Он потянул шнурок у себя на шее и вытащил маленький кожаный мешочек. Развязал его и извлёк золотой перстень тонкой работы, с необычным полупрозрачным камнем цвета сине-зелёного цвета. Взял руку Алеаны и надел украшение ей на палец.

– Специально заказал нашему лучшему ювелиру, а камень подбирал под цвет твоих глаз. Но это ещё не всё. Подожди немного и скажи, что ты чувствуешь?

– Он тёплый, – удивлённо ответила Алеана.

– Да. Потому что я сейчас счастлив. Если буду опечален, кольцо станет прохладным. Я грустил, вспоминая тебя, так мечтал рассказать тебе о моей тоске, и придумал сделать вот такой подарок.

Алеана поблагодарила его поцелуем.

– Это просто невероятно, ты достиг очень большого мастерства! Я не уверена, что кто-нибудь из атлантов смог бы сделать такое. Но смотри: мы почти на месте.

Локхаран снова надел свою золотую шапку с перьями и расправил плечи. Паланкин остановился у нижней ступени широкой мраморной лестницы, навстречу хозяйке дома выбежали слуги, открыли дверцу, помогли выбраться наружу. Алеана и её гость уже начали подниматься по ступеням, когда их догнал мальчик. Тон его кожи был светлее, чем у матери, и волосы не чёрные, а светло-каштановые. Только глаза сине-зелёного цвета не давали ошибиться.

– Мама, я сразу после уроков побежал встречать тебя, но погнался за ящерицей и чуть не опоздал.

– Ну как, поймал? – поинтересовался Локхаран.

– Нет, убежала. Красивая, большая, зелёная ящерица, я уже несколько раз пытался её поймать, но она дерётся хвостом и кусается… Меня зовут Гес, а кто ты?

– Меня зовут Локхаран, я вождь народа мэотис. Хочу поработать в вашей библиотеке…

– А ты поможешь мне поймать ящерицу? Понимаешь, слуги её боятся, а я хочу, чтобы она жила в моей комнате!

– Хоть сейчас, дружок!

Гес запрыгал от радости. Алеана изумлённо смотрела, как ребёнок, забыв о ней, тащит за руку незнакомого ему гостя в его парадном облачении куда-то в кусты. Через час они вернулись обратно, смеясь и с торжеством неся добычу, завёрнутую в изрядно пострадавшую накидку Локхарана. Они скрылись в комнате Геса, чтобы устроить и накормить питомца, а Алеана ждала их в обеденном зале и любовалась перстнем: он был почти горячий.

Ночью они лежали в объятиях.

– Теперь, когда ты стал вождём, я хочу официально объявить о том, кем мы являемся друг для друга, что я люблю тебя, горжусь тобой, и Гес – наш с тобой сын, – прошептала она.

Он сжал её пальцы.

– Нет. Не спеши. Пока эта тайна никому не известна, она является нашим оружием. А если о ней узнают враги, то уже они получат оружие против нас и нашего сына. К сожалению, врагов всегда больше, чем мы предполагаем. И Гесу пока не говори, что нас всех связывает не просто дружба…

Потянулась целая серия парадов и празднеств, к большой досаде Локхарана, который предпочёл бы провести лишний час с подругой и сыном вместо того, чтобы под палящим солнцем вышагивать впереди своих людей или важно восседать на ступенях пирамиды бок о бок с владыками Атлантиды. Но очередное шествие оказалось прервано совсем не так, как ему бы хотелось. В самый разгар празднества земля загудела, лёгкие деревянные трибуны, на которых сидели зрители, начали шататься и обрушиваться, центральную площадь разорвали трещины. Строй парада рассыпался, все кричали и старались отбежать подальше от строений, которые могли свалиться им на голову. Основной удар землетрясения пришёлся по территории порта и обрушил почти достроенную башню, которая составляла часть крепостной стены. Пирамида, на которой были устроены сиденья для членов Совета, шаталась, но держалась. Наконец всё затихло.

– Опять рухнула башня Айна, – воскликнул советник по торговле, вытянув руку в сторону порта. – Сколько можно, уже в третий раз!

– Мы больше не можем оставлять без ответа это предупреждение богов! – Пун Деусса поднялся на ноги, пристукнув своим золотым посохом. – Я сейчас же поднимусь на пирамиду Солнца, чтобы узнать священную волю Атана!

Действительно, не прошло и получаса, как к самой большой пирамиде потянулась процессия жрецов. Пун Деусса медленно поднялся по очень крутой лестнице на вершину и вошёл в святилище. Он зажёг там курильницы, и вскоре потоки беловатого дыма потянулись над городом. Пирамида Солнца была самым высоким зданием в столице, даже выше Алого дворца. Верховный жрец просидел там два часа без движения, в то время как жрецы, сменяя друг друга, стояли вокруг пирамиды на коленях и хором читали молитвы. Наконец Пун Деусса пошевелился, встал и начал спускаться. Молитвенное пение смолкло, и в наступившей тишине верховный жрец объявил, что знает волю богов. Совет созывать не понадобилось: все его участники были на месте. С ними оставался и Локхаран, таким образом случайно оказавшись на заседании Совета правительства атлантов.

– Боги недовольны, что мы утратили рвение наших предков, и эта башня – только начало, – торжественно объявил Пун Деусса. – Если мы её не достроим, то потеряем свою страну и своё могущество. А чтобы завершить это строительство, потребуется не такое жертвоприношение, как обычно, а другое, по древним традициям предков.

Он сделал паузу, пристально вглядываясь в лица присутствующих.

– Боги недовольны нашими жертвоприношениями, потому что мы не жертвуем им то, что нам дорого. Мы отделываемся рабами и пленными, к которым у нас нет никакой сердечной привязанности и которые несут к престолу богов свои грязные души. Боги требуют в жертву невинных детей. Наших детей. Такие жертвы станут настоящими, угодными богам, потому что принесут нам страдания, но всё же будут добровольными. В один из ближайших дней я отправлю солдат по городу и его окрестностям, и они приведут сюда первого ребёнка, который встретится им на пути. Это и будет жертва, избранная богами, которую мы будем обязаны замуровать живьём в фундаменте башни.

– А не пробовали сменить место строительства? Там же наверняка подземные воды или нестабильный грунт, который повреждает фундамент, – заметил Локхаран, но его предложение осталось без ответа. Члены Совета неуверенно переглядывались, однако больше никто не осмелился возразить всемогущему живому богу и правителю Атлантиды.

Пун Деусса сурово кивнул, отпуская собрание.

– Я не понимаю, что за безумец управляет вашей страной, – горячился Локхаран, сидя в паланкине. – Разве Пун Деусса не знает, что дети находятся под особым покровительством богини Земли? Есть преступления за гранью, за которые боги точно накажут вашу Атлантиду и снесут её ко всем чертям!

Алеана слушала его, ломая руки.

– Пун Деусса живёт дольше всех и, возможно, выдаёт за древние обычаи собственные выдумки прошлых столетий… Это действительно ужасно, и я тоже не верю, что боги могут быть настолько жестоки. Когда мне было всего три года, меня саму назначили в жертву. Нас, нескольких малышей, на ночь заперли в крошечной комнате, набитой ядовитыми змеями. Да вот только я дружила с рептилиями, едва только научилась ходить, и они меня не тронули. Когда наутро к нам вошли жрецы, я играла со змеями и что-то им втолковывала, и не понимала, почему остальные дети сначала кричали и плакали, а теперь лежат неподвижно и не хотят ко мне присоединиться. Тогда меня признали живой богиней и начали воспитывать при храме. В тринадцать лет, когда я получила сан первой ступени, Пун Деусса уже мне поручил выбирать детей для жертвоприношения. Я отказывалась, как только могла. Тогда он принялся меня убеждать, что на мне лежит ответственность за всю страну, за милость богов, и тому подобное. Я высказала сомнение, что милость богов обеспечивается такими страшными поступками. Он обругал меня богохульницей и глупой девчонкой, которая ничего не смыслит, пригрозил мне подземной тюрьмой и отлучением от сана, но мы оба знали, что невозможно отлучить того, кого выбрали боги, если только человек сам от них не отречётся. Тогда он напоил меня каким-то зельем, так что я перестала понимать, что говорю и что делаю. Я смутно припоминала, как меня посадили на высокое кресло в огромном зале, забитом детьми, как ко мне подводили одного ребёнка за другим. Потом двадцать шесть детей заперли в комнате с ядовитыми змеями. Утром все были мертвы, а я тяжело заболела, меня с трудом спасли…