На ужине я ковыряла вилкой в недоеденном рисе с овощами, думая о разговоре с соседом. Даниловы переглядывались, общаясь друг с другом жестами. Бьюсь об заклад, они сгорали от любопытства, отчего я такая грустная и снова напялила балахон с капюшоном.

Я решила не мучить их и первой заговорила, но, как всегда, начала не с того. С конца.

– Дядь Паш, я стремная? – выпалила я.

Данилов поперхнулся. Резко закрыв рот и нос рукой, чтобы содержимое рта не вылетело прямо на меня, он закашлялся. Тетя Таня похлопала его по спине и протянула стакан воды:

– Держи все в себе, не сдавайся.

Глаза дяди Паши заслезились, а когда вернул себе способность говорить, посмотрел на меня часто моргая:

– Кто тебе такое сказал?

– Никто, – я пожала плечами. – Просто спросила ваше мнение, как мужчины.

– Если это какой-то прыщавый сопляк тебя надоумил, то я ему… – он принял от жены полотенце и промокнул все еще слезящиеся глаза.

– Никто бы не сказал Марьяше ничего такого, – отрезала тетя Таня. – Ты очень красивая девочка. Девушка.

Она толкнула мужа локтем в бок, и он часто закивал.

– Да, да, красивая. И эти твои волосы, – он указал на свою голову, жестами изображая густую шевелюру. – Они… розовые.

Тетя Таня перевела на него многозначительный взгляд. Дядя Паша поспешил завершить ужин и быстро ретировался с кухни.

– Уверена, что ты себя накручиваешь, дорогая, – Данилова задумалась и вскоре села напротив меня с хитрющей улыбкой на лице. – Тебе кто-то нравится? Это для него ты захотела поменять внешность?

– Эм… – я набрала побольше еды в рот, делая вид, что не могу ответить.

– Ты договорилась с Сергеем Алексеевичем о занятиях?

Я кивнула. Но потом замотала головой.

– Он напряг для этого своего внука.

– Никитку? – тетя Таня явно обрадовалась. – Ой, он хороший мальчик! Я за тебя спокойна.

Я только захлопала ресницами, не веря, что парня с его «послужным списком» можно охарактеризовать как «хороший», и вообще оставлять его с девушками наедине. Мнению тети Тани я доверяла, как никому, но с утра она буквально обозвала его мартовским котом, а сейчас хорошим. Что-то не сходится.

– Ты на меня сильно разозлишься, если я тебе кое в чем признаюсь? – неплохое начало, теть Тань, заинтриговала так заинтриговала.

Она протянула мне файл с несколькими страницами договора, с печатью и подписями. Одна из них Даниловой, а вторая… Романовой – владелицы галереи!

– Что? Что это?

У меня руки затряслись, я пробежалась глазами по содержимому документа. В нем говорилось о том, что со следующей недели я буду учиться на престижных художественных курсах под началом Романовой.

– Я кое-куда сходила и кое с кем поговорила, – тетя Таня сияла, от моего обалдевшего вида. – Помнишь, я обещала уладить твой провал в галерее?

– Но, как?! Как вам удалось устроить меня? Она же не видела ни одной моей работы.

– Видела.

Я откинулась на спинку стула и вылупилась на опекуншу. Да она меня разыгрывает!

– Ну, я… тот портрет, – она опустила глаза, вроде бы стыдясь своего поступка, но я слишком хорошо ее знала. Она не испытывала ни капельки угрызения совести, когда была уверена в своей правоте. – И отнесла его Аглае Алексеевне.

– Она же испорчена! – я в ужасе вспомнила потеки краски.

В то утро дождь каким-то чудом едва задел мою работу. И это удивительно, потому что ливень стоял стеной. А на портрете было всего несколько капель, которые только добавили ему драматичности и даже сюжетную линию.

– Она прекрасна, что бы ты ни сказала, – Данилова выставила руку, пресекая все мои порывы поспорить. – Романова была очарована и попросила о личной встрече с тобой.

– О, нет…

– О, да!

– Она узнает меня и вышвырнет нафиг!

– Только не после того, как увидела твою картину.

Мне бы ее позитивный настрой.

***

В комнате я не могла прийти в себя: эмоции кипели. Ходила взад-вперед и представляла как мой кумир в мире высокого искусства отреагировала на портрет, который я нарисовала, вывернув наизнанку душу. Навряд ли я смогу еще раз выдать что-то подобное.

Бегемот сидел у окна, следил за моими метаниями с кислой мордой. Не мог дождаться, когда я лягу в постель и перестану маячить перед ним. Повернувшись к коту, я вдруг заметила в окно, как из дома напротив вышел молодой человек в спортивном костюме, в капюшоне и побежал трусцой по беговой дорожке.

Кардио на ночь? Он уснуть без нагрузки не может? Надеюсь, сегодня бегом и ограничится.

Я решила, что это мой шанс, что могу подкараулить его и поговорить, оправдать свое глупое поведение. Только вот уже стемнело и нужно найти предлог для опекунов, чтобы выйти из дома…

Я спустилась вниз и влетела на кухню:

– У нас мусор есть? – тетя Таня с дядей Пашей с удивленным видом наблюдали, как я рванула к переполненному пакету. – Я вынесу.

– Я могу и сам… – замешкался дядя Паша. Его легко понять, я никогда раньше не вызывалась на эту обязанность. Контейнеры, куда относили пакеты с мусором находились недалеко, но нужно было пройти через небольшой сквер, полный бегунов и собачников.

– Я мигом!

Я поспешила в том же направлении, куда побежал сосед. Никита. Теперь я хотя бы знала, как его зовут. Красивое имя.

Выбросив мусор, я шла, озираясь по сторонам, но нигде не видела парня. Он же не мог раствориться во тьме или провалиться под землю чтобы проверить, как делишки в преисподней. О, там бы он по-любому сошел за своего!

Я решила еще немного подождать возле его дома, начиная зябнуть. Апрельская погода пока еще не так щедра на теплые ночи, как хотелось бы. Укутавшись в куртку, я поежилась от порыва ветра и заметила высокую фигуру, бегущую ко мне навстречу.

– Никит, – позвала я, когда он сбавил темп и вытащил наушник из уха.

– Вообще-то я не…

– Давай забудем о том, что было? – сходу выпалила я, не дав ему вставить ни слова. – Я даже не представляю, что ты обо мне думаешь. Наверное, считаешь меня шлюхой, но … я и сама от себя в шоке, если честно.

Я затараторила, а парень со странной ухмылкой приблизился ко мне. Бегал он без очков и выглядел без них иначе. И в спортивной одежде показался мне чуть крупнее, но поди в темноте разбери.

– Слушай, чтобы ты сейчас не сказала, я…

– Не хочешь спать со мной? Не надо! – снова перебила я и, кажется, чертовски заинтересовала его этими словами. – Я все понимаю, я ведь даже не объяснила, зачем это мне. Понимаешь?

– О, поверь, очень хочу понять!

– Это хорошо, – ну хоть какой-то прогресс. – Не знаю почему, но мне важно, чтобы ты меня услышал.

То ли от усиливающегося ветра, то ли от волнения, я затряслась, как в ознобе, и обняла себя руками.

– Давай не будем прекращать математику, она мне очень нужна! А на счет моего предложения просто… просто я объяснюсь, и мы все забудем.

– О, как! – ухмыльнулся сосед и мельком глянул вверх, на балкон своего дома. – Ну и дела!

– Мы можем завтра встретиться в «Бон-Бон» после занятий? – я была рада, что получается даже лучше, чем рассчитывала. Он не заикается, не пятится от меня, как краб и не выглядит, как олень в свете фар. – Скажем, после трех?

– Ну, разуме-е-ется, – не сказал, а пропел парень, оглядев меня странным искрящимся взглядом. Ему смешно. Ну, супер!

– Отлично, – я шагнула от него, желая поскорей скрыться в тепле дома. – Тогда до завтра!

– Ага…

Он взбежал к своей двери, перепрыгивая через ступеньки, и почему-то дико ржал.

Псих. Мой сосед псих.

– … в целом, ты проделал большую работу, в будущем будь внимателен с выбором правильной формулы для корней…

Из-за стука в дверь я запнулся. Егор зашел, не дождавшись приглашения, что меня, конечно же, возмутило.

– До следующего занятия, Миш, – я попрощался с учеником и, отключив видеоконференцию, повернулся к брату. – Ты совсем очумел? У меня было занятие!