– Она добрая. Нам всем иногда так не хватает доброты.

Ибрагим ничего не ответил. На этот наш разговор и закончился. Пока другие щебетали по-французски, я задумалась о своём прошлом, а мой друг грустно смотрел в окно. О чем он думает? Как не хочет возвращаться сегодня домой? Интересно, в будущем ученые научатся читать мысли окружающих? Это будет намного хуже воспоминаниумов. Такие возможности доведут человечество до сумасшествия. Поэтому я так и не узнала, чему посвящены мысли Ибрагима.

Наконец-то уроки закончились, я с подругами вышла из школы.

– Пойдем посидим в кафе? Поболтаем, закажем пирожное? – предложила Вика.

– Не могу, но спасибо. Папа нанял репетитора по математике. Надо подтянуть свои знания, если планирую поступать в медицинский.

– Успехов тебе, дорогая. У тебя все получится, если ты сама этого захочешь. До завтра, – хором сказали сестрички, обняли меня и направились к своему дому.

Я впервые соврала им. Это оказалось очень больно. У меня появилась тайна. А выдержу ли таскать ее в одиночестве?

Я двинулась в сторону парка, прошла его насквозь и дошла до маленькой улицы. Ее заполнили старые полуживые дома и тишина, будто здесь уже несколько веков ничего не происходило. В конце улицы стоят воспоминаниум. В милом розовом здании с разрушенной крышей. Я глубоко вздохнула и вошла внутрь. Меня встретили серые стены, серая мебель и серый администратор. Ему бы почаще бывать на солнце.

– Добрый день, – почти шепотом произнес администратор.

Мне кажется, добрых дней в его жизни давно не было.

– Добрый, – тоже тихо ответила я.

Моя решимость становилась все меньше.

– Вы определились с датой? – администратор даже не смотрел на меня, а что-то быстро печатал в телефоне.

Я кивнула и назвала день, когда мне исполнилось три месяца. Мне нужно вернуться к истокам.

– Сколько часов вам необходимо? – администратор перешёл на бубнеж.

– Один час, пожалуйста.

Мне должно хватить часа. А ведь люди сидят здесь круглыми сутками и следят за своей прошлой жизнью. Ни в одном месте в мире я не чувствовала себя такой несчастной. Даже в кабинете у стоматолога.

– Заполните документы, – администратор протянул мне кипу бумаг.

«… Кинотеатр не несёт ответственности. Я в здравом уме. Подтверждаю, что несовершеннолетняя…». Впервые я заполняла что-то важное без папиной помощи. Как тут не почувствовать себя взрослой? Но именно в этот момент мне захотелось, чтобы папа был рядом. Чтобы он злобно посмотрел на этого администратора, пожелал им скорейшего закрытия и увел бы меня домой есть суп с фрикадельками. Но я одна. И это было мое решение.

После заполнения всех бумаг меня повели в маленькую комнату, где нас поджидали экран и аппарат, ко мне подключили провода, страшная зверь-машина начала гудеть. Выключился свет, и на экране появилась самая красивая женщина, которую я когда-либо видела. Черные длинные вьющиеся волосы, яркие зелёные глаза и обворожительная улыбка. Она танцевала и смеялась. Прекрасная девушка по имени Анфиса. От нее мне достались только широкий рот и большие губы. Если на ее лице они смотрятся прекрасно, то на моем в компании с папиным носом… Короче, нужно подбирать правильную стрижку. Иногда генетика бывает беспощадной.

Я смотрела на свою маму из колыбели глазами маленькой малышки, которая только появилась в этом сложном мире.

– Давай, моя любовь, включим что-нибудь ещё, – мама подошла к проигрывателю и поменяла пластинку.

«Моя любовь». Никто никогда не говорил мне, что я чья-то любовь. Я даже не заметила, как по щекам потекли слёзы. Мама включила «Петрушку» Стравинского. И начала танцевать. Ее па были превосходны, моя комната действительно отлично подходит для танцев.

– Так, мы уже нарисовали с тобой лес, теперь нам нужны джунгли.

Мама взяла краски и кисточку в руки. Она рисовала на обоях огромный животный мир. Комната будто превратилась в зоологическую энциклопедию. Мне даже стало стыдно, что сейчас она выглядит как унылый справочник. Интересно, папа наклеил новые обои поверх этой красоты или яростно срывал мамино творение?

Вдруг маленькая я заплакала. Мама вмиг взяла меня на руки:

– Не плачь, моя любовь. Всё хорошо, я всегда буду рядом с тобой.

Мама кружилась вместе с маленькой Зоей по комнате. Она хохотала, малышка перестала капризничать, но танец продолжался. Мама кричала слова любви и заботы, такие теплые и нежные. Не подозревала, что от банальных фраз может стать так приятно на душе. Я так была очарована мамой, ее грациозными движениями и звонким смехом, что не заметила, как прошел мой час, и аппарат отключился.

Я встала, на автомате дошла до выхода и направилась домой. Она не могла, не могла бросить меня. Я видела ее любовь, заботу. Она не монстр, она прекрасна. Но почему мама ушла из семьи, почему не пытается связаться со мной? Может быть, во всем виноват папа. Он выгнал ее, она отправляла сотни писем, мечтала увидеть меня, но он был непреклонен. Мама с горя заболела и умерла. Моя фантазия опять вырвалась наружу. Нет, это скорее рассказ в духе Тургенева, а не реальная история. Но что же произошло? Я обязательно узнаю правду. Пожелайте мне удачи. Эта миссия будет не из простых.

В нашем дворе я села на скамейку, чтобы успокоить свое разбушевавшееся сердце. Спокойно дышим и не волнуемся. Я подняла глаза и посмотрела в наши окна. Когда-то мама ходила по нашим улицам, забегала в наш подъезд и парила по длинному коридору нашей квартиры. Мне так захотелось найти в этой огромном лабиринте из комнат вещь, которая принадлежала ей. Неужели папа все уничтожил? Нужно забраться…

– Зоя, ты чего тут сидишь? – грозный голос отца отвлек меня от моих планов.

– Искала ключи, – соврала я.

– Пойдем домой. Мне еще кучу рефератов проверять. Кстати, как твоя контрольная?

К сожалению, поиски сокровищ откладываются до завтрашнего утра.

***

Следующим утром я вскочила с кровати даже без помощи будильника. Квартира была полностью в моем распоряжении, поэтому я побежала в кладовку, схватила стремянку и ринулась в коридор. Мне нужно было залезть на антресоль. Там у нас обитали ёлочные игрушки, мои старые погремушки, сотни трудов каких-то важных исторических дядей и, я надеялась, что-то мамино. Мне запрещали залезать сюда, ведь «зачем тебе старый хлам». Но этот хлам такой же мой, как и папин. В самом конце своего пути я нашла виниловый проигрыватель и коробку с пластинками. Это лучшая находка. Каким-то чудом я вместе с этими сокровищами достигла безопасного пола. Мне кажется, что стремянка здесь с основания дома и представляет какую-то историческую ценность. Иначе зачем папа хранит эту развалюху? Наша квартира давно похожа на музей, папа любит старые вещи. Он человек, который скорее живёт в прошлом, чем в настоящем. А мне так хочется, чтобы в квартире хоть иногда появлялись новые вещи. Вы бы видели наш пылесос. Мы едим из фарфоровой посуды времён СССР, хотя мне кажется, что она должна украшать полки нашего дореволюционного шкафа, а не мой суп. Из них страшно есть, ведь их так легко разбить. Однажды я уронила кружку и переживала больше папы. Она была такая красивая, на ней был нарисован корабль. Я требую дешёвую посуду из супермаркета, чтобы есть без нервов. Но почему папа сохранил мамины пластинки? Ностальгия по прошлому? Интересно, он сам когда-нибудь слушал на этот проигрывателе музыку?

Я принесла сокровища в свою комнату и начала разглядывать пластинки. Будто листаю свой плейлист в телефоне. Как наши вкусы похожи. Стравинский, Рахманинов, Дебюсси, джаз, блюз, радиоспектакли по мотивам моих любимых сказок и… Я замерла. Французские исполнители. Эдит Пиаф, Милен Фармер, Мирей Матьё. Все те, кого нам дают слушать на уроках французского и кого мы уже давно полюбили. Невероятно. И тут меня осенило. А вдруг мама окончила мою школу или училась в моей музыкальной? Я ведь совсем ничего не знаю о ее прошлом. Жаль, с этим не поможет воспоминаниум. Где она училась? Почему увлеклась танцами? Как познакомилась с моим отцом? Вопросы, на которые мне не найти ответов.