– По закону я вовсе не обязана покрывать чужую несанкционированную беременность, ее легко можно было бы избежать.

Гневный упрек был направлен старшей сестре, которая это остро чувствовала. Наступал ее черед заступаться за себя в этом разгоревшемся скандале трех людей, которые давно не чувствовали себя единой семьей.

– Ты ведь знаешь, Ви, если бы я сунулась за абортом в подпольные клиники, они могли бы донести на меня за крупное вознаграждение, – отчаянно и беспомощно залепетала Лила, все еще поддерживая отца на ногах. Старик ни за что бы не присел, приняв это за свое поражение. А Вонг Фэй всегда был очень упрямым человеком с нетерпимым отношением к любому проявлению слабости или жалости.

Лила продолжала оправдываться и говорить:

– Меня ликвидировали бы за неутвержденное законом сношение и…

– Ах да, тот самый незаконный половой акт, к которому тебя принудил начальник! А твой ухажер, как там его? Бедолага Уиндли что, совсем к этому непричастен? Ну и где это он сейчас, ха? Почему не заботится о своей второй половинке, пережившей такое потрясение?

– Прекрати, Ви. Или, клянусь генами, я отделаю тебя так, что к следующей смене тебя привезут на носилках, – взревел отец. Этот крик гнева и ярости не прошел даром: мужчина тут же закашлялся и склонил голову вниз. Но садиться не собирался.

– Вивиан, ты же знаешь, как все произошло, – Лила похолодела и ее тон стал непоколебим. – Впрочем, я не прошу тебя верить мне. Хочешь думать, что виновники – мы с Уиндли, хорошо. Вот только он бы не ушел, если бы был отцом ребенка. И ты это прекрасно знаешь. – Лила помогла отцу вытереть платком слюну с подбородка. Затем вновь строгим и цепким взглядом оглядела Виви. И грозно добавила:

– Знай, что я не собираюсь терпеть насмешки и упреки в свой адрес. Не смей так легко смешивать мое имя с грязью.

Старшая девушка нахмурилась и выпрямила спину, несмотря на то, что поддерживать отца в ее положении было непросто.

Виви знала, что сестра не стала бы обманом прикрывать сбежавшего женишка.

Версия Лилы не нуждалась в доказательствах или подтверждении. За нее тоже красноречивее любых слов говорили гены: хоть сестра и была одной из «первичек», людей с примитивными генами первого класса, все же она выделялась на фоне других привлекательной внешностью и фигурой, которую отмечали про себя руководители и начальники местных заводов и фабрик.

С Лилой всегда обращались как с бабочкой, случайно залетевшей на территорию токсичных паров и металлических дебрей, поэтому она была генетически максимально ограждена от жуткой экологии, с которой не справлялись обычные хрупкие людские организмы. Но за это ей пришлось платить иную цену.

Рука, которой Ви ударила по морозильнику, болела и пульсировала, отвлекая ее от обвинений в адрес сестры и возвращая к собственным насущным проблемам: нервные окончания, мышцы – все в организме девушки были давно повреждено и ослаблено работой на вредном производстве. На том место, куда пришелся удар, наливался огромный синяк.

Вивиан вздохнула: она уже адски устала расплачиваться за все невзгоды, что довелось пережить ее несчастному, обездоленному семейству, едва сводившему концы с концами.

– Я вкалываю за нас троих на изнурительных двадцатичасовых сменах без выходных, – тихо и смиренно начала девушка свою болезненную исповедь, – Там, где таких людей, как мы, – слабых, с не модифицированным телом, – преследуют физическое истощение, травмы, хронические болезни, инвалидность или шизофрения.

Она опустила голову и прикрыла ладонью глаза, которые болели уже даже от тусклого света. Ви чувствовала, что сестра и отец внимательно за ней наблюдают, оба притихли, вслушиваясь в ее слова.

Девушка вздохнула и нашла в себе силы выговорить все до конца:

– Я получаю облучение радиацией и отравление токсичными парами больше положенной нормы и просто наблюдаю за тем, как это убивает меня. А происходит это быстро. И я лучше вас понимаю, что тест и получение СМЧ – мой единственный выход спастись, поправить здоровье и устроить нашу жизнь. Но я не вынесу нагрузок, если вы будете нападать на меня из-за обычной генетической добавки, когда это единственная вещь, держащая меня на плаву в последнее время. Я пью зистиат, чтобы на утро не ощущать невыносимую боль в мышцах и продолжать свою работу без перебоев, ясно? Я тоже хочу лучшего для всех. Вы не можете мне помочь, так можете хотя бы не мешать?

Отец горделиво дернул носом и высокомерно бросил:

– Не провали тест в этот раз, дочка, иначе последующие два года станут истинным проклятьем генов для нас.

Ви заметила, как он вытаскивает из уха маленький слуховой аппарат – единственную вещь, способную вернуть ему слух. Но лишь на весьма короткий срок, ведь эта штуковина высасывает электроэнергию из капсулы как ненормальная, а семья и так задолжала много электрокомпании, на которую работает Вивиан.

Отцу приходилось урезать свое время общения с окружающими, чтобы не обесточить капсулу и не погрузить ее во тьму до тех пор, пока младшая дочь не отработает бесплатные смены, чтобы это компенсировать.

Вонг Фэй мешком рухнул на диван, отвергнув предложение о помощи со стороны Лилы и самостоятельно вынув из себя все металлические палки.

Вивиан только теперь могла позволить себе расслабиться и тяжко выдохнуть.

Она прошагала мимо диванов к закрытому пластиной окну и несколькими грубыми рывками распахнула его, позволяя грязному и пыльному воздуху клубами ворваться внутрь. Перепрыгнув через подоконник, она оказалась на небольшой террасе, которая соединяла сразу четыре уровня соседних жилых стеллажей. Под берцами дрожали металлические прутья, старые и ржавые, между которыми виднелась пропасть, а на ее дне копошился рой жителей блока.

Она знала, что ни больной инвалид-отец, ни беременная сестра, берегущая здоровье незаконно зачатого ребенка, из-за которого власти могут назначить казнь, не сунутся в это укромное место. Тут она могла насладиться одиночеством, столь редкой для нее роскошью.

Впереди весь горизонт и небосклон были усеяны грандиозными сооружениями, уходящими в пелену газовых и паровых столбов, вперемешку с тучами и облаками, заволакивавшими черное небо.

На стройках мигала сварка и искры пламени, токсичные газы зеленоватого оттенка закрывали собой фасады металлических стеллажей и зданий, архитектурно более привлекательных, в которых было даже стекло, – это были госучреждения.

Первый класс никогда не спал, ведь приходилось отвоевывать себе право на жизнь под этим мрачным небом. На что еще годятся их жизни, ограниченные несколькими эвтарками и слабым здоровьем?

Виви вспомнила слова отца о проклятье генов. Когда «первичники» и «первички» говорили о темных, смутных временах, полных горестей, болезней и лишений, они сетовали на свои слабые гены, которые оставили им люди-предки – раса, которая бежала с родной планеты Земля много эвтонов назад. И часть которой пожелала остаться чистокровной и не смешиваться с представителями других рас. Их потомки позже назвали свою чистокровность наказанием, а времена, когда пришлось страдать от болезней и эпидемий – проклятьем генов.

Будь предки первого класса сговорчивее, дальновиднее и мудрее, то укрепили бы свое биологическое потомство смешением крови и генов, добились бы физиологического превосходства.

Но это сделали другие – те, кто стали прародителями жителей более высоких и привилегированных ныне классов, у которым не бывает жуткой ноющей боли в мышцах, коликов в животе от переработанных продуктов и употребления вторсырья или такого явления, как недосып.

Ви горько усмехнулась в пустоту, присев на хрупкие, как и ее кости, прутья, и прижала к груди колени. Да, только у людей низшего, ее класса, появились такие выражения, как «проклятье генов», «кара крови» и прочие страшилки-ругательства.

Теперь единственным способом сравняться возможностями и способностями с людьми более высокого ранга стал СМЧ – системно-модулированный чип.