- А потом что?

Приятели снова переглянулись, Бруно наполнил стаканы:

- Десять лет назад в Лютеции восстание вспыхнуло. Сын Дьюры, Кирк, слабоват в поджилках оказался, как наследничек. Спутался там с разными, вот они ему и пели в уши, как править надо.

Седрик вздохнул:

- Не рассчитывали мы, что до нас все это докатится. Здесь-то народ не против твоего деда был. Да и в провинции, в Лире, и у нас, в маркграфстве, в Луке, то есть, нордлингов не то, что любили, но… Правили они, конечно, жестко, даже – жестоко порой, но порядок навели после всех этих войн. Правила установили понятные. Оживать все стало. Да и они, то есть норды, как-то пообтесались, что ли? Почти своими стали. Но Кирку не удалось восстание подавить, а потом он и вовсе погиб. Ну и покатилось все… Наш народец-то, местный, во всем этом не участвовал. Здесь понимали, что лучше нордлинги, чем если орки нагрянут. Тем более твои родичи, да еще окрестные владетели, не раз выходили против набегов орды. Люди это видели. Но сюда пришли франки с галлами, алеманы еще были, латины в изрядном количестве. В общем, сила – ломит!

- Да эльфы это все устроили! Точно – без ушастых не обошлось! – грохнул кулаком по столу Бруно.

Седрик кивнул:

- От нас далека столица, но слухи были, что Кирку эльфийку подсунули. А та уже напела дурню в уши, что им нужно было.

«Ага! Вот и эльфы появились на горизонте! Орки – где-то совсем рядом, в степи. Имеются гномы, под Северными горами, а сейчас и эльфы… Комплект, однако!».

- А эти эльфы… Они вообще кто? Какие, где живут, чем занимаются и почему вмешались в эти дела? – спросил Плехов.

«Или – уже Кан?».

Бруно хмыкнул, Седрик пожал плечами:

- Эльфы – они и есть эльфы! Живут они, в основном на острове…

«Не Тельдрасилл случайно?» - хмыкнул про себя Плехов.

- Остров огромный, называется Альбион. Занимаются? Да тем и занимаются, что лезут везде, где только могут. Они считают, что они – Перворожденные, а потому имеют право диктовать всем остальным как жить. Почему они вмешались в эту историю? Да потому что у эльфов с нордлингами – давняя вражда. Ваши же вообще… каждый живет, как считает нужным. А кто будет советами одолевать, могут и на голову укоротить, у нордлингов с этим быстро! Вот и режут эльфы нордов, а те – эльфов, то есть - друг друга… Да я даже не знаю, сколько уж веков этой вражде! Это вон – у Филипа нужно спрашивать, он у нас книжник, все науки превозмог, книг множество прочитал! – продолжил объяснения Седрик.

- А я и говорю, нужно с Филипом поговорить – пусть позанимается с Каном. Негоже внуку Тьюрри Бергсона неучем быть. Внук владетельного барона! Мало ли как в жизни повернется? – подал предложение Бруно.

Седрик кивнул:

- Поговорю с магом.

Плехов подумал и спросил:

- А как эти… восставшие смогли через провинцию пройти, если вы говорите, что местные были не против власти нордлингов?

Седрик вздохнул, переглянулся с Бруно:

- Не знаю, как там в столице провинции вышло. От нас далеко, да и слухи – они же только слухи. Но думаю, без предательства там не обошлось. Дед твой тогда сцепился с соседом бароном, из Вольных. Они, эти Вольные, только силу и уважают, и постоянно между собой грызутся, что твои собаки! А тут… власть нордлингов-захватчиков вроде как пошатнулась – повод чего-нибудь себе оттяпать! Причем, что интересно – этот барон, он же зятем деду твоему приходился! Сестру твою старшую, Гудрун, за него выдали. Но и родственные связи в такие времена помогают слабо. Корысть, видно, затмила глаза барончику!

Бруно снова налил по стаканчикам настойки и Седрик с приятелем выпили.

- Так вот… Когда весть о захвате Лиры дошла до барона, он, конечно, поспешил вернуться в замок. Но… Тут вскорости и эти подоспели. Причем шли они не здесь, через нас, не южной дорогой, а северной, напрямик от Лиры. Мы все это узнали уже после… Когда Гавасий тебя сюда притащил. Родичи твои сражались упорно, смогли здорово проредить эту толпу пришлых. Но… видно и в замке кто-то был, тот, кто поддался на обещание награды. В общем… Как Гавасий рассказал, что когда ворота пали, когда стало ясно, что и донжону осталось немного, вас спустили со стены на веревках. Ночью. А твои родичи все там остались. Только и нападавшим – мало что досталось! То ли сам барон, то ли твой отец, или кто из слуг, кто верным остался – подожгли донжон. Рухнуло там все и нечем стало поживиться нападавшим. Они там постояли с неделю, все между собой лаялись – кто виноват и что делать. Потом и ушли восвояси. А потом появился у нас король Лан, один из прежней династии, до нордлингов. Герцог новый в провинции, в Лире. Из родственников этого самого Лана. Маркграфа назначили нам в Луку.

Бруно пробурчал:

- Ну, маркграф-то положим – человек неплохой. Тут нам повезло – дельный, рассудительный и воин не из последних.

Плехов задумался – а как он должен себя повести по поводу услышанного? Ну там… Задуматься, опечалиться? Гейс какой-нибудь взять на себя?

«Вот услышал я сию печальную повесть – и что? Кто были те люди, которые погибли там, в замке моего, вроде как, деда? Мои близкие? Вообще никаких чувств я по этому поводу не испытываю! А Кан, на моем месте как бы поступил? Да хрен его знает. Но вряд ли выразил бы сыновнюю печаль и жажду мести. Пацан себя осознал три дня назад. Какой дед? Какая месть? Тут бы разобраться – кто, что и зачем!».

- К чему я все это рассказываю, Кан? К тому, что тебе двенадцать лет. У аристо – это возраст первого мужания. То есть тебя уже можно женить, ты должен принести присягу сюзерену, то есть – принес бы… своему деду. Ты, в случае смерти старших родичей, можешь признаваться наследником. То есть… не знаю, как правильно объяснить! Ладно, это оставим Филипу. Времени прошло достаточно, все это было не вчера. Но в столице нордлингов по-прежнему очень не любят. Если какая-нибудь сволочь сообщит туда… К примеру, в ожидании неведомой награды, что, дескать, внук барона Бергсона, владетеля Пристепья жив.

- Пристепье – это так баронство называлось! – вмешался с разъяснениями Бруно.

- Да. Так вот… не думаю, что до нас кому-то есть большое дело, там – в Сентране, в Лютеции, но чем нечистый не шутит, пока Мелькор спит? Потому ты отныне – Кнут Берг, мой дальний родич из Саксонии. Понял?

Плехов кивнул.

- Ты, Бруно, дай указание девкам – пусть подберут парню какую-нибудь одежду поприличнее. Негоже свободному и небедному расхаживать в сером или некрашеном. Он не крестьянин, не виллан, и не упырь из Серых братьев. Если не найдут, надо заказать Найде, в Заречье. Та сошьет быстро и добротно.

Толстяк кивнул, соглашаясь.

- Жить ты будешь в мансарде, как Агнесс предложила. Я уже распорядился, чтобы тебе комнату приготовили.

Бруно захохотал:

— Это – вот этого-то подрастающего нордлинга, да в мансарду, к девкам?! Как хорька в курятник?

Седрик отмахнулся:

- Ничего страшного, с них не убудет! Сами же и предложили.

Старик тоже засмеялся, чуть подумав:

- А может и предложили, уже подумав об этом? Ну, девки! Ну, вертихвостки!

- А чем мне заниматься? Что делать? Не могу же я просто сидеть сиднем? – спросил Плехов.

- Заниматься ты будешь с Филипом. А когда тот в отъезде… Помогай, как раньше и делал. В таверне, да во дворе – всегда работы полно! А потом… потом – видно будет. Слишком уж для нас неожиданным стало твое выздоровление. Да уж… неожиданным.

Толстяк покосился на Плехова, и цыкнул что-то непонятное Седрику.

- Да! Чтобы ты ничего не подумал… На нас с Бруно. Гавасий, когда пришел и тебя принес, оставил нам на сохранение деньги, которые ему барон вручил. Деньги не огромные, но и не малые, лежат они в сохранности. Насчет этого – даже не беспокойся! Как надумаем, что с тобой и как – отдадим сразу, если сам другого не решишь! Ладно, парень, иди отдыхай! А я сегодня наговорился уже – сколько за год не говаривал!

Эпилог

Евгений, в чем мать родила, сидел за стойкой своей кухни и с удовольствием потягивал крепкий кофе. Из ванной сюда же вышла одетая в его рубашку Юлька, взяла у него из руки чашку, сделала глоток: