Как видно из примера, поведение женщины было продиктовано в первую очередь заботой о репутации семьи, которой она дорожила. В свою очередь, и муж дорожил семьей, о чем свидетельствует широко распространенная среди горцев кебинная клятва – присяга именем жены (кебин-талах или хатун-талах). Так, указывая на значимость присяги в обществе, Г. М. Дебиров отмечал, что для любого горца она была самой тяжелой клятвой193. Муж прибегал к ней лишь тогда, когда хотел вызвать доверие у кого-либо194. Если присяга мужа оказывалась ложной, то брак признавался незаконным и не имел никакой юридической силы. В свою очередь, если клятва жены оказывалась ложной, то и жена должна была уйти от мужа, забрав с собой все, как в случае добровольного развода195.
По сведениям А. К. Халифаевой, присяга именем жены, то есть кебинная, была связана с брачным договором, ее использовали только в том случае, если свидетели вызывали сомнение196. При этом, если у мужа было несколько жен, то присягатель обязательно должен был предварительно указать, на которую из жен он намерен присягнуть197.
Повседневный быт дагестанских народов, в том числе семейные взаимоотношения, освещался в периодической печати тех лет. Так, на страницах газеты «Кавказ» нередко публиковались материалы, отражавшие различные аспекты семейной жизни, положение женщины в семье и обществе, взаимоотношения между супругами и пр. Учитывая тот факт, что на страницах газеты о кавказских народах писали очень много как русские авторы, так и кавказцы, то публикации авторов нередко становились предметом дискуссий.
Одним из поводов для такой дискуссии стал очерк Н. Львова о семейных взаимоотношениях аварцев аула Хунзах. По сведениям автора, обладая по адату неограниченной властью, муж нередко употреблял ее во зло, бил жену до полусмерти, рассердившись без всякой основательной причины, рубил кинжалом или стрелял в нее из пистолета198. По мнению автора, если жена не успевала уклониться от наносимых мужем ударов, то могла стать жертвой «необузданной выходки мужа»199.
На наш взгляд, данную практику было бы неверно считать общераспространенной, скорее, это частный случай, который характеризует внутрисемейные отношения конкретной семьи, а не всего народа. Конечно же, такие примеры могли иметь место у отдельных дагестанских народов, «по устарелым адатам». В частности, на примере даргинцев Б. Далгат допускал, что в давние времена по адатным нормам муж мог поступать с женой, как «с рабыней», со всеми вытекающими обстоятельствами200.
Кроме того, ни один адат не оставлял безнаказанным убийство жены мужем. Жестокость по отношению к женщине пресекалась и мужчинами-родственниками, и обществом в целом, так как могла послужить причиной кровомщения. Как отмечал М. М. Ковалевский, публичное избиение жены у кавказских народов считалось позором для самого мужчины201.
Положение женщины в семье и обществе, гендерная специфика самобытной культуры дагестанских народов нашли отражение в таком уникальном источнике, как фольклор202. Анализ фольклорного материала показывает патриархальный характер взаимоотношений в семье, приоритет власти мужа и отца в семье203.
Вместе с тем дагестанские пословицы и поговорки, притчи и сказки свидетельствуют о значимости женщины в семейной жизни, в воспитании детей и т. д. Об этом красноречиво говорят пословицы и поговорки народа: «Отец умрет – полусирота, мать умрет – круглый сирота», «Достойная жена дом украшает», «Нет ничего на свете лучше хорошей жены», «Муж хорош – и жена хороша, жена хороша – и муж хорош» и др.204
Вместе с тем на страницах периодической печати представители кавказских народов старались опровергнуть тезис о рабском положение женщины. Так, в 1865 году в газете «Кавказ» вышел очерк князя Хамзаева, в котором он оценивал семейный быт кумыков205. Автор отмечал, что в домашнем быту женщина-кумычка – полноправная хозяйка206. Князь Хамзаев особо подчеркивал, что жена повинуется своему мужу не от страха, а из уважения к нему, которое в ней воспитали родители207.
По мнению автора, будучи даже более умственно развитой, женщина никогда бы не позволила себе показать это перед посторонними людьми, поскольку она заботилась о репутации своей семьи208.
Уже вскоре публикация вызвала полемику. Н. И. Воронов, будучи в 60‑х годах XIX века редактором-издателем газеты «Кавказ», не замедлил ответить на очерк князя Хамзаева. Он обвинял князя в приукрашивании семейного быта кумыков, и в частности – положения женщин209. Как видим, Н. И. Воронов, ставя под сомнение доводы князя Хамзаева, исходил из устоявшихся стереотипов: женщина у кавказских народов всегда угнетена, унижена и бесправна.
Полемика на страницах газеты «Кавказ» продолжилась и в конце XIX века, о чем можно судить по публикации А. М. Алиханова-Аварского (1896). Автор, опровергая тезис о бесправном положении женщины-горянки в семейном быту, писал, что женщина несла на своих плечах лишь законные, установленные вековыми обычаями тяготы210. А «лишения горской жизни», по мнению автора, были красочно приукрашены теми, кто весьма субъективно оценивал семейный быт дагестанских народов211.
Поэтому неубедительными являются устоявшиеся стереотипы о семейной жизни дагестанских народов, где муж – вечный деспот, а женщина – бесправное, забитое существо. Это свидетельствует о неверном понимании исторически сложившихся семейных отношениях и той миссии, которую женщина выполняла в браке.
Вместе с тем, отмечая важность женщины в семейной жизни, современный исследователь Ю. Ю. Карпов отмечал ее прозаичность. По мнению автора,
…то, что делает женщина в семейном и около семейном пространстве – приносит, кормит и воспитывает наследников, хранителей фамильного культа мужа и защитников общины, что гораздо прозаичнее, каждодневно ухаживает за мужем (тем самым, согласно притчам, продлевая ему жизнь) и всеми домочадцами, – наделяет ее образ тихим героизмом212.
От женщины в целом зависел психологический климат в семье. В мировоззрении народа, в его притчах утвердилось мнение, что «каждодневно ухаживая за мужем, жена тем самым продлевала ему жизнь»213. Следовательно, долголетие мужа положительным образом отражалось на жизни всей большой семьи. Очевидно, что многие авторы, имея неизбежный идеологический штамп, обосновывая и оправдывая Кавказскую войну, невольно искажали реальную семейную жизнь дагестанских народов. Единичные факты преподносили как повсеместную тенденцию, характерную для семейных взаимоотношений.
Конечно, экстремальные условия военной повседневности вносили перемены в семейный уклад. Так, на подвластных имамату территориях посредством введенных имамом правил регламентировались брачно-семейные отношения. Новые шариатские нормы регулировали отношения между членами семьи как дома, так и в общественном месте. Например, мужу запрещалось разговаривать с женой при посторонних, родителям – свободно общаться с детьми. По имеющимся сведениям, несоблюдение этих правил грозило наказанием со стороны муртазеков (воины Шамиля) вплоть до арестов214.
