Перевод: @AlexaNereuta — t.me/AlexaNereuta

Редактура: @Ekaterina_gid — t.me/Ekaterina_gid; @zh_anaa — t.me/zh_anaa

Оформление: @aennaea — t.me/aennaea

Для всех читателей, чей идеальный книжный бойфренд — хоккеист-булочка с корицей… и с чертовски непристойными мыслями.

Глава 1

Ноа

Хороший хоккей — это как хороший секс.

Требует выносливости, навыков и готовности пойти на небольшой риск. Не говоря уже о том, что если вы делаете это правильно, то должны в итоге вспотеть до чертиков.

Сегодня я в ударе, наполнен тем же азартом, который всегда получаю, выкладываясь на максимум во время игры. Шум толпы — это отдаленный вид рева в ушах, когда весь мир ограничивается тем, что происходит на льду.

Сосредоточенный и полностью осведомленный о местонахождении каждого из товарищей по команде, я обхожу защитников противоположной команды и молниеносно толкаю шайбу к воротам. Передаю шайбу Ризу, левому нападающему, который готов ловить пас. Он немного играет с шайбой, передвигая клюшку туда-сюда так быстро, что та практически расплывается. Упираясь носком на правый конек, я бросаюсь вперед и нахожу брешь.

На часах осталось всего пятнадцать секунд, а напряжение на арене ощутимо. Я будто чувствую, как бьются сердца всех в толпе, и если бы действительно сосредоточился, то мог бы услышать, как у них перехватывает дыхание в груди.

Риз отправляет шайбу в мою сторону, и я не колеблюсь.

Подняв клюшку в воздух, разворачиваюсь на коньках и изо всех сил бью по шайбе. Она пролетает прямо через пятое отверстие, едва не задев протянутые руки вратаря, который пытается уберечь ее от попадания в ноги. Шайба врезается в заднюю часть сетки, и все встают на ноги.

У меня есть один единственный момент, чтобы насладиться выражением лица вратаря, когда он понимает, что прямо сейчас позволил нам набрать победное очко… затем кто-то сильно хлопает меня по спине, а один из товарищей по команде врезается сбоку. Я спускаюсь и вскоре оказываюсь под кучей людей, прыгнувших на меня. Звук рога указывает на то, что игра окончена, проносясь ревом по всей арене.

Толпа сходит с ума. Игра была равной почти весь заключительный период, поэтому мы бы ушли в овертайм, если бы я не забил тот гол. Овертайм — это хорошо, но лично мне больше нравится чистая победа.

— Это было красиво! — Риз, игрок прямо надо мной, кричит в ухо, — Этот удар… — он сжимает губы, как при поцелуе. — Это было идеально!

— Без тебя бы не получилось, — говорю я, сталкивая его с себя и вставая на ноги. — Ну, на самом деле, могло бы, но твой идеальный пас немного облегчил задачу.

Он закатывает глаза и протягивает руку, чтобы шлепнуть меня по шлему. Я толкаю его обратно на коньки, а затем поворачиваюсь, чтобы отпраздновать с еще несколькими товарищами по команде. Все улыбаются от уха до уха, волнение растет, когда мы направляемся в раздевалку и начинаем заново переживать лучшие моменты игры. Тео и Сойер добродушно спорят о том, чей бросок был лучше, а я подхожу к Гранту Паркеру, вратарю, и протягиваю руку для рукопожатия.

Он смотрит на нее сверху вниз, затем на меня, хмурясь в замешательстве.

— Это для чего?

— Ты отлично справился, чувак. Сегодня был как стена на блоке.

— Им все же удалось проскользнуть мимо меня, — говорит он, потирая темную небрежную бороду на лице.

— Эй, не парься. Это были тяжелые удары. Ты кучу раз отбивал нападения и оставил нас в игре. Их удары были безжалостны, но ты останавливал их снова и снова.

— Все равно, — он выдыхает, темно-синие глаза слегка прищурены в уголках. — Я могу лучше. Нужно работать над своим позиционированием и контролем удара с отскоком. Кстати, хороший гол в конце.

Он не пожимает мне руку, вместо этого подходит к шкафчику и начинает легко срывать с себя элементы защитной экипировки и переодеваться. Я смеюсь себе под нос, качая головой. Грант — темноволосый бегемот ростом 2 метра, выше всех в команде и самый сварливый из всех. Ему действительно нужно расслабиться, и, возможно, поскольку я капитан, то должен сказать ему об этом, но не сегодня.

Сегодня не позволю ничему сбить меня с толку. «Денверские Тузы» только что выиграли четвертую игру в сезоне, я хочу отпраздновать победу и выпить с командой. Но для начала у меня есть договорные обязательства, которые должны соблюдаться. Как капитан и человек, забивший победный гол, пресса захочет поговорить со мной.

— Ноа! — тренер Данауэй зовет меня из дверного проема в раздевалку. Его голова выбрита наголо — вместо залысин, это он сделал в прошлом году, и она блестит при свете, когда тренер входит внутрь. Его голос, как обычно, хриплый, но я могу сказать, что он в хорошем настроении, когда машет рукой. — Пока не переодевайся. Ты же знаешь, как репортеры и новостные компании любят заставать вас всех в униформе, с небольшим потом на лбу.

Я ухмыляюсь.

— А также сводит дам с ума.

Данауэй не комментирует это, но обнимает меня, когда мы идем по коридору к комнате, где будет проходить пресс-конференция. Он объясняет, что нужно сказать, прекрасно понимая, что я собираюсь делать все по-своему, а затем отпускает в логово льва. Мерцают множество вспышек, и репортеры тут же начинают забрасывать меня вопросами, пока сажусь за стол и переставляю микрофон.

Впереди группы стоит женщина-репортер. На ней узкая юбка и струящаяся белая блузка с тремя расстегнутыми пуговицами сверху. Видны очертания ее бюстгальтера, и, естественно, я должен позвать ее первой.

— Ноа, — говорит она, улыбаясь. — Как себя чувствует команда после сегодняшней победы над «Титанами»?

— Прекрасно. Сегодня мы вышли на лед с пылающим огнем внутри и надрали всем задницы.

Знаю, тренер Данауэй поморщился, когда я проронил бранное слово. Съемочная группа в углу снимает меня для прямого эфира новостей, поэтому я действительно должен следить за словами, но иногда не могу ничего с собой поделать. Это слишком весело.

— Вас вообще беспокоило то, что игра была почти на равных? — спрашивает репортер. — Некоторое время «Титаны», казалось, набрасывались на вас, ребята. На самом деле не было похоже, что вы сможете набрать очки после такого.

— И все же мы это сделали. Мы просто хороши.

Другой репортер поднимает руку, чтобы заговорить, но женщина, которой я позволил быть первой, еще не закончила.

— Есть ли у вас какие-либо комментарии по поводу назначенных сегодня пенальти? — она продолжает давить. — Товарищи по команде провели много времени на скамейке штрафников, и, судя по некоторым реакциям толпы, судьи сегодня вечером точно не завели друзей.

— У меня нет ничего, кроме огромного уважения к судьям, — говорю я, потому что так нужно. Судьи, как и большинство людей, бывают разных форм, размеров и вкусов. Некоторые из них справедливы и наблюдательны, а другие, похоже, занимаются вендеттой, из-за которой делают несколько действительно ложных свистков. Не то чтобы я мог сказать это вслух. Негласное правило в хоккее гласит: когда игра закончена, все очки подсчитаны и игроки уходят со льда, судей нельзя критиковать.

Это плохой тон, и из-за него игроки выглядят плаксивыми придурками, когда продолжают обвинять судей в неверных решениях.

— Это тяжелая работа, — добавляю я. — И моя команда не делает ее легче.

Она хмурит брови.

— Что ты имеешь в виду?

Я откидываюсь на спинку стула и уверенно улыбаюсь.

— Просто у нас одни из самых быстрых хоккеистов в НХЛ. Чтобы не отставать, судьи должны быть в очень хорошей форме. Вот и все.

Женщина хихикает и открывает рот, как будто собирается задать еще один вопрос, но ее прерывает репортер слева. Она бросает на мужчину злой взгляд, но я рад двигаться дальше и поговорить с кем-то еще. Чем раньше все получат ответы, тем быстрее я смогу уйти и пойти выпить.

И тем скорее смогу встретить хоккейную зайку, которая согреет мою постель сегодня вечером.

* * *