Ха!

А я думала, что неудачный фасончик!

Кобель!

– Я не понимаю, что за чушь ты несёшь. – произнесла как могла спокойно и немного манерно, дразня зверя. Что-то внутри меня мстительно и недоброжелательно свербело и радовалось, беспощадно высматривая. Плохо тебе, милый, ревнуешь? Попробуй-ка тот коктейль, что ты приготовил для меня! Как тебе? Нравится? Не горчит?

Не собиралась дразнить его ревностью. Так получилось само. Ненамеренно. Но и останавливаться теперь не собираюсь.

– Аликс, Саша! Щурёнок, милая, не играй со мной! Я должен знать! Понимаешь? – зашептал Игорь низким и хриплым голосом.

И моё подлое тело откликнулось на этот его шёпот. Отозвалось мурашками по спине.

– Понимаю. Весь вечер сегодняшний… очень хорошо понимаю, – холодно и зло сказала я и усмехнулась.

Больше никогда.

Никогда не будет так, как прежде.

Я никогда не смогу больше доверять ему.

Мы вот только что сегодня вечером вступили с мужем в новую реальность. Изменённую. Где нет больше места для искренности и самоотдачи. Где больше не будет бескорыстного служения. И не будет больше того безграничного доверия, которое грело нас раньше.

Порвались и провисли бесполезными обрывками соединяющие нас в одно целое нити, которые продолжают рваться прямо сейчас.

Видно, он что-то услышал такое в моём голосе, что выбило его из настроя.

Игорь шумно выдохнул, растёр с силой ладонями лицо и взъерошил волосы.

Он что-то ещё хотел сказать, но мне нужен был перерыв. Срочно. Потому что слёзы плескались уже на уровне зрачка, стояли талой водой над плотиною. Стоит моргнуть, и покатятся по щекам.

А я не хочу, чтобы он видел мои слёзы! Это – личное! Только для своих!

– Дай пройти, Отелло. Не стой на моём пути, – шагнула вперёд, заставляя мужа отступить вглубь.

Добралась до холла в прихожей и сбросила все Аськины вещи единой кучей на диванчик. Всё потом. А сама села рядом. Ледяные руки тряслись.

Что мне теперь делать?

Как бы то ни было, а нужно жить дальше.

Завтра с утра приедет врач, и мне нужно его встретить. Сейчас самое важное – это здоровье дочери.

А неверный муж подождёт своей очереди. Не стоит сейчас устраивать сцены. Вначале консультация юриста.

Какой смысл сейчас нам разговаривать? О чём? Вопрошать: «Как ты мог?»

Вот так вот смог. Легко, по всей видимости. Я буду беречь себя и не стану ничего выяснять. И так ясно.

Поэтапно, как старая бабка, встала на ноги и, опираясь кончиками пальцев о стену, побрела в сторону гостевой спальни рядом с детской комнатой. Вдруг дочь проснётся и у неё опять начнёт подниматься температура?

– Только одно скажи, прошу. Кто он?

Игорь стоял там же, где я его оставила, опираясь спиной на стену.

– Только после тебя! Кто она, эта прилипала в алом? – всю мою расслабленную усталость смело в момент.

Как и все мои благие намерения не скандалить сегодня.

– Кто она? Ответь! Кто эта жирная лошадь, которая позволяет себе при всём коллективе, при приглашённых гостях и партнёрах, на глазах жены беззастенчиво тереться о генерального директора своими телесами? Кто эта брюнетка в вызывающем неприличном платье? И что она делает на празднике в честь пятилетия нашей фирмы? Она твоя сотрудница? Или заказчика? О! Я догадалась! Это же твоя работа! Партнёр твой! К которой ты так торопился! – наступала я на обескураженного таким моим выпадом Игоря.

У нас не приняты были итальянские страсти в семье. До сегодняшнего дня мы умудрялись всё обговаривать цивилизованно. Даже в сложные моменты.

Мы не кричали друг на друга никогда!

Но сейчас меня несло на волне обиды.

– Как ты мог оскотиниться до такой звенящей пошлости? – с горечью произнесла я, продолжая, – мне на ваши игрища посреди толпы народа указала Марина Викторовна. И как ты думаешь, мне всё твоё партнёрство с брюнеткой виделось? И не мне одной! Ты хоть понимаешь, насколько унизительно это было для меня? И что сказало партнёрам о тебе бегство с шалавой? Ты же готов был прямо там её разложить!

Под конец своей речи я, кажется, уже визжала. Не спрашивайте, как можно визжать шёпотом! Я тяжело дышала, голова кружилась. Но во мне было столько ярости и отчаяния!

Игорь отступал от меня вдоль по коридору. Спиной вперёд. Молча. А я тыкала ему пальцем в грудь и никак не могла замолчать:

– Так кто она? И что делала на нашем празднике? Кто пригласил её? И её подружек! Почему не отвечаешь?

Игорь поймал меня за руки, крутанув, будто в танце, прижал всем своим телом к стене и шипел мне в волосы:

– И ты от обиды сразу же прыгнула на кого-то?

Я дёрнулась в его захвате, и муж отпустил мои руки.

– Мне реально нужно было переговорить с заказчиком. Срочно! Но я плюнул на всё и решил вернуться, потому что моя жена просила меня чтобы не бросал тебя одну! Я спустился в зал через пять минут, а тебя уже не было! Ты только ждала повода! – его шёпот шевелил волоски на моём виске и от тепла дыхания и от знакомых интонаций меня вело.

– Ах, ты так обо мне! Ты меня со своей шалавой ровняешь? – задёргалась, пытаясь освободиться.

– Не понимаю, о ком ты говоришь! Я здоровался и даже целовался на вечере с десятком женщин! И почти все они были вызывающе, как ты называешь, одеты. Потому что были в вечерних нарядах! И к кому из них ты меня так приревновала, я не знаю, – руки моего мужа оказались на моей талии и поползли ниже по скользкому шёлку платья.

Меня затрясло от всего сразу: обида, возбуждение и отвращение; несправедливые и циничные упрёки.

Я зашипела отталкивая. Задёргалась отчаянно.

– Пусти!

– Чего ты добиваешься? – муж убрал свои горячие ладони и положил их на стену рядом с моей головой, немного отстраняясь от меня. Вроде давая свободу и в то же время оставляя в клетке своих рук.

И я задохнулась, проглатывая слово «развод». С заметным усилием останавливая себя на грани. На краю пропасти.

Я не могу сейчас заявить о разводе! Куда я пойду с больным ребёнком на руках? А кричать про развод и жить при этом под одной крышей? Видеть его каждый день? Привычно завтракать вместе? Или демонстративно игнорировать?

Я этого не вынесу. Ежедневно видеть его.

Выгнать из дома? Как? Он не захочет уходить и что? Мне выталкивать его силой? Или умолять уйти?

Не сейчас. Не этим вечером!

– Ничего! Я ничего не добиваюсь! Мне ничего от тебя не надо, – прошептала я на грани рыданий. На краю истерики.

Ничего не надо мне от тебя больше. Ни твоего вранья ни твоих лживых историй. Просто исчезни молча!

Видно, что-то было в моём голосе такое, что Игорь отступил. Молча взял меня за руку и сделал шаг в сторону нашей спальни.

Но я покачала головой и, вынув руку из его ладоней, сказала тихо:

– Если я такая гулящая, если ты мне не доверяешь, то зачем тянешь за собой? Я буду спать рядом с Асей. Не трогай меня!

Заплакала я под душем. Не удержавшись. Смывая с себя сегодняшний день. Больно!

Асенька проснулась рано утром. Температура начала подниматься. Действие антигистаминных препаратов, похоже, заканчивалось, потому что у неё чесались пятнышки. Я дала ей лекарство, посидела, отвлекая дочь от расчёсывания прыщиков, и пообещала, что утром после завтрака мы будем разрисовывать каждый прыщик зелёнкой. А если врач разрешит, то розовой зелёнкой, фукорцином. Как цветочек фуксии.

Под моё лепетание дочь уснула ещё раз. И я прикорнула рядом с ней.

Разбудил нас Игорь.

Ему позвонили из охраны на въезде в посёлок для уточнения пропуска нашего врача.

– Почему ты не сказала мне о болезни дочери? – спросил он хмуро.

– Потому что тебя это не интересовало, – пожала я плечами, быстро собирая растрёпанные после ночного мытья волосы в пучок и закрепляя его двумя длинными деревянными шпильками.

Врач пробыла у нас недолго. Вчерашняя дежурная скорая помощь сбила нам самую первую и внезапную волну температуры. Теперь, зная, что происходит, было уже не так тревожно.