– Любопытно. Очень любопытно. Не будь необъяснимого исчезновения и возвращения Луны, не задумываясь записал бы в психи-фанатики. Может так и есть, а может и нет.
– Вы же не думаете, что он правду сказал? – впервые за долгое время улыбнулся Василий Степанович.
– Не важно, правда это или нет. Главное, что рассказал он всё не просто так. Рисковал, приходя сюда, тоже не ради острых ощущений. Гривастый, будем называть его так, хочет чего-то именно от тебя.
– Например? – удивился Паук.
– Понятия не имею, – ответил Ворон, вставая со стула, на котором сидел всё это время, – но он ждёт, что ты будешь его искать. И ты будешь. Только так мы сможем схватить его за хвост.
– Я не арестован, – заключил майор.
– Не гоже таких важных людей арестовывать. Во время звонка Он ясно дал понять, что до вечера ты не должен дожить. Но я убедил назначить тебя на место нашего покойного начальника. И да… всё тянул, чтобы не сообщать, – помялся Гордей, уже не смотря в глаза собеседнику, – супруга твоя повесилась, когда о смерти Киры узнала, соболезную.
Сердце майора словно из чана с ледяной водой окатили. Визитёр вышел, оставляя вдовца в одиночестве. Тем временем аппарат сменил зелёный цвет, возвращавшийся после недолгого жёлтого мигания уже несколько раз, на красный. В коридоре послышались шаги бегущих врачей.
– Вы ему доверяете? – спросил вышедшего из палаты Ворона мужчина в деловом костюме с идеально уложенными волосами.
– Не больше, чем любому другому человеку из нашей конторы. Сейчас он единственный может вывести нас из тупика. Например, осмелюсь сделать предположение о результате работы с камерами и записью из палаты. Объект «Гривастый» затерялся в городе и отследить его передвижение не удалось. Записывающее устройство зафиксировало слова нашего гостя о другом мире, так? – размышлял подполковник, направляясь к лифту.
– Не совсем. Видите ли, оборудование перестало работать в тот момент, когда визитёр зашёл в палату. Ничего записать не удалось. Насчёт камер вы правы. Извините, какой ещё другой мир? – удивился мужчина.
– Не бери в голову, – махнул рукой Ворон и зашёл в лифт.
Его собеседник за ним не последовал и вернулся к палате, в которой находился новый директор ДГБ. Вскоре оттуда вышли врач и несколько медсестёр. По спокойным лицам было видно, что пациенту ничего не угрожает, тем не менее филёр уточнил:
– Как он? Угрозы для жизни нет?
– Если он у вас снова рядом со взрывающейся бомбой не окажется опять, то доживёт до ста лет. Здоровье отменное, а с сердцем у всех в волнительные моменты проблемы бывают. Так что вы уж его поберегите, по крайней мере в ближайшие несколько дней, пока полностью не оправится.
– Когда ему можно будет домой?
– Отвечу вам, как и ему. Рекомендую полежать у нас, отдохнуть, витамины попить. Ну, а если сильное желание покинуть палату есть, то хоть завтра выпишем.
– Понял вас, спасибо, доктор.
Уже следующим утром Василий Степанович сидел на кухне своей квартиры в компании бутылки водки и гранёного стакана. Взглянув на это со стороны, можно было бы заподозрить вдовца в попытке заглушить боль многочисленных утрат с помощью алкоголя.
На самом же деле горячительный напиток уже был тут, когда майор вернулся. Елена Геннадиевна обычно пила алкоголь только по праздникам. Да и то исключительно шампанское. По её словам, даже дома нужно подавать хороший пример своим ученикам.
Трудно теперь сказать, действительно ли её волновали все те сотни детей, которые прошли обучение у неё в кабинете. Зато с полной уверенностью можно заявить, что судьба дочки, её воспитание и мировоззрение занимали в мыслях усопшей особое место.
Поскольку Кира была одной из учениц, мать старалась создавать в классе все условия для здоровой конкуренции и вместе с тем товарищества. Вырастить умную девушку с адекватными взглядами на мир у неё получилось. Но теперь их обеих нет в живых.
Сейчас Паук думал о последних минутах жизни своей женщины. Совсем одна, узнав о смерти единственного ребёнка и ранении супруга, она сначала попыталась усмирить нервы водкой, а когда не получилось, взяла длинный ремень майора и повесилась в спальне.
«Может это был упрёк? Она пыталась мне что-то этим сказать или меня просто не оказалось рядом в нужный момент? Может быть, бывай я чаще дома, такое не случилось бы?» – промелькнуло в голове одинокого мужчины.
Он ещё не видел тело своей жены. Многие другие отказались бы верить в смерть близкого человека, пока не убедятся в этом, пусть и ценой очередного удара по нервам, при виде бездыханного тела. Майору этого не требовалось.
За годы работы в ДГБ ему много раз приходилось видеть мертвецов, иногда даже самому превращать в них живых людей. Благодаря этому Василий Степанович понимал, что труп – набор костей, плоти и крови. Елена Геннадиевна сейчас ничем не отличается от этого стакана на столе. Они оба пусты и лишены жизни.
«Папа», – вспомнился последний звонок Киры, когда он не нашёл минуты на разговор с дочерью. Паук был уверен, что никогда себя за это не простит. Сейчас майор стоял на распутье. Ему нужно было решить, как жить дальше и какими будут ближайшие действия.
Утрата заставила пошатнуться его убеждения. Не приди к нему в палату Гривастый, единственной целью стал бы его поиск. Однако, слова о вине майора в случившемся с дочкой не остались без внимания. Террорист, как минимум в этом, был абсолютно прав.
Кира была себе на уме и бунтовала против системы, взглядов отца. Пойти у неё на поводу было нельзя. Иначе о работе в ДГБ пришлось бы забыть и вместо поездок в контору на работу, забирал бы её оттуда с допросов после митингов и пикетом. При этом, уступи он ей, проводи больше времени в кругу семьи, всё сложилось бы иначе.
Теперь нужно было выбрать один путь из двух. Первый предложил мужчина в маске льва. Если верить его словам, пособничество может помочь ему увидеть дочь снова. Второй был более привычным и появился с подачи Ворона.
Ни один ни второй персонаж не вызывали особого доверия. Оба, очевидно, в последнюю очередь думали о судьбе майора, его горестях и моральном состоянии. Важна лишь возможная выгода в конце каждого из путей.
Работая с Вороном над поимкой Гривастого можно рассчитывать, в лучшем случае, на поимку последнего. Дочь и жену это не вернёт. Паук на секунду представил себя в том варианте будущего, в котором террорист за решёткой. Никаких эмоций по этому поводу не испытал, ни малейшего намёка на спокойствие.
Пляска под дудку врага противоречит всему его жизненному пути. И всё же надежда, пусть даже не рациональная, найти своего ребёнка, стоила больше справедливости и начинала медленно затмевать преданность государству, которому он столько лет служил.
Словно почувствовав колебания в душе Паука, раздался гимн страны. Телефон, лежавший рядом с открытой бутылкой водки, начал вибрировать. На экране высветились знакомые номер и абонент – Ворон. Пользоваться современными средствами связи Гордей не любил и делал это только в случаях крайней необходимости.
– Слушаю, – бесцветным голосом произнёс майор.
– Товарищ майор, мы тебя заждались. Когда сможешь подъехать?
– Что-то срочное? Мне… похороны организовать нужно, послезавтра уже получается.
– Давай не по телефону. Все ритуальные услуги будут на высшем уровне, даю слово. Уже дал поручение одному из наших.
Без каких-либо прощаний, звонок прервался. Удивительно, но в этот момент Паук почувствовал себя покойным ныне Михаилом Борисовичем. Бывало, майор также звонил своему непосредственному начальнику и чуть ли не указания давал.
Ворон вышел из тени, и интуиция подсказывала новому директору, что берёт он на себя так много неспроста. Скорее всего, Он утратил доверие к своему протеже, а Гордей всегда был если не запасным вариантом, то негласным глазом этого влиятельного человека в ДГБ.
Василий Степанович понимал, что действовать следует на данный момент так, чтобы о его решении переметнуться никто не заподозрил. Работая в организации, подобной их конторе, сделать это было чрезвычайно сложно. Поэтому вдовец решил просто выполнять свою работу, пока не наступит решающий момент.
