Мы зашли в школу, быстро переоделись и отправились на математику. В нашей школе действует строгое правило. Мальчики сидят в классе только с девочками и в шахматном порядке. Таким образом школа пытается бороться со списыванием и ненужной болтовней. Нам, с одной стороны, повезло. Вика сидит впереди, а Ника – сзади. Но нам не очень повезло с соседями. Рядом с Викой в лучшие времена сидел Ибрагим, то есть прямо передо мной. Мы с ним всегда тайком умудрялись обсуждать результаты тестов и помогать друг другу. Ибрагим с удовольствием слушал Викины рассказы о художниках и актерах, а Вика пыталась понять, в какой Вселенной какие супергерои живут. Но теперь моя подруга грустит в одиночестве, а я глубоко вздыхаю, глядя на пустой стул.

У моего соседа красивая фамилия Вознесенский. Зовут его Виктор, но я редко обращаюсь к нему по имени, потому что мы практически не общаемся. Он в целом весьма недружелюбный тип. Одержим идеей стать миллионером, хочет поступить в самый престижный вуз страны и считает, что мы все ему мешаем. Любит вредничать, ябедничать и обзываться. Но со мной он ведёт себя вполне сносно. Однако о помощи или душевном разговоре речи не идёт. Больше всех не повезло Нике. Ее сосед Максим Макаров издевается над ней уже несколько лет, и с каждым годом его пакости становятся все обиднее. Он портит ее тетради и учебники, крадёт вещи, бьет и щипает исподтишка и говорит всякие гадости. Мама близняшек пыталась с этим бороться, Макарова отсадили, вместо него соседом Ники стал его друг Сидоров. И ничего не изменилось. Макаров уговорил товарища в таком же темпе отравлять жизнь моей подруги, как это делал он. И когда Ника начала жаловаться уже и на Сидорова, классная ей не поверила. Макарова вернули на место. Ника держалась стоически, мучитель понял, как сильна его жертва и пошел на крайние меры. Ника и Вика обожают вампиров. Они пересмотрели все возможные фильмы, прочитали все книги на данную тему и умоляют родителей свозить их на каникулах в Румынию. Да, знаю, вампиры уже не в моде, но нужно любить сердцем, а не по чье-то указке. Макаров начал систематически отпускать колкие комментарии по поводу вкусов Ники. Особенно грубо он отзывался о ее любимом фильме «Интервью с вампиром». Все гадости в свою сторону моя подруга выдерживала с достоинством, но оскорблений в адрес вампиров ее нервы не выдержали. В порыве ярости Ника укусила Макарова. Не в шею, хотя это было бы очень в тему. В руку. Ее отстранили от школы на две недели и заставили ходить к психологу. Так невиновную сделали виноватой из-за одного срыва. Вика без сестры находилась на грани отчаяния и наобещала Макарову вендетту. Максим пожаловался классной. И к психологу стали ходить уже обе сестры. После укуса Макаров вел себя прилежно до каникул, но в этом году с новыми силами начал свои мучения.

Мы вошли в класс и сели на свои места. Мой сосед создал из учебников крепость и что-то усиленно писал в тетради. Макаров ехидно смотрел на Нику.

– Удачи нам, – тихонько произнесла я.

Прозвенел звонок, вошёл учитель, а вместе с ним… Ибрагим. Я была в шоке. Он не был похож на себя из прошлого, но он был здесь, это уже хорошо. Ибрагим сел рядом с Викой, та удивлённо посмотрела на меня.

– У него уже нет шансов стать приличным человеком, – прошипел Вознесенский.

С каждым днём желание кусать неприятных людей кажется мне вполне нормальным. Мне так захотелось сказать что-нибудь ободряющее Ибрагиму, но пока я придумывала подходящие слова, учитель раздал контрольные. Четыре варианта. У меня нет шансов, ловкий ход. Наш учитель по математике всегда старается нас перехитрить и заставить думать своими мозгами. Хороший пример ответственного преподавателя. Жаль, мне это не поможет. Мне не даются цифры, я становлюсь рассеянной, теряю связь и путаюсь с ответом. Я мыслю логически, но веду себя по лабиринту в неправильном направлении и попадаю прямо в лапы к Минотавру. Я усмехнулась. Чтобы поступить в медицинский, мне надо сдавать экзамен по математике. Пару раз отец предлагал мне нанять репетитора, но я отказывалась, потому что потеряла веру в свои способности. Если необходимую биологию я смогла дотянуть до хорошего уровня, то в битве с алгеброй каждый раз получаю по лицу. Из пяти заданий скорей всего три окажутся верными.

Когда я была готова упасть в объятия отчаяния, мне на парту Ибрагим бросил листок. Мой сосед недовольно посмотрел на бумажку, потом на меня, я шикнула на него, и он вернулся к своей контрольной. За шесть лет Вознесенский ни разу меня не сдавал. Потому что я знаю его страшный секрет: у него проблемы с иностранными языками. А человек, мечтающий о головокружительной карьере, просто не может захлёбываться в английских временах. Пару раз я исправляла ошибки в его сочинениях, он принимал такое унижение с достоинством и сухо говорил «спасибо».

Я посмотрела в листок. Там были все ответы. Но откуда они у Ибрагима? У него совсем другой вариант. Если только… Меня одолело нехорошее предчувствие. Он заранее знал все решения. Его новые друзья промышляют взломом школьных компьютеров, воровством и продажей готовых заданий. Их пару раз ловили, но они всегда выходили из ситуации невиновными. Из-за своей невнимательности я наделала много ошибок. Выше тройки не получу. Но я сдам работу так. Совесть подсказывает мне, что это правильно. Я скомкала записку и положила себе в карман. Наконец-то зазвонил звонок. Я собрала вещи и хотела поблагодарить Ибрагима, но он уже испарился.

На последующих уроках мой, надеюсь, еще друг заходил в класс последним и уходил первым. Я не успевала ничего ему сказать и вскоре потеряла всякую надежду. Но на уроке французского неожиданно в мои руки прилетала удача. Учительница нарушила нашу привычную шахматную систему и сама выбрала пары для общения. Моим напарником стал Ибрагим. Он улыбнулся мне, я – ему.

– Спасибо за помощь на математике, – сказала я по-французски.

– Но ты ей не воспользовалась, – ответил Ибрагим.

Его французский был весьма неплох. И тут я вспомнила, как в музыкальной школе мы исполняли любимый нашим сердцам французский шансон. Это было будто сто лет назад. Школу Ибрагим бросил.

Я ничего не ответила и решила обратиться к теме урока.

– Расскажи мне о своей любимой книге, – тихо произнесла я и посмотрела Ибрагиму в глаза.

Мне хотелось найти в них моего старого друга, но у него на сердце слишком много ран, чтобы быть таким же наивным и беспечным как раньше.

– «Повелитель мух», – сухо ответил Ибрагим.

Я удивлённо посмотрела на него. В прошлом году меня почему-то посетила мысль, что я стала очень умная и книги для детей мне уже не подходят. И перешла на литературу посерьёзнее. Начала читать произведения для старшеклассников и даже не заметила, как застряла в паутине из грустных, тяжёлых книг, которую не смогла разорвать. Именно тогда дала о себе знать впервые моя дыра. Оказалось, что в мире с чем-то прекрасным соседствует столько жестокости и несправедливости. И тогда в мои руки попала она. «Повелитель мух». После ее прочтения я решила, что пора возвращаться к наивным книгам о вампирах, приключениям Пеппи Длинныйчулок, рассказам Крапивина и моей ненаглядной Ассоль, ждущей своего Артура. У меня ещё будет достаточно времени в будущем для погружения в бездну правдивой литературы.

– Почему именно эта книга? – спросила я.

Мне стало интересно: это просто позерство или искренний ответ.

– Она честная, – ответил Ибрагим и слегка улыбнулся.

Это было сказано, как вызов. В этот миг мне захотелось обнять Ибрагима, я чувствую, как велика его дыра в душе. А вдруг и моя дыра скоро увеличится? Сможет ли мой сегодняшний поход в кино ее уменьшить?

– А твоя любимая книга? Когда-то это были «Алые паруса», правильно? – спросил Ибрагим.

Он помнил, как это мило. Почему мне не хватает смелости заговорить с ним о другом? Как твои отношения с родителями? Ты больше не ходишь в воспоминаниум? Как ты себя чувствуешь?

– Верно, «Алые паруса», – тихо ответила я.

– Чем же она тебе нравится? – спросил Ибрагим.