"Ты думаешь, у меня есть выбор?" Горечь Генри просочилась в его слова, в его тоне появились резкие нотки. "Кто-то должен сохранить наследие Мэтерсов, и это явно не ты. Зачем вообще держаться за команду? Почему бы не позволить Ричарду забрать ее? Ясно, что тебе на нее наплевать. Ты ничего не знаешь о хоккее. Ты же не играла в него".

Я задыхалася, пытаясь унять свои эмоции. "Потому что он дал мне ее", — ответила я шепотом. "Он доверил ее мне".

"Только потому, что он знал, что я попаду в НХЛ и не смогу стать владельцем команды", — ответил Генри, его ответ пронзил воздух холодной жестокостью.

Я повернулася к Генри лицом, не в силах сдержать свой взгляд. "Меня не волнуют причины", — заявила я, мой голос звучал решительно. "В конце концов, папа доверил мне команду, и я не собираюсь его подводить".

"Но разорвать помолвку с Сойером Вулфом — это вполне приемлемо?" В тоне Генри явно слышался скептицизм. "Забавно, как ты умеешь выбирать".

Выпрямившись во весь рост, я встретила его пристальный взгляд. "Ты действительно беспокоишься обо мне, Генри?" Я бросила вызов, в моих словах прозвучало неповиновение. "Или ты просто завидуешь тому, что я сделала то, что ты всегда хотел сделать?"

Его взгляд усилился, и между нами зародилась тихая буря, наполненная невысказанными чувствами и неразрешенной напряженностью.

"Я уезжаю ровно в пять утра", — сказал он, не сводя с меня пронзительного взгляда. "Если ты не встанешь и не будешь ждать, я уйду, и тогда тебе придется искать другой способ добраться до Крествуда".

С этими словами он ушел, закрыв за собой дверь.

Не успела я обдумать напряженный обмен мнениями с Генри, как на мой телефон пришло входящее сообщение, на мгновение отвлекшее меня от тягостного разговора.

Какого черта? Ты серьезно рассталась с Сойером Вулфом?

На губах заиграла улыбка, когда я увидела знакомое имя своей лучшей подруги.

Связь между мной и Брук имела глубокие корни. Брук была моим другом, хотела я этого или нет, она постоянно присутствовала в моей жизни с самого детства. Ее слова всегда облегчали тяжесть любого бремени.

Когда я читала ее сообщение, напряжение, оставшееся после разговора с Генри, начало исчезать, и я на время отвлеклась.

Да.

Как? Этот парень — лис.

Он игрок.

Пшшшш. Он может сыграть со мной.

Я закатила глаза. Я думала, ты встречаешься с номером 42.

История знакомств Брук была вихрем впечатлений, но ни одно из них не было столь захватывающим, как ее нынешние отношения со Стивеном Хэнсоном, грозным игроком НХЛ, который считается лучшим игроком лиги, не говоря уже о центре. Они познакомились в Крествуде, когда Брук была широкоглазой первокурсницей, привлеченной интенсивностью и страстью, которые излучал Стивен как на льду, так и вне его. Его непринужденное обаяние и преданность своему делу покорили ее с самого начала, создав неоспоримую связь, которая преодолела границы их разных миров.

Их отношения развивались вопреки всему, преодолевая трудности, связанные с переездами, когда карьера Стивена привела его в самое сердце Техаса, а Брук вернулась в Крествуд на второй год обучения. Несмотря на разделявшие их мили, их связь оставалась непоколебимой, подпитываемая поздними ночными звонками, текстовыми сообщениями, наполненными неизменной поддержкой, и случайными визитами, которые зажигали искры общих воспоминаний о времени, проведенном вместе в Крествуде.

Статус Стивена как вершины НХЛ в сочетании с непоколебимой верностью Брук и ее преданностью учебе в Crestwood создавали картину отношений, процветающих среди вихря успеха и амбиций. Их история — это история расстояния и преданности, то, что я надеялась однажды иметь с мужчиной, которого выбрала для себя.

Сплетникам и романтикам нравилось так думать.

Вчера он так и не ответил на сообщение, хотя у него не было игры, сказала она. Я с этим покончила.

Мне жаль.

А я нет.

Думаю, мне нужно сосредоточиться на учебе.

Если я хочу стать владельцем "Змей", мне нужно, чтобы люди воспринимали меня всерьез.

Свидания с игроками этому не помогут.

Ты дочь декана Адама Вествуда.

Я уверена, что люди воспринимают тебя всерьез.

Она прислала кучу смеющихся и плачущих эмодзи.

Мое милое летнее дитя…

В общем, в этом году я завязываю с парнями.

Я думала, что буду жить викарно через тебя, но, видимо, нет.

Я вздохнула.

Я уже собиралась ответить, как вдруг появилось еще одно сообщение.

Я все понимаю.

Он горяч, но он игрок.

По крайней мере, он этого не скрывает.

В отличие от 42.

Я чувствовал ее горечь по телефону.

Эй, ты ведь слышала о "White Out"?

Звучало знакомо, но я не могла понять, почему.

Это андеграундная вечеринка перед ориентацией, которую устраивают на Тринадцатой авеню? Знаеш, прямо рядом с "Оленьим ликом" есть большой заброшенный сарай?

О, да. Я вспомнила.

Я нахмурилась.

Пожалуйста, не говори мне…

Думаю, в этом году мы должны там побывать.

Я вздохнула.

Ты же знаешь, я ненавижу вечеринки.

Знаю. Мне просто нужно это.

Я все время смотрю на свой телефон.

И это отстой.

Я не похожа на беспомощную девушку.

Но…

Я думала, что 42 — это другое, понимаешь?

Пожалуйста?

Она прислала кучу эмодзи с щенячьими глазками.

Отлично.

Ты лучший, Мэтерс.

Я должен тебе один.

Скорее, 700.

Добавь это в мой счет.

И кто знает?

Может, ты встретишь кого-нибудь, раз уж ты одинока.

Я фыркнула.

Честно? На самом деле мне было неинтересно.

Я впервые была одинока, и хотя мы с Сойером были помолвлены только на словах, было приятно наконец-то стать свободной.

Этот год изменит нашу жизнь!

Я не могла перестать ухмыляться.

Потому что в глубине души я знала, что она права, и я была так готова к этому.

4

Леви

Я вошел в свою комнату в общежитии, держа в руке чашку чая "Эрл Грей" из кафе "Ривер Стикс". Аромат витал по комнате, но когда я сделал глоток, мои губы сжались в разочаровании. Он не соответствовал моим стандартам — отнюдь. Чаю не хватало крепости и точности заваривания, которые я предпочитал. С тихим выдохом я поставил чашку на стол, и ее пар лениво закружился в воздухе.

Комната была компактной, но организованной именно так, как мне нравилось. Кровать размером с двуспальную была безупречно заправлена, темно-синее покрывало аккуратно выровнено на фоне бледных стен. На письменном столе аккуратной стопкой лежали учебники, а по бокам стояли памятные хоккейные сувениры. Несмотря на ограниченный вид на внутренний двор кампуса, естественный свет из окна заливал комнату безмятежным светом, подчеркивая ее первозданную чистоту. Стены остались голыми, свободными от фривольности.

Сделав еще один глоток разочаровывающего чая, я грациозно устроилсь в потертом кресле, стоящем в углу комнаты. Подушка слегка подалась под моим весом, но это было лишь кратковременное отвлечение от безупречной обстановки.

Было приятно погрузиться в тишину.

У меня не было намерения заводить друзей. Я приехал сюда, чтобы получить образование и стать лучшим игроком, каким только мог быть. Но я прекрасно понимал, что мир может рухнуть, что команда, которую ты когда-то считал семьей, может предать тебя и бросить на произвол судьбы. Моему отцу не на что было опереться. И поэтому его не стало.

Со мной бы такого не случилось.

Я этого не допущу.

Вздохнув, я откинулся в кресле и поставил чашку с теплым чаем на стол. Несмотря на первоначальное разочарование от напитка, во мне поселилось чувство спокойствия. Это было начало новой главы, которая должна была развернуться в стенах этой комнаты общежития.

Мой телефон пиликнул, когда я поставил его на зарядку на тумбочке.