– Нет! – решительно заявил Игорь. – С такими людьми никаких дел быть не может! Просто она… никогда не умела выбирать друзей. Всегда боялась, что ее бросят. Была очень неуверенной в себе и радовалась, что к ней ходит хоть кто-то.

– То есть у вашей сестры, как я поняла, страдала самооценка, – сделала я вывод.

– Вот именно! – ответил Черемисин, а Лариса глубоким вздохом подтвердила мое предположение.

– Но может быть, ей следовало обратиться к психологу? Вы сами не старались ей помочь? Тем более что вы такой уверенный в себе и решительный человек, – посмотрела я на Черемисина.

Он от моих лестных слов удовлетворенно улыбнулся и расправил плечи.

– А я пытался, – тут же сказал он. – И сам с ней беседовал, и психолога ей нашел. Вернее, Лариса нашла.

Теперь мой взгляд переместился уже на девушку.

– Да, – ответила та. – У меня есть знакомый, с университетских времен. Я училась, а он уже преподавал психологию. Мы немного дружим, у меня есть его телефон… И когда Игорь заикнулся о проблемах Дины, я позвонила ему. Он согласился помочь. Поработал с Диной, а потом… Потом она почему-то неожиданно отказалась от его услуг.

– Почему же? Может быть, ей тяжело было их оплачивать? – предположила я.

– Поначалу Максим работал с ней бесплатно, – возразила Лариса. – Провел несколько сеансов, а потом, когда сказал, что предстоит серьезная работа, мы сами предложили ему деньги. И Игорь регулярно платил.

– Я ей сразу сказал: я заплачу сколько надо, – вступил Игорь. – Советовал продолжать сеансы, тем более что Максим уверял, что результат уже есть. А она… заупрямилась… как полная дура!

– Мы сами удивлялись, почему она так резко все оборвала, – развела руками Лариса. – Я говорила с Максимом, и он сказал, что сам в недоумении. В общем, все разрушилось…

– А когда это случилось? Когда она отказалась от его услуг?

– Месяца три назад, наверное, – наморщила лоб Лариса и повернулась к мужу. – Так, Игорь?

– Да, примерно так, – серьезно кивнул он.

– Может быть, ей было некомфортно именно с этим психологом? – пробовала выстраивать я версии.

– Нет-нет! – Лариса широко раскрыла глаза. – Она даже привязалась к нему, и я немного побаивалась, чтобы она не влюбилась. Знаете, так порой происходит: женщина может влюбиться во врача, который ее лечит, или в психолога, который консультирует.

– И что же, Дина тоже влюбилась?

– Ну… – Лариса смутилась. – Поначалу вроде бы да, но потом все изменилось. Я поняла, что ничего опасного для нее нет, и успокоилась. С Максимом тоже говорила, и он объяснил, что всегда, со всеми ведет себя ровно, так как обязан абстрагироваться от чувств клиента к нему как к мужчине.

– Я буду вынуждена попросить у вас адрес или телефон Максима, – сказала я.

Игорь было нахмурился, но Лариса, не заметив этого, с готовностью отреагировала:

– Да, конечно. Я сейчас принесу блокнот.

Когда она вышла из комнаты, Игорь спросил:

– Вы считаете, что Дину убили?

– Не знаю точно, – честно ответила я. – Но подозрение такое есть, иначе не было бы смысла продолжать расследование. Я вас хотела спросить вот еще о чем: вы-то сами придерживаетесь какой версии?

– Не знаю, – вздохнул Черемисин. – Сестра могла, конечно, наглотаться таблеток, а потом перепугаться и вызвать «Скорую». Но… Вроде бы не из-за чего ей было это делать. Но вот если ее убили… Тогда это только те… тусовщики! Больше некому. Кто еще станет убивать ее?

– А если все-таки наглоталась таблеток, то что могло ее сподвигнуть на самоубийство?

– В первую очередь – несчастная любовь, – ухмыльнулся Игорь. – Стандартная причина для подростков. А Дина была взрослой только по паспорту. И она скорее наложила бы на себя руки, если бы ее бросил возлюбленный, чем если бы, например, осталась без работы, без жилья и без средств к существованию. Она стала бы бомжем и чувствовала бы себя при этом совершенно нормально.

– Значит, несчастная любовь… – задумчиво проговорила я, и тут в комнату вернулась Лариса с листочком бумаги в руке.

Взяв его, я прочитала «Пименов Максим Алексеевич». Далее следовал номер домашнего телефона.

Поблагодарив супругов Черемисиных-младших, я наконец распрощалась с ними и покинула их дом. Наталья Борисовна провожать меня не вышла. Дверь в ее комнату была закрыта, и из-за нее доносились строчки стихов, декламируемые протяжно, нараспев, на высшей точке патетики.

Итак, прокручивая в голове всю информацию, полученную у Черемисиных, я ощущала полный хаос. Столь разные характеристики от разных членов семьи, не совпадающие точки зрения на случившееся, различные версии… Предстояло четко отделить факты от эмоций и предположений.

Факты были скупыми: Дина Черемисина жила одна на мизерную зарплату, при этом охотно привечала неформалов, в общении с которыми нуждалась, так как была очень одинока и не избирательна в вопросе, с кем дружить, а с кем не стоит. Некоторое время занималась с психологом, а примерно три месяца назад занятия неожиданно бросила. Жизнью своей была вроде бы довольна и к родителям не просилась. Покончить с собой могла от несчастной любви, но такой на горизонте вроде бы пока не наблюдалось. А двадцать третьего марта она вдруг наглоталась таблеток. Но «Скорую» не вызывала! А вот кто ее вызвал и почему, я по-прежнему не знала. И несмотря на то что после беседы с Черемисиными я гораздо лучше представляла себе и Дину, и обстановку, в которой она жила, я по-прежнему не знала, что же произошло у нее дома в тот роковой день, двадцать третьего марта.

Версия Натальи Борисовны не представлялась мне интересной, и свои контраргументы я уже привела матери Дины. Безусловно, многое мог прояснить психолог Максим, но в тот вечер я не смогла дозвониться до него. Телефон выразительно посылал мне в уши длинные гудки, говоря о тщете моих усилий. Ничего не оставалось, как в ожидании завтрашнего дня ложиться спать.

Я подъехала к двухэтажному дому старинной постройки, в центре города. Пройдя сквозь дурно пахнущий коридор, я принялась искать табличку с номером шесть. И закон подлости, увы, восторжествовал – я последовательно обнаружила все номера с первого по пятый, прошла дальше, но на следующей площадке квартиры нумеровались с восьмой по десятую. Черт знает что!

Я выругалась и позвонила наобум в восьмую квартиру. Залаяла собака. Этого еще не хватало! Ко всему прочему из глубины квартиры послышался недовольный старушечий голос. Я приготовилась к нудному, изнурительному общению. Я не подозревала, правда, что оно ко всему прочему будет проходить еще и через дверь, под аккомпанемент лая собаки и визгливых попыток старухи утихомирить свою домашнюю живность.

– Кого вам? Вы к кому?

– К Виктору Мироненко, – честно ответила я.

– Таких нет здесь! Нет здесь таких!

– А квартира шесть где находится?

– Не знаю! Да прекрати ты, что ли! – это, видимо, относилось не ко мне, а к собаке. – Квартира шесть, что ли, вам нужна? – а вот это уже ко мне. – Так это пройдите в конец двора, там заверните налево и постучите в окно!

– В какое окно, бабуля? – переспросила я.

– В окно! – по-прежнему не удостаивая меня чести лицезреть ее лично, выкрикнула через дверь старуха.

Да, день начинался не слишком удачно. Однако решив, что не стоит терять присутствие духа из-за такой, в сущности, ерунды, как немного затянувшиеся поиски квартиры, нужной мне, я прошла через двор и увидела в одном конце дома какие-то двери. Но вид их никак не свидетельствовал о том, что они ведут в жилые помещения, однако я все же обнаружила окно, в которое советовала мне постучать бабулька с собакой.

Довольно долго никто не откликался на мой стук, и я уже подумала, что визит в этот старый тарасовский дворик придется повторить. Однако неожиданно за окном шевельнулась занавеска, и я увидела усатенькую очкастую физиономию. Кроме всего прочего, физиономия показалась мне немного напуганной.

Немного погодя рядом в стене открылась дверь, и невысокого роста молодой человек предстал передо мной на пороге.