— Хм… Ну, с нашим городом всё просто и, считай, бесплатно, я лишь напомню тебе имена, про тупиц Глоут, которых ничему опыт нашей семьи не научил, ты тоже всё сам знаешь, ну, может, кроме имён всех этих калек, а вот по остальным фракциям это уже считай знания семьи и… — мужчина на несколько вдохов упёрся в меня тяжёлым взглядом, но затем махнул рукой, едва не свалив тарелки. — А! Ладно. Две тысячи камней высшего качества, но только потому, что это ты спрашиваешь. Любому другому я бы заломил раз в двадцать больше, понял? Таким я обычно… Кхм, неважно. Только тебе, понял?

Что бы он ни говорил про знания семьи, но две его старые печати и не думали мерцать, наказывая его, поэтому мне оставалось лишь кивнуть.

— Конечно, всегда знал, что на тебя можно положиться.

В этот раз сумма была слишком велика, тысяча камней засыпала бы всю ту часть стола, накрыв и тарелки, поэтому я выложил кисет.

— Значит, слушай. У нас из калечных Властелинов это…

К середине ночи я не только сумел узнать всё, что хотел, но и получил вдобавок ещё множество других знаний, большая часть которых была совершенно бесполезна, остальная лишь немного интересна, но пара крупиц оказались столь хороши, что окупали всю эту пустую болтовню. Правда, я пока не был уверен, что мне хватит духу пожертвовать столькими своими убеждениями.

Убрав Флаги, размышляя о прошлом и примеряя на свою шкуру то, что намеревался провернуть с другими, я толкнул дверь. Плайт стоял, прислонившись к стене прямо напротив двери. Сначала наши глаза встретились, затем его взгляд скользнул мне за спину, следом я ощутил, как туда же рвануло его восприятие, а затем глаза Плайта начали пучиться и он потрясённо выдохнул:

— Вы его убили? Вы в своём уме?

Я сначала даже не понял, что я только что услышал, но когда он скользнул в сторону, опуская руку и к поясу, когда над его головой начал наливаться сиянием символ Верности, до меня дошло, и я рявкнул:

— Замер! Замер! Это ты в своём уме⁈ Живой он!

Символ Верности над Плайтом тут же начал бледнеть, и я добавил ещё:

— Ты Предводитель или Закалка? Не ощущаешь его дыхания и стука сердца? Перепил он.

— Перепил? — глупо переспросил Плайт. — Но он же пьёт только с…

Замолчав, он сглотнул, коротко поклонился, пряча глаза:

— Понял, уважаемый. Куда дальше идём? У вас ещё…

Я перебил его:

— Выведи меня к гостинице у портальной площади. Я узнал всё, что хотел, хочу отдохнуть и вернуться домой.

— Понял вас.

Символ Верности над Плайтом был спокоен. Возможно, что и сам Плайт честный идущий, который не связывается с тёмными делишками, но чтобы быть уверенным, я оставлю свой Указ на нём ещё на день. Просто на всякий случай, чтобы быть спокойным, когда начну заниматься намеченным делом.

Просто теперь я уверен, что когда я вернусь сюда, то вернусь совсем с другими силами, и что Плайт, что Озман предпочтут молчать о странностях этого вечера, даже если узнают меня в новом обличии.

Глава 9

Этот город так же ничем не выделялся из череды других, виденных мной в Пятом поясе. Город как город.

Я неспешно удалялся от площади портала, в последний раз обдумывая свои планы.

Знаток слухов и продавец знаний Озман под влиянием моей новой комбинации символов Древних назвал мне немало имён, но действовать нужно тихо. Чем позже местные фракции узнают о моей наглости, тем лучше. Изначально именно орденцы должны были стать силой, с которой мало кто из местных трёх и четырех-звездных фракций решатся связаться, опасаясь потерять больше, чем получат, но раз уж я решил всё сделать по-другому, то должен двигаться шаг за шагом.

Седой обещал вернуться через четыре недели, я должен держать в уме, что он будет торопиться, стараться управиться быстрей, и сам должен закончить всё самое большее за две недели.

Едва взошло солнце и я ушёл из гостиницы города Пяти Ветров, заплатил за переход через портал и перенёсся на множество ли южней, к дальним соседям, про которых во вчерашнем разговоре случайно узнал кое-что интересное. Для начала моего пути они — самые многообещающие.

Семья Глоут.

В одном из переулков, где не было встречных прохожих, я сменил лицо. Чуть позже, в местной гостинице сменил одежду и вернулся на улицу уже совсем другим человеком. Иралом, тем, кто собирается основать новую фракцию.

Три или четыре сотни вдохов шлялся по улицам, пытаясь отыскать тех, кто мне нужен, наконец, сумел — детвору, которые за осколки духовных камней выделили мне сопровождающего по городу. Всё, как в старые добрые времена в Морозной Гряде.

Уже после того, как Озман перечислил имена травмированных Властелинов ближайшей части Пояса, когда моя комбинация заставила даже его язык заплетаться, словно у пьяного, а наш разговор свернул на жизнь фракций, он добавил ещё десяток имён. Не раненых, вполне здоровых Властелинов Духа, промышляющих грязными, как он сказал, контрактами.

Убийцы, если говорить прямо. Те, кто не принадлежат ни фракциям, ни союзам, ни теневикам, ни тем более Глазам. Вольные идущие пути убийств.

Мальчишка-проводник остановился, уверенно ткнул пальцем в дом на левой стороне улицы.

— Старший, вот. Тута он живёт.

Я щелчком большого пальца отправил в ладонь пацана вторую часть платы. Он судорожно сжал осколок, покосился по сторонам и спросил:

— Так это, может подождать вас, старший? Никуда больше не надо?

— Нет, никуда.

Тот явно расстроился, но настаивать не стал, побрёл прочь, загребая пыль ногами.

Эта часть города явно знавала лучшие времена и больше рабочих рук — если говорить образно, то на всём здесь ощущалась печать забвения. Не знаю уж, есть ли у мастеров Массивов такие печати, чтобы за одно мгновение здания обветшали, потеряв краски и потемнев от времени, чтобы на камнях мостовой появилась пыль и мусор, чтобы двери домов начали скрипеть и прочее, но здесь всё было именно так. Семь сотен вдохов пути от площади портала и вокруг уже кварталы бедняков.

Я осторожно расширил восприятие, охватывая им окрестности и старательно избегая заглядывать в окна указанного мне дома. Случай с Павильоном Удовольствий уже не повторится, меня так больше не ранить, но для того, кто там живёт, такое моё любопытство будет вызовом, угрозой и поводом если не для бегства, то для схватки. Оно мне нужно?

Короткий осмотр я закончил быстро. Вокруг люди есть, но все занимаются своими делами, ничего подозрительного. Даже мальчишка-проводник ни разу не оглянулся.

Сделав последний шаг, я постучал в дверь, но не услышал в ответ ни слова, ни звука, ни мысли. Постучал сильней и снова без результата. Затем просто и без затей потянул на себя дверь. Она скрипнула, открывая проход, заваленный бутылками.

Скривившись, я осторожно вдохнул, ощущая навевающий воспоминания об Ориколе запах. Хотя вернее было бы назвать это не запахом, а вонью. И почему Озман, сообщая мне имя этого человека и прозвище, по которому его можно отыскать, забыл упомянуть про вот это всё?

Это точно нужный мне дом?

— Хозяин!

Тишина.

Он вообще живой? Может, я уже опоздал, он стал не нужен и его таки прибили за наглость и прошлые дела?

Отбросив вежливость и осторожность, я скользнул вперёд восприятием Предводителя, за мгновения пролетев по всем трём комнаткам, и обнаружил в последней, в углу, на грязной кровати живого человека. Возможно, именно того, кто мне и нужен.

Хотелось бы пустить сюда больше свежего воздуха, но ещё по Ориколу и его дому я помнил, что это так просто не работает. Поэтому последний раз вдохнул побольше и шагнул вперёд, закрывая за собой дверь.

Уже во второй комнате осознал, что немного себя переоценил — вонища здесь стояла такая, что глаза слезились. К перегару и прокисшему вину добавился запах немытого тела и протухшей еды. Он что, объедки по углам раскидывал нарочно? Чтобы они там сгнили и дали семя новой жизни?

Фух!

Как этот трюк делается?

Вдохов тридцать ушло на то, чтобы выполнить один из уроков Седого — полностью отключить обоняние.