Тем временем Саша не скучал. Он подошел к окну и, приняв задумчивую позу, жеманно курил, выпуская дым в открытую дверь балкона. Услышав мои шаги, он даже не соизволил обернуться. Просто тихо спросил, не меняя позы:

– Ну что, Танечка, вы возьметесь за это дело?

– Дело в том, Саша, что я довольно прилично беру за свои услуги. Вам это известно?

– Разумеется, – томно ответил Кудряшов. – Вы ведь не думаете, что я нашел объявление о ваших услугах в местной газете. Мне порекомендовали вас одни мои знакомые, которые очень вас хвалили. Естественно, я в курсе ваших расценок. – Саша повернулся ко мне лицом и приторно улыбнулся.

А я лихорадочно соображала, какие же это мои знакомые водят столь странные знакомства. Вроде бы никаких отклонений подобного профиля ни у кого из моих приятелей и друзей не наблюдалось…

Ну да ладно, сказала я сама себе.

– Значит, вы согласны платить по двести баксов за сутки работы плюс текущие расходы?

– Двести зеленых, Танечка, в сутки плюс текущие расходы – не такая уж большая сумма. Во всяком случае, для меня, – при этих словах мизинец Кудряшова самопроизвольно оттопырился в сторону, а сигарету Саша резко выбросил в окно.

– Ну, что ж… Если это для вас не деньги и все остальное вас тоже устраивает, то я, пожалуй, возьмусь распутать убийство вашего друга… подруги… Вы уж извините, не знаю, как правильно говорить. Тогда по рукам? – спросила я и задорно посмотрела на Сашу.

– По рукам, – игриво откликнулся он.

Я посмотрела на него и подумала: он что, всегда кокетничает? Даже когда поблизости нет мужчин? Или он меня воспринимает как мужика только потому, что я не кокетничаю. Не настолько же я, в самом деле, плохо выгляжу. Вот противный!

Когда Саша ушел и я осталась одна, то первым делом решила связаться с Гариком Папазяном. Это мой старый – не в смысле возраста, а по количеству лет дружбы – приятель в погонах. Гарик тысячу лет работает в милиции, оброс многочисленными связями и знакомствами, поэтому даже если чего-то он не сможет сделать сам, то обязательно находит какого-нибудь товарища по службе, который сделает это. А значит, нет ничего невозможного для частного детектива Татьяны Александровны Ивановой, раз у нее такие друзья. И я набрала номер телефона Гарика. Мне ответил усталый и монотонный голос.

– Алло, слушаю.

Папазян говорит почти без кавказского акцента. Иногда, например, когда он сильно устает, акцент пропадает напрочь. Сейчас я даже не узнала голос, поэтому осторожно спросила, боясь нарваться на кого-нибудь из его коллег:

– Гарик, ты?

– Я, Танечка, я, милая… – голос сразу приобрел веселые оттенки и зазвучал громче и увереннее. И мой друг, как часто бывает, когда он говорит со мной, начал бессовестно утрировать акцент. – Вай, вай, Таня-джан, как это ты собралась позвонить старому, больному, несчастному и никому не нужному Гарику?

– Что значит никому не нужному! А я? А мне? Мне ты нужен, Гарик. И немедленно выбрось из головы эти черные мысли, – подхватила я игру, тоже слегка дурачась.

– Нужен?! – заорал Гарик в трубку. – Неужели, дорогая?! И когда же наконец наступит тот знаменательный день и час, когда ты придешь в мои объятия?

– Гарик, ну я же не об этом, – пожурила я его.

– А я об этом, – настойчиво проговорил Папазян.

– Гарик, если честно, то я опять по делу. Я знаю, ты будешь ругаться, но только ты можешь мне помочь. Только в твоих силах воскресить надежду, уже почти погибшую в моей душе, – поэтично сказала я.

– Вай, как красыва гаварышь, Таня-джан! – Гарик поцокал языком. – Ну ладно, что за дело?

– Не по телефону, Гарик. Можно я приеду?

– Конечно, зачем спрашиваешь, да? Когда?

– Желательно сегодня. Гарик, а ты не мог бы для меня сделать одну вещь?

– Мог бы. Какую именно?

– Тогда посмотри дело. Чтобы я приехала, и ты уже не искал его, а?

– Хорошо, только что за дело? – Папазян перешел на обычный тон.

– Это по убийству некой… дамы, – проговорила я с заминкой. – Ты наверняка слышал: позавчера застрелили Евгению Приходько, она работала в…

– Еще бы не слышал! – присвистнул Гарик. – Я сам начал работать по этому делу, но потом его передали в прокуратуру. По-моему, дело собираются закрывать за недостаточностью улик. Там явное заказное убийство. И абсолютно без улик. Ни исполнителя, ни заказчика. Так ты расследуешь это убийство?

– Да, меня нанял друг убитой.

– Друг… – Гарик произнес выразительно. – Там такая история! Ты в курсе, что эта Приходько вообще какой-то самоделкин?

– В курсе, Гарик, в курсе. Так я приеду?

– Ну, конечно, приезжай. Когда ты будешь?

Я посмотрела на часы, прикидывая, сколько мне понадобится на сборы и на дорогу, и ответила:

– Минут через сорок – сорок пять буду.

– Ну, тогда я, если что, у себя.

Гарик повесил трубку, я тоже. Быстро собравшись, я причесалась, подкрасилась, оделась и вышла из дома. Сев в машину, я вставила ключ в замок зажигания и покатила к управлению, где работает мой давний друг Гарик Папазян.

Приехала я ровно через сорок пять минут. Гарик, как и обещал, был у себя и ждал меня. Когда я вошла в его кабинет, увидела на столе бутылку «Фанты» и два пластиковых стаканчика.

– Это для тебя, – указал Гарик на сервировку. – Сама понимаешь, алкоголь на рабочем месте распивать запрещается, но я же не мог встретить тебя с пустыми руками.

– Спасибо, Гарик, ты настоящий друг, – я послала ему воздушный поцелуй, и Гарик схватился рукой за щеку, как будто там был запечатлен мой поцелуй.

– Садись.

Я расположилась на стуле напротив Гарика, он разлил по стаканам напиток и сел на свое место.

– Значит, так, – начал Папазян. – По делу мало что известно. Убийство явно заказное. С крыши соседнего дома был произведен снайперский выстрел. Из СВД, естественно, – пояснил Гарик. – Дальше… На крышу того дома сразу же поднялись оперативники из убойного отдела, но, разумеется, никого не нашли. Нашли только черную полумаску. По следу сразу же пустили собаку, но она довела оперов только до ближайшей дороги – там, видимо, преступник сел в машину и уехал. Все, больше никаких данных по делу нет, – подвел итог Гарик, отхлебывая из своего стаканчика.

– А где это случилось?

– А ты что, вообще ничего не слышала? – удивленно поднял брови Папазян.

– Нет, Гарик, ничего. Весь позавчерашний день я провела в засаде, а там не было ни радио, ни даже телевизора. И вчера мне тоже было не до того. Дела, знаешь ли… – развела я руками.

– Странно, вчера весь день по телеку только об этом и трезвонили.

– Так что там насчет места убийства? – напомнила я Гарику.

– Ах да, место. Убийство произошло около нашего телецентра. Эту Приходько пригласили на передачу – прямой эфир, все такое… – сморщился Гарик. – Она приехала на место, вышла из машины, направилась ко входу, и вот тогда в нее и был произведен выстрел. Прямо в голову, в затылок. Очень метко и профессионально. Мгновенная смерть, – констатировал Папазян. – Тебе еще налить?

– Да, спасибо, – я задумалась. Мысленно представила себе район телецентра. Гарик словно прочитал мои мысли:

– Там напротив, помнишь, стоит здоровенный такой десятиэтажный дом. Вот с его крыши и был сделан выстрел. Он так удобно расположен для убийцы, что милиция, даже если бы приехала еще раньше, все равно не успела бы задержать его. Дом-то длиннющий – подъездов восемь, наверное. Пока его обежишь, кто угодно успеет спуститься вниз и дать деру. Вот такие пироги, Танечка, – Гарик с расстроенным видом принялся пить большими глотками из стаканчика.

– Ясно, – подытожила я.

– Ты надеешься распутать это дело? – озабоченно спросил Гарик.

– Надеюсь. А что, думаешь, не получится?

– Не знаю. По-моему, висяк капитальный. Однозначно.

– Я постараюсь, Гарик. Ты же меня знаешь, я настырная.

– Ай, знаю, ай, настырная! – заулыбался Гарик. – А только я еще настырней. Так когда же, уважаемая Татьяна Александровна, ты почтишь мое скромное жилище своим присутствием? Я все жду-жду, а ты все не едешь и не едешь… – Гарик сокрушенно покачал головой.