отметить это событие. Нам было по двадцать, когда познакомились, и тут же поняли, что подходим друг к другу, как… шестерёнки в часах. Да-да, не смейтесь. Мы с ней совпали, если говорить поэтическим слогом, «…как слова совпадают с губами, с пересохшим горлом – вода. Мы совпали, как птицы с небом, как земля с долгожданным снегом совпадает в начале зимы. Мы совпали, ещё не зная ничего о зле и добре. И навечно совпало с нами это время в календаре…».

Люба в который раз пожалела, что с собой нет камеры: какой великолепный кадр получился бы для будущей передачи! Пришлось раскрыть себя и пригласить пару в студию.

– Поделитесь с телезрителями своим видением счастья. Вы тоже приходите, Евгений Иванович. Ваш опыт будет интересен тем, кому не повезло вовремя встретить любимого человека, но и оставаться в одиночестве не хочется, а вот как обезопасить себя на случай предательства, не знают.

– С удовольствием, – одновременно ответили оба мужчины.

А Вера добавила:

– Тем более, что нам с Серёжей есть что сказать по этому поводу, – и, повернувшись к Александре Ивановой, спросила: – Вы когда-нибудь держали на ладошке снежинку? Вот она была и вмиг растаяла, исчезла, словно её и не было вовсе, а ощущение счастья от её мимолётного присутствия осталось. Мне кажется, вы просто не цените то, что имеете. Думается, что именно по этой причине счастье обходит вас стороной. Не хочу вас обидеть, но скорее всего, вы давно не любовались ни солнцем, ни небом, ни закатом, не радовались тому, что ваши близкие здоровы.

Александра Иванова скорчила недовольную мину. Она давно порывалась уйти, но её заинтересовало знакомство с Георгием, и она ждала момента, когда он пригласит её уйти вместе с ним.

– Вы сказали, что не желали меня обидеть. Тогда зачем же обидели? – хмуро спросила она.

– Чтобы вы задумались над тем, как живёте и для чего. Но прежде вам нужно понять себя и научиться наслаждаться каждым мгновением своей жизни. А ещё дарить радость другим. Вот из таких мелочей и складывается счастье. Снежный ком тоже ведь состоит из маленьких снежинок, не успевших растаять. Вас это тоже касается, дорогие мужчины.

И взяв мужа под руку, вышла из кафе, оставив присутствующих наедине со своими раздумьями.

А поскольку Евгений Иванович попросил у Любы разрешения проводить её, то она не увидела, с кем ушла Александра Иванова.

По дороге Евгений Иванович сказал, что сразу признал в ней «звезду» телеэкрана Любовь Соловей.

– Вы в жизни даже лучше, чем на экране. Я никогда не стал бы настолько откровенничать с чужими людьми, но ваше присутствие натолкнуло меня на то, чтобы я рассказал свою историю.

– А можно поинтересоваться, зачем вы пришли в это кафе, если уже определились с выбором женщины «на всю оставшуюся жизнь»?

Он усмехнулся.

– Прежде чем переехать к ней, хотел убедиться, что меня больше никто не заинтересует и я никого не смогу заинтересовать. Но ошибся, – и он снова расплылся в искренней улыбке. – Кто знал, что я встречу здесь вас и получу приглашение в студию от самой Любови Соловей? Вы мне хоть книгу на память, что ли, подпишите.

– Так я не пишу книг.

– А зря! Зато я пишу, – и он достал из портфеля две одинаковые книги. – Одну подпишу вам я, а на другой черкните свой автограф вы, будет чем похвастаться перед Татьяной.

И он размашистым почерком написал: «Прекрасному человеку Любови Соловей, женщине в широком понимании этого слова, от автора!».

А она, открыв книгу, в предисловии прочитала: «…Евгению Ивановичу как юристу можно абсолютно доверять. В этом сборнике собраны его газетные статьи в защиту интересов людей. Надеюсь, книга будет востребована читателями и прибавит её автору новой работы…».

– Так вы, оказывается, ещё и журналист?

– Да. И, не в обиду вам будет сказано, убеждён, что на телевидении можно прикрыться видеорядом, на радио – музыкой или шуткой, а в газете журналист на виду в каждой строчке, в каждом слове, которое впечатано в бумажную страницу, как гвоздь в бревно, и вряд ли он сможет отвертеться от того, что брякнул, не подумав. И русский язык он должен знать от и до, потому что в письменном варианте вся дурь людская видна бывает.

– Да, судя по всему, вас не так уж и легко подмять под себя, – засмеялась Люба. У неё было своё мнение по поводу тележурналистики, но ей не хотелось, во всяком случае, именно сегодня, вступать в спор с этим человеком. Сегодня её интересовало совершенно другое. – Я правильно поняла, что историю свою вы явно придумали для наших собеседников?

– А что? Это разве возбраняется? Иногда по-другому не получается объяснить, почему нельзя смолоду разбрасываться своими половинками – потому что к старости не оберёшься беды. В таком случае проще донести до людей правду жизни через якобы собственные ошибки.

И снова внимательно посмотрев на Любу, медленно произнёс: