- Что скажешь, парень, про этот меч?

Плехов, протянув руку к мечу и осторожно погладив его, машинально ответил:

- Цвайхандер, он же лонгсворд… Красавец! Но им же крайне сложно фехтовать!

Что-то буркнул Седрик, а Бруно оглушительно захохотал. Успокоившись, толстяк ответил:

- Да уж, непросто. Не то что все эти недомерки и малюсенькие клинки якобы мечников!

Седрик фыркнул и парировал:

- По твоим размерам впору оглоблей размахивать, или тележной осью. Сила есть, ума не надо! Обрати внимание, Бруно, парень дал два наименования мечу – алеманское и сакское. Тебя хорошо учили, парень! – это уже относилось в Плехову.

- Не помню! – помотал головой Евгений.

Седрик вздохнул:

- Ну ничего, может еще и вспомнишь…

Великан приосанился и изрек:

- Гномья сталь! Меч этот стоит больше, чем весь этот постоялый двор!

Седрик засмеялся:

- Ну тут ты, конечно, соврал. Не стоит он постоялого двора, и даже половины не стоит. Но – дорогой меч, признаю!

Бруно достал из буфета графин с какой-то темной жидкостью:

- Тебе, Кан, не предлагаю – и мал еще, и толком не ожил.

А потом… потом эти двое начали рассказывать.

Было время, когда империя Ламурия простиралась от берегов океана на Западе и терялась в диких лесах далеко за Ребром. Но было это так давно, что стало лишь преданиями и сказками. Но и теперь королевство Террания было очень немалым.

По словам Седрика, от Лютеции, главной провинции королевства, где была расположена столица – Сентран, и до места их расположения – провинции Апии, со столицей в городе Лира, ехать на лошади около трех месяцев. Но и Апией территория не заканчивалась – на севере и северо-востоке были расположены Вольные баронства, которые тоже входят в состав королевства.

- Как входят, так и выходят! – пробурчал Бруно, - Не шибко-то там любят видеть королевских сборщиков налогов. И частенько эти самые сборщики случайно пропадают в лесах баронств, если вдруг границы разумного теряют.

Седрик отмахнулся и продолжил объяснения.

Севернее территории королевства расположены горы. Соответственно – Северные, или, как их еще называют – Гномьи горы.

Снова захохотал Бруно:

- Гномьи они только – под поверхностью. А на поверхности там шайками бродят дикие кельты, вперемешку с прочей нечистью.

- Кельты не нечисть! – возмутился Седрик.

Это еще больше развеселило толстяка:

- Кельты, парень, это древние родичи саксов, из которых и происходит этот седой пенек!

Седрик цыкнул зубом, покосился на приятеля и продолжил рассказ.

- А вот за этими горами, по всему побережью, до самого Холодного океана, живут уже твои родичи, Кан. Норды или иначе - нордлинги.

Примерно раз в столетие, как те лемминги потоком, нордлинги накопив силы, пытаются пощупать за теплое вымя королевство. Чаще всего это им не особо удается, но иногда… иногда удача бывает и на их стороне.

- Пятьдесят лет назад верховный вождь нордлингов…

- Конунг он у них зовется, бестолочь! – снова вмешался Бруно.

- Да какая разница, пустая ты пивная бочка?! И в башке у тебя скисшее пиво, а не мозги! Если не нравится – рассказывай сам! – не выдержал старик.

Но Бруно признался, что рассказчик из него – неважный и заверил Седрика, что будет молчать.

- Так вот… пятьдесят лет назад конунг нордлингов Дьюра объявил большой поход на Терранию.

- Дьюк оно вообще-то звался, - снова подал голос Бруно.

- Кряж ты дубовый! Дьюк это у него прозвище было, а имя – Дьюра!

По мере рассказа приятели периодически подливали в стаканчики настойку из графина, распространяя вокруг запах неизвестных Плехову травок. Поэтому перепалка между ними возникала все чаще, и градус ее повышался в соответствие с принятым напитком.

- Династия тогда была откровенно слабой. Вот и получилось все у твоих родичей. Но! Они решили, что мало будет прийти и взять. Почему бы не остаться и завладеть всем навсегда? Поговаривали, что Дьюра провел тогда с собой пятьдесят тысяч воинов.

Нордлинги прошлись по Террании – как степной пожар, захватывая все большую и большую территорию. Многие провинции на тот момент были не совсем довольны властью короля, и либо вообще не сопротивлялись, заключая соглашения с северянами, либо сопротивлялись вполсилы.

Дед Кана был одним из сиконунгов похода. То есть – морским ярлом. Или – главой одного из отряда захватчиков. Не сразу и не за один день, нордлингам подчинилась большая часть королевства. Вольные баронства сопротивлялись довольно долго. Усмиряли их еще три года.

- Алеманы хорошо бились! – потрафил приятелю Бруно.

Седрик кивнул:

- Франки в Лютеции тоже. Оттого нордлинги так Лютецию и выжгли. Долго там все восстанавливали. Оттого галлы и франки твоих Кан родственников люто ненавидят! Поэтому мы и назвали тебя Кнутом – для посторонних, и на первых порах говорили, что ты мой дальний родич из Саксонии.

Деду Кана за заслуги дали в лен это дальнее баронство, на краю земель королевства.

- Да какое тут баронство? Пара сел, да несколько деревень! А от замка уже к моменту завоевания мало что оставалось. Прежний-то баронский род вымер задолго до этого. В запустении все было, - продолжал рассказ Седрик.

- К этому моменту от прежнего отряда твоего деда оставалось – двадцать-тридцать воинов, не больше. Было еще какое-то количество всякого сброда. Такой всегда находится, чтобы присоединиться к победителю в самом конце войны.

- А вы откуда все это знаете? – не удержался от вопроса Плехов.

Парочка переглянулась, и засмеявшийся Бруно пояснил:

- Так мы и были в том отряде, с которым сражался твой дед здесь.

«О как! То есть они были врагами моего… тьфу ты! Врагами деда Кана. А почему, в таком случае, вполне симпатизируют захватчикам?».

Седрик кивнул на приятеля:

- Бруно был десятником в отряде доппельсолднеров. Знаешь кто это?

Плехов опять кивнул:

- Опытные солдаты, получающие за опыт и мастерство двойную оплату.

Седрик удовлетворенно кивнул:

— Вот видишь, что-то ты помнишь, из того, чему тебя раньше учили.

- Так выходит, что мне было пять лет, когда я сюда попал. Правильно? – засомневался парень, - Чему в таком возрасте можно было научить?

- Не знаю, парень, - покачал головой рассказчик, - Только знаю, что дед твой был мужчина суровый. У него по единой дощечки все ходили. Да и отец был славным воином. А учат у владетелей детей чуть ли не с самого рождения. И Гавасий, наставник твой, был учителем и магом не из последних.

- Так все-таки… как вы из врагов моих старших родичей стали… пусть не друзьями, но и не врагами? – интерес у Плехова не ослабевал.

- Как я сказал, Бруно был десятником у доппельсолднеров. Я в это время был полусотником в городской страже Луки. Прижали нас тут неподалеку. Дед твой, отец и прочие из их отряда. Да и прихвостней было как бы не пара сотен. Славная была битва!

Толстяк покивал, соглашаясь. А Седрик мечтательно затуманился взором.

- Было сразу понятно, чем кончится. Нас было и меньше, и молодняка разного было у нас слишком много. Сдаваться мы не хотели, уже были наслышаны, как нордлинги сдавшихся умучивали. У вас же, на Севере, считается, что раз сдался, значит опозорил себя, проявил слабость. И чтобы от позора воина спасти, чтобы посмертие у него было хорошим, надо его до смерти замучить. А кому такое понравится? Но дед твой был не просто хороший воин, но еще и головой не слаб. Когда оставалось нас человек тридцать, не больше, остановил он бой и предложил перейти на его сторону. Речь хорошую сказал, понятную. Что, дескать, война закончена, а орки – вон они, за теми холмами.

- В пограничном отряде мы с Седриком еще служили почти двадцать лет! – залив в глотку очередной стаканчик, завершил рассказ Бруно, - Баронство твоего деда получалось крайним к степи. Тут волей-неволей за соседушками присматривать надо.

- Ага. А таверна и постоялый двор – это откуда?

- Бруно был командиром отряда, а я у него – заместителем! – пояснил Седрик, — Вот когда твой дед вечный мир с орками заключил, это здание… А оно и было базой нашего отряда. Дед твой передал нам, за заслуги. Деньги мы к тому времени скопили, вложили их в строительство и прочий порядок навели.