Чтобы отвлечься от очередного сеанса самокопания, я решила сходить разузнать у управляющего насчет экскурсий по местным природным достопримечательностям, о которых всю дорогу твердили дети. Но Сергею Михайловичу было немного не до меня – его атаковали разъяренные пенсионерки, требуя немедленно выделить им помощника по хозяйству, раз он сам не может оперативно реагировать на просьбы постояльцев. Бедный мужчина отбивался как мог, но на старушек не действовали никакие аргументы. Ни то, что он только утром был у них и исправил все недочеты, как это было вчера, и позавчера, и позапозавчера… Ни то, что это все не входит в его обязанности, ни то, что персонал базы отдыха ограничен. Старушки продолжали гнуть свою линию и наперебой вещать о насущных проблемах:

– Заклинило шторки! Ни туды – ни сюды!

– Да как же нормально, когда мне высоко? И Натке вон высоко, и Люське тоже, Ирке только не высоко, но она у нас дылда.

– Эй! Я же все слышу, – возмутилась та самая Ирка. Ростом она и правда заметно выделялась среди подруг.

– Да что ты там слышишь? Тебе по возрасту уже не положено.

– А ты не завидуй.

– И крючки в ванной тоже надо перевесить пониже, – прервала их перепалку то ли Натка, то ли Люська.

– Так. Все! – не выдержал наконец управляющий. Очевидно, крючки стали для него последней каплей. – Про окно я понял – сделаю, как только управлюсь тут. И веревку тоже перетяну. Но остальное – уж извините, это перебор! – отрезал он и развернувшись ушел.

– Ну ты погляди, а? И что мы теперь делать будем? – расстроилась старушка, ратующая за крючки.

– Эх, измельчали нынче мужики… – философски заметила высокая Ирка.

– Ну почему же? Вовсе нет, – неожиданно для самой себя вмещалась в разговор я…

***

Утро следующего дня было еще более солнечным и жарким, чем предыдущее. Мы с детьми решили не терять времени даром и оперативно собрались на пляж.

– Дашенька! Доброе утро! Как я рада, что застала тебя! – вдруг окликнула меня вчерашняя знакомая, как только мы вышли из дома.

– Здравствуйте, Людмила, – поздоровалась я, повернувшись к ней лицом и непроизвольно зацепила взглядом дом напротив.

На открытой части веранды, прислонившись плечом к опорному брусу, стоял сосед и рассеянно смотрел куда-то вдаль, не обращая на нас никакого внимания. В руках у него была кружка с вьющимся над ней дымком, из которой он время от времени что-то отхлебывал. При этом вид у Якушева был до тошноты умиротворенный. И чему он так радовался с самого утра? Неужели пожилые дамы не оправдали вчера моих надежд?

– Хотела поблагодарить тебя за помощь и вот, – продолжила тем временем Людмила, а для подруг просто Люська, ныряя рукой в свою пляжную сумку, – Принесла тебе вкусненького, – сообщила она и гордо продемонстрировала банку с моим самым жутким гастрономическим кошмаром. – Дима по секрету сказал, что ты ее очень любишь, – хихикнула старушка, перейдя на шепот.

Ах вот кого надо благодарить!

Острый злой прищур мгновенно был направлен в сторону советчика.

Якушев же больше не смотрел вдаль, вместо этого он с самодовольной ухмылкой наблюдал за нами, а когда наши взгляды пресеклись, он улыбнулся еще шире и отсалютовал кружкой. Вот же гад!

Первый порыв – схватить эту злосчастную банку и запустить через дорогу, прямо в лоб «доброжелателю»! Но мы ведь взрослые люди. Надо действовать тоньше. Поэтому собрав остатки своего самообладания, я приняла презент Людмилы и прижала его к груди с самым счастливым на свете выражением лица:

– Вот спасибо! – воскликнула я. – Обожаю кабачковую икру!

Клянусь, если бы я знала, что челюсть Якушева может упасть еще ниже, то рискнула бы даже попробовать эту гадость на вкус! От злорадного самодовольства не осталось и следа. Правда, длилось это зрелище всего несколько секунда, а затем он снова взял себя в руки и, хмыкнув каким-то своим мыслям, скрылся в доме.

Людмила, удовлетворенная моей реакцией, тоже поспешила к подругам, а я, развернувшись на сто восемьдесят градусов, под ошарашенные взгляды детей помчалась обратно к себе, по-прежнему прижимая ценный груз к груди.

– Мам, с тобой все хорошо? – осторожно поинтересовался Степка, нагнав меня на кухне. – Ты ведь это не ешь.

Моя нелюбовь к этой жиже была известным фактом, о котором домашние, конечно же, знали. И нет, я ни разу не пробовала ее. Просто сам вид внушал отвращение. Ну какое там пробовать?

– Да, ты прав…

– Тогда зачем взяла? Еще и соврала…

– Я не врала! Вернее… Просто мне не хотелось обижать эту милую бабушку, – слукавила я.

– Ясно, – протянул сын и кивнул на емкость. – Ну а теперь-то ты что с ней будешь делать?

– Отдам тому, кто ее любит, – пожала плечами я, имея в виду Сергея Михайловича. Мне кажется, он точно должен оценить.

– Хорошая идея! – чему-то вдруг обрадовались дети, подозрительно переглянувшись.

***

Вторая попытка уйти на пляж оказалась более удачной. Я спокойно заняла свое место на лежаке, а Степа с Еськой сразу же убежали к морю. Вскоре к ним присоединились и другие дети, в том числе и наша маленькая соседка. Конечно же, она была не одна. Ее отец находился тут же, поблизости. Плескался на мелководье, лежа наполовину в воде, и лениво переворачивался с боку на бок, словно тюлень. Очень загорелый и мускулистый тюлень.

Стоит признать, что в свои тридцать два Якушев выглядел очень даже неплохо. Никакого намека на лишний вес или дряблость мышц, как это было у Фролова с его сидячей работой. Напротив, он был подтянутым и крепким.

Интересно, чем он занимается? Хорошая физическая форма – это часть его работы или личная инициатива?

Задумавшись, я не заметила, что тоже стала объектом наблюдения и, когда наши взгляды встретились, вздрогнула от неожиданности. Якушев понимающе усмехнулся и подмигнул мне. Вот черт! Снова застал меня врасплох! Да и я хороша, пялюсь на него, словно красивых мужчин никогда не видела.

Разозлившись, я фыркнула в ответ на его жест и спряталась в книгу, выглядывая из-за нее только для того, чтобы проверить детей. В сторону Якушева принципиально больше не смотрела. Знаю, по-детски, но щеки все еще нещадно пылали огнем. И, к сожалению, жара была в этом не виновата.

Лишь спустя некоторое время, когда дети уже вышли на берег и развернули новую песочную стройку, я невольно стала искать глазами Якушева. Ведь обычно он активно поддерживал все детские забавы. Но не в этот раз. В этот раз он лежал на песке, подложив под голову полотенце, и, судя по всему, мирно дремал. Глаза закрыты, ровное дыхание, и даже губы расслабленно приоткрыты. Да он с ума сошел! Вот так просто уснуть, оставив ребенка без присмотра вблизи потенциальной опасности – моря. Я уже не говорю о том, что сгореть под такими палящими лучами как дважды два.

Впрочем, последнее послужит ему отличным уроком. А за ребенком я и сама присмотрю. Кстати, а где он?

– Куда это ты собралась, юная леди? – запыхавшись поинтересовалась я, нагнав Зайку уже по пояс в воде.

– Купаться, – ответила она очевидное.

– А твой папа не против? – спросила я строгим тоном.

– Он спит, – виновато призналась Зайка. – Но мне скучно на берегу, я не умею так строить. – Она грустно посмотрела на ребят, занятых строительством.

– Необязательно строить, можно заняться чем-то другим.

– И чем же? – Зайка с любопытством посмотрела на меня.

– Ну… – протянула я, напрягая память. Во что мы там играли в далеком детстве? – Можно поиграть в поиск клада. Или позапускать блинчики по воде.

– Нет. У меня это все тоже пока не получается, – разочарованно вздохнула девочка.

– А как насчет рисования на песке? – Это предложение Зайка слушала уже с куда большим энтузиазмом. – Можно украсить рисунки ракушками, камушками и цветным стеклом. – Мой взгляд упал на широкую спину Якушева и идея возникла молниеносно: – А еще можно порисовать на папиной спине.

– На папиной спине? – удивленно переспросила Зайка. – Не уверена, что так можно… У меня даже фломастеров нет.