— Она дала мне твою футболку, — говорю я. — Сказала, что ты оставил в ее студии прошлой ночью, и попросила меня вернуть тебе, потому что она торопилась и должна была уйти. Она попросила меня сообщить, что ты оставила ее у Стейси.

Складка из-за непонимания между бровями Ноа на секунду углубляется, а затем черты внезапно разглаживаются. Что-то похожее на облегчение пробегает по его лицу, и он проводит рукой по подбородку, прежде чем сказать:

— Боже мой. Ты все неправильно поняла, Подсолнух. Девушка, которая принесла мою футболку, не та, с кем я когда-либо встречался.

Мое сердце стучит сильнее. Это было не то, что ожидала услышать. Я подумала, что Ноа мог бы найти оправдание тому, что мы никогда не договаривались быть верными друг другу, но не думала, что он будет прямо отрицать это.

— Тогда кем она была? — спрашиваю, пытаясь подавить прилив надежды в груди.

Ноа подходит немного ближе, вытирая большими пальцами мои слезы.

— Она мой массажист. И я почти уверен, что она замужем.

— Твой… массажист? — моргаю, глядя на него, тяжело сглатывая.

— Да, — он усмехается. — Она прорабатывает все узлы и ушибы, которые я получаю во время игры. Не знаю, заметила ли ты, но хоккей — немного грубый вид спорта. Когда нахожусь на льду, я получаю много травм, и у нас в штате есть физиотерапевт, но мне также нравится иногда посещать массажиста.

— Поэтому, когда она сказала мне, что ты оставил футболку в студии…

Я замолкаю, мозг медленно складывает кусочки воедино.

— Она имела в виду свою массажную студию, — заканчивает за меня Ноа. — И я оставил там свою футболку, потому что раздеваюсь перед массажем. Но она никогда ничего не видит. Я все время под простыней. Я переоделся, потому что было холодно, а когда ушел, надел свитер и забыл футболку. Клянусь, это все. Между мной и Стейси ничего никогда не было и не будет. Даже если бы она не была замужем, я бы не хотел с ней что-то иметь.

Я моргаю, и еще две слезы скатываются по щекам, где они застревают под подушечками больших пальцев Ноа. Часть меня испытывает такое облегчение, услышав все это, зная, что у него не было связи с какой-то случайной женщиной за ночь до нашего свидания.

Но, честно говоря, до сих пор не знаю, смогу ли это сделать. Я никогда не относилась к тому типу людей, которые предпочитают случайные связи, и то, как отреагировала, когда Стейси отдала мне футболку Ноа, ясно дает понять, что не согласна иметь свободный вид отношений.

Я собираюсь сказать это Ноа, когда он открывает рот и снова говорит.

— Правда в том, — говорит он тихим голосом, — что я не спал ни с кем другим с того дня, как мы встретились.

Мои глаза расширяются.

— Что?

— Нет. И я говорю не только о том дне, когда ты начала работать на «Тузов», — продолжает он, и в его глазах горит искренность. — Я имею в виду с того дня, как встретил тебя в лифте. Тогда это даже не было сознательным выбором, так как не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова. Я просто… меня никто не интересовал. Кроме тебя.

У меня отвисает челюсть, когда удар рикошетом проходит сквозь тело, и я несколько секунд молча смотрю на него, пытаясь вспомнить, как говорить.

— Ты серьезно? — спрашиваю в конце концов. — Ты правда ни с кем не спал с тех пор? Ноа, это было много недель назад.

— Я знаю, — просто говорит он.

— Но это будет означать, что у тебя не было секса, кажется… больше месяца! Я даже не думала, что это возможно для тебя.

Он смеется и качает головой.

— Ну, мой член был не в восторге от этого, если честно. Но я кое-кого ждал и хотел убедиться, что она знает, что я заинтересован в ней больше, чем в обычной интрижке.

Он наклоняет мой подбородок, опуская голову, чтобы прижаться своим лбом к моему.

— Разве ты не понимаешь? — шепчет он. — Марго, ты единственный человек, с которым я хочу быть. Единственная, кого хочу. Для меня нет никого, кроме тебя.

Его голубые глаза приближаются к моим так близко, что вижу каждую вариацию их цвета, и у меня перехватывает дыхание.

Я издаю невнятный звук, наклоняя голову, чтобы схватить его губы своими. В ту секунду, когда наши рты соприкасаются, словно лопается какая-то невидимая нить. Он обхватывает меня руками, практически прогибает назад, углубляя поцелуй, и в итоге мы, шатаясь, падаем на стеллаж позади. Я слепо тянусь за чем-нибудь, чтобы опереться, и в конце концов хватаюсь за один из металлических стержней, которые крепят полки.

Ноа все еще целует меня, его руки блуждают, словно он пытается наверстать упущенное. Когда добирается до моей задницы, он стонет, сжимая ее. Затем хватает за бедра и приподнимает, обвивая мои ноги вокруг своей талии. Мое тело упирается в полку, и я зацепляюсь пятками за его задницу, прижимаясь к нему, когда он погружает свой язык в мой рот.

Моя свободная рука перемещается к его волосам, грубо дергая за пряди, когда пытаюсь притянуть его ближе, пытаюсь поцеловать его глубже, каждый атом в моем теле требует большего.

— Блять.

Ноа стонет, внезапно останавливаясь. Отрывает наши губы друг от друга, тяжело дыша, и освобождает мои ноги от его талии, опуская обратно. Ноа делает шаг назад, и я мгновенно скучаю по ощущению, как он прижимается ко мне. Я задыхаюсь, тело горит от его прикосновения. Немного кружится голова, когда смотрю на него, ожидая объяснения, почему оставил меня ни с чем.

Ну… не совсем ни с чем.

— Мы не можем делать это здесь, — говорит он хриплым голосом. — Я хочу, чтобы наш первый раз прошел идеально, и мне нужно как можно скорее выйти на лед. Не хочу торопить события и определенно не хочу заниматься с тобой сексом в окружении швабр и чистящих средств.

Ой. Точно.

Черт, мы все еще на арене. У него есть игра, и мне нужно быть на трибунах и документировать для социальных сетей. Не могу поверить, как полностью я потерялась в нем, растворилась в этом моменте, и благодарна, что у одного из нас хватило здравого смысла остановиться.

Но даже в этом случае не могу сопротивляться тому, чтобы притянуть к себе для еще одного поцелуя, поглощая еще на протяжении нескольких ударов сердца, прежде чем шепчу ему в губы:

— Когда мы сможем закончить это?

— После игры, — говорит он, крепко прижимая руки к моей спине. — Зайди ко мне.

— Хорошо.

Я киваю, и мы расходимся. Сердце колотится, как мчащийся поезд, когда Ноа поворачивается, чтобы уйти, и, взявшись за ручку двери, оборачивается, чтобы посмотреть на меня через плечо.

— Подсолнух?

— Да?

— Пожалуйста, не передумай на этот раз. Не думаю, что мое сердце выдержит это.

Честность в его голосе немного сбивает меня с ног, и требуется секунда, чтобы ответить.

— Не передумаю, — говорю ему. — Обещаю.

Ответная улыбка Ноа ослепляет. Потом дверь открывается, и он выходит.

Глава 23

Ноа

Пока мы сталкиваемся с командой соперника в центре площадки, я мог бы с таким же успехом летать, а не кататься на коньках.

Все еще чувствую прикосновение губ Марго к своим, ее вкус на кончике своего языка, и это лучшее вдохновение, о котором только может мечтать мужчина. Смотрю на трибуны, и она там, с раскрасневшимися щеками и телефоном в руке, записывает кадры нашей игры. Марго улыбается от уха до уха, и лучшее — на ней моя футболка.

Она выглядит как самый настоящий эротический сон, и меня охватывает собственническое удовлетворение, когда снова переключаю внимание на лед.

Судья бросает шайбу, а я вонзаю лезвия в лед и пытаюсь прорвать оборону «Титанов», решив показать Марго, что ей очень со мной повезло.

Овладеваю шайбой и благодаря отточенным приемам, которые позволили мне занять место в этой команде, танцую вокруг медлительного защитника и мчусь к сетке, как молния. Вратарь пытается заблокировать удар, но я обманываю его хитрым приемом и забиваю шайбу в верхний угол ворот. Арена взрывается громоподобным ревом, и товарищи по команде окружают меня, нанося сокрушительные удары по нагрудникам.