- И чего, правда ли говорят, что больно страшные они, орки эти? – интересовался грубоголосый.

- Да как сказать? Не красавцы – точно. И здоровенные – что ты! Вот нашего хозяина, Бруно, видел? Во-о-от… А те так как бы не повыше будут. Плечи широкие, руки – что моя нога. А топоры у них – мне не поднять будет!

- Ну а к примеру… бабы-то у них есть? А то говорят – они все больше ваших воруют?!

- Да есть у них свои бабы. Тоже – те еще страшилы, под стать мужикам. Высокие, здоровые. На такой пахать можно, что на твоей кобыле. А вот что иное… так я бы побоялся – такая же, если что не так – задавит голыми руками!

«Т-а-а-к… маг тут есть, еще и орки «нарисовались». А как у них дела обстоят с гномами и драконами?».

- А наши бабы им ни к чему. Какая же наша баба такого выдержит? Там же поди – что твоя жердина! Ну… сплетни-то ходят разные. Бабенки, те, что повеселее, вроде бы все же решаются. За серебро их, опять же… Но сам не видел, не скажу.

Мужики заперхали, захрюкали смехом скабрезным.

- А по-нашему они как? Понимают? – снова «прогавкал» первый.

- Понимают. Многие – понимают. Да у них и толмачей полно. А говор у них такой… грубый. Вот на манер твоего, ага!

- Э-э-э… ты мой говор не трожь! Это самый правильный говор в бывшей империи, понял? Это вы – все больше, как птички щебечете!

Но ссоре не суждено было развиться – на Плехова снова накатила волна боли и он, не выдержав, застонал.

Мужики замолчали, а потом приезжий хмыкнул:

- Ты смотри-ка – не сдох значит!

Плехов пошевелил губами, попробовал облизать их. Но рот был сухой, язык – тоже. Пить захотелось – невмоготу!

- Пи-и-и-ть… Воды! – «я же по-русски сейчас прошу, они же ни хрена не понимают!», - Вассер! Вотэ! Мать вашу… Как там… У! Блин… Аква!

На ум взбрело даже:

- Ванд! Весси! – это что-то из скандинавского уже будет!

Мужики замолчали, потом приезжий спросил:

- Ты же говорил, что он – немой!

- Так и говорил! Как есть немой. Был…

- А ну-ка пошли поглядим?

Плехов скосил глаза. К нему подошли двое – один был одет в серо-коричневую добротную на вид одежду, даже с беретом на голове, с аккуратно подстриженной черной бородой. Второй – куда проще, вид был обычный для деревенского жителя.

— Это что же… малец этот, он не из ваших будет? Белобрысый какой-то. Из алеманов, что ли?

- А я – знаю? Говорю же – прибился откуда-то. Говорят, что, когда семь лет назад этих… Ну – ты понял? Скинули, вот тогда и пришел сюда. Да меня-то тогда еще здесь не было. Я же только три года здесь живу, из Бравы переехал! – «а вот и владелец более музыкального голоса!».

- Х-м-м… так он может из этих… нордлингов? Ублюдок северян? – тот, что в берете поморщился недовольно, - И какого хрена у вас тут их всех не перебили?

- Да как перебить-то? Без малого пять десятков лет нордлинги тут власть держали, сам же знаешь. Их выблядков тут много по деревням бегает. Светловолосые, да высокие. Своими они для местных уже стали.

— Вот я и говорю – все у вас тут не как у людей! Живете на задворках, на краю Степи, и сами такие же дикие, что те орки! Мы у себя там хорошенько все почистили!

Плехов рассердился – стоят тут обсуждают его, склоняют на все лады, а попить – хрен у них дождешься!

- Вассер! Акуа! – прохрипел пересохшим ртом.

Местный подошел, и, обтерев край кожаной фляжки рукавом, наклонил к его губам.

«Тупиздень! Я же воды просил, а этот «обмылок» мне наливку в рот льет! Как там говорил один человек? «Дебилы, блядь!».

Приезжий был более сообразителен, но и более паскуден:

- Тьфу ты! Ты ему наливку льешь?! Еще не хватало эту погань наливкой поить!

- И правда! Девок надо позвать, вот что! Пусть сами за ним смотрят.

Снова накатила головная боль и Плехов закрыл глаза. А когда открыл, действующие лица уже поменялись. Сейчас над ним склонились двое – мужчина и молодая женщина. Мужик был куда представительнее, чем предыдущие двое. Одет он был в бархатную зеленую куртку ниже пояса, и черный берет. Коротко стриженая бородка, смуглый и горбоносый, как араб или испанец, карие глаза глядели внимательно.

Женщина, а скорее девушка, была приятного обличия. В ней явно угадывались южные черты. Белая блузка с длинным отложным воротником, туго затянутый шнуровкой черный корсет, и кокетливый чепчик на голове.

- Гейтс! Ты говоришь, что он разговаривал? – не отрывая взгляда от Плехова, спросил мужчина.

Откуда-то из-за спины «испанца», тот возчик с певучим говором ответил:

- Так и есть, милостивый господин маг! Воды попросил! Своими ушами слышал!

«Испанец» хмыкнул, довольно беспардонно поворочал голову Плехова со стороны на сторону, вызывая дикие приступы боли у последнего.

- Х-м-м… крови, кроме старой, запекшейся на затылке, нет. Уши и нос… х-м-м… чистые. Получается, перелома шеи нет. Везучий мальчишка!

- Ну что же вы, милсдарь Филип, так бесцеремонно его вертите? Воды ему можно дать? – прощебетала девушка.

- Дай, хуже не будет! – кивнул маг.

Наконец-то Плехова напоили!

«Какой кайф!».

Обратил на себя внимание и тот факт, что девушка (весьма симпатичная, кстати!), после этого, аккуратно и даже нежно обтерла ему лицо влажной тряпицей, глядя с явным сочувствием и испугом.

Но маг отодвинул ее в сторону и снова наклонился над Плеховым:

- Кнут! Ты меня слышишь? Если слышишь – моргни глазами.

Плехов прокашлялся и прошептал:

- Слышу! Хорошо слышу!

Реакцией на его слова стала задумчивая физиономия мага и ошарашенная у девицы.

- Интере-е-е-сно! – протянул милсдарь, как его назвала девушка, Филип, потер бородку и снова спросил:

- Как ты себя чувствуешь?

- Голова очень сильно болит…

- А шея?

- И шея тоже… болит.

- Занятно, занятно…, - снова пробормотал маг, - А ну-ка… пошевели ногами и руками. По очереди.

Плехов проделал указанные манипуляции – осторожно, чтобы волны боли не захлестывали с головой. В процессе всего этого неподалеку появились новые действующие лица: еще одна девушка, очень похожая на первую, и седой старик с орлиным носом и прищуренными светло-серыми глазами.

Старик довольно властно спросил у мага:

- Ну что, Филип – как он?

- Ну что сказать, Седрик… Парню повезло! Похоже, я ошибся, когда сказал, что у него сломана шея и вдребезги разбит мозг. Хотя… не понятно – как я мог так ошибиться? Или тут боги вмешались и помогли малому выкарабкаться?

- И что дальше? – снова спросил старик.

- Что дальше… Если не случится ничего неожиданного, парень встанет на ноги. Сейчас я немного почищу его, и подлечу…

Плехов почувствовал, как одновременно с пассами мага, по телу пробежались неведомые волны покалывающего тепла.

— Вот так… Пока хватит. Надо бы куда-нибудь перенести его отсюда, раз он передумал помирать.

«Шутник, блин!».

Старик задумался.

- Седрик! Может быть к нам, в мансарду? Мы с девочками присмотрим за мальчишкой! – обратилась к тому одна из девиц.

- Да как его сейчас туда затаскивать? Там лестница-то… и здоровому не так просто к вам забраться! Это вы, как козы скачете. Может его лучше в людской положить? – раздумывал старик.

«Похоже, это хозяин этого заведения. Хотя – нет. Тот же кучер, или извозчик… Как его правильно назвать-то? Он же говорил, что хозяин – высокий, а этого дедка высоким не назовешь!».

- Да что ты говоришь, Седрик?! – вмешалась вторая девица, - В людской, рядом с кухней? Там и жарко, и воздуха мало, и шум, и гам с раннего утра и до позднего вечера. А мы как-нибудь затащим парня к нам. Вон – Гривса позовем, поможет. Габор где-то здесь крутился…

- А ты что думаешь, Филип? – обратился старик к магу.

- В людской не желательно бы. Вита правильно сказала. Надо доску какую-нибудь, примотаем его к доске, шею ему зафиксируем. Аккуратно и затащат наверх.

Процедура была мешкотной и не очень комфортной для Евгения. Его изрядно поворочали с боку на бок, потом примотали не то большими полотенцами, не то простынями к какой-то широкой доске. И да – лестница в мансарду была узкой, темной и неудобной. К концу мероприятия у него снова разболелась голова, и Плехов только морщился и негромко постанывал. Уже будучи переложенным на узкую кровать, он с наслаждением выдохнул, и расслабился.