– Торопишься жить?

– Тороплюсь расставить все по местам. Все должно стоять четко. И не падать… Мне нужен спортзал рядом с домом.

– Чтобы далеко не ходить?

– Да или нет?

– А если нет? – Шубников внимательно смотрел на Ильяса.

Тот в ответ лишь усмехнулся. Он ведь и по-плохому может. Вдруг кто-то сигарету на складе забудет потушить, пожар вспыхнет. Или труба лопнет, водой все зальет.

– Мне кажется, я тебя понял, – не очень весело улыбнулся Шубников.

– Переносите склад в подвал, там сухо. И гарантия неприкосновенности.

– Гарантия неприкосновенности?

– Все зависит от цены. За аренду.

– Вот оно как… Смелый ты парень… Ходжа.

– Я не парень, я пацан!

– Ну да, ну да…

– Тебе смешно? – хищно сощурился Ильяс, и гаденькая улыбка сошла с лица Шубникова.

– Нет, нет…

– Есть вещи, которые за пределами твоего понимания, Роман Борисович.

– Да, но и у твоего понимания есть пределы.

– А кто спорит?

– Это хорошо, что ты не споришь… Плохо, что ты влез в эти пределы.

– Плохо кому? Может, и тебе будет плохо? Война – это ведь палка о двух концах. И по мне ударить может, и по тебе.

Шубников долго смотрел на Ильяса, взвешивая за и против.

– Да какая между нами может быть война? – наконец спросил он. – За что? Зачем?

– Пока мне нужен только спортзал.

– Пока?! – крепко задумался Шубников.

– Вдруг ты решишь открыть торговую точку, приемниками торговать, фотоаппаратами… Что там у тебя еще на складе?

– Торговую точку? – задумался Шубников и вдруг резко спросил: – Ты что, по складам шарился?

– Нет, но знаю.

– Все-таки ты идиот!

– Обоснуй! – нахмурился Ильяс. – Или живым отсюда не выйдешь.

– Думаешь, напугал?

Ильяс не ответил, но выразительно глянул на вилку, которая лежала в пустой тарелке.

Он ведь действительно мог прямо сейчас выбить глаз собеседнику. За слова нужно отвечать, так принято везде, даже в торгашеской среде, в которой вращался Шубников.

– Что там у нас на складах, не твой уровень, пацан! Башку на раз оторвать могут!

– Но могут не оторвать, – усмехнулся Ильяс.

– Могут не оторвать. Могут посадить… Думаешь, про твои художества на рынке никто не знает?

– Ты знаешь?

– Знаю! И все, кому надо, знают.

– А кому надо?

– Ментам! В пять секунд закроют, даже пикнуть не успеешь.

– Я тюрьмы не боюсь. И смерти тоже.

В этот момент Ильяс не сомневался в том, что готов как к одному, так и к другому. Надо будет и тюрьму достойно примет, и смерть. На все пойдет, но от своего не отступится. И очень плохо, если Шубников этого не поймет. Для него плохо.

– Ты или псих, или нервы у тебя железные.

– И то, и другое. Сам себя боюсь, когда психую, – спокойно, со снисходительной усмешкой сказал Ильяс.

И снова Шубников задумался, внимательно глядя на его. А затем вдруг тихонько хлопнул в ладоши и вымученно улыбнулся.

– А зачем тебе психовать?.. Я так понимаю, нам делить нечего. Склад и перенести можно, в подвале действительно сухо.

– Значит, договорились.

– С арендной платой – это к Екатерине Витальевне… Лишнего она не возьмет, все строго по госрасценкам… Или ты хотел задаром?

– Не хотел. Учреждение государственное, зачем нам с государством ссориться?

– С государством ссориться нельзя, в этом ты прав… И с нами тоже… С нами дружить нужно.

– Я умею дружить, – кивнул Ильяс, жестко глядя на собеседника. – Западло прощать не научился, а дружить умею.

– Я тоже за мир и дружбу, против подлости и предательства… Извини, мне уже пора. В следующий раз с удовольствием выпью с тобой и с твоим другом… Ну, если все будет ровно!

– Ровно будет, – кивнул Ильяс.

А пить с Шубниковым у него желания нет вообще. Не тот он человек, с которым хочется дружить. Но хочешь не хочешь, а надо. Похоже, этот жук вхож в высокие круги. Может, и от ментов когда-нибудь поможет отмазаться.

Шубников ушел, Ильяс пересел за другой стол, Кишлак к нему присоединился. А что, время обеда, деньги у них есть, почему бы не посидеть немного?

Они заказали шурпу, бешбармак, к чаю взяли чак-чак. Но пришлось раскошелиться и на бутылку шампанского, когда к ним вдруг подсели две дамы в коротких платьях, знакомая блондинка и ее подружка, ну очень аппетитная брюнетка.

Ильяс усмехнулся, проницательно глянув на блондинку. Он понимал, что нужно делать с этой красоткой, но не знал, как к ней относиться. Ясно же, что это Шубников подогнал телок, но с какой целью – угостить сладким десертом в счет наметившейся дружбы или заманить в какую-то ловушку?

Он повернулся к девушке, посмотрел ей в глаза, мягко положил руку на плечо и намотал на палец локон волос.

– Эх, Аллочка, Аллочка!

– Что Аллочка? – занервничала она.

– Я тебя хочу!

Он торопился: и договор с домом бытом заключить поскорее надо, и до пацанов хорошую новость довести. А в шесть часов будет сбор и занятия, пока что в старом зале.

– О-о!..

– Может, закажем шампанское в номера?

Сколько раз он слышал сказки бывалых о том, как зажигают в кабаках. Красючек центровых снимают, ведут их в номера, с ходу ставят в позу и делают с ними все, что хотят. Как оказалось, сказки обладали чудесным свойством становиться былью. Аллочка легко согласилась уединиться, а за номерами дело не встало.

Это для беспонтовых приезжих в гостинице нет мест, а для промышляющих в них проституток есть все. Только плати. Отстегивать, понятное дело, пришлось Ильясу, но разве он зря рисковал своей свободой, снимая стружку с барыг, почему это ему нельзя потратиться на телочку, согласную на все?.. Или не совсем согласную?

Он провел Аллочку в номер и, едва закрыв за собой дверь, расстегнул молнию на ее платье.

– Какой ты быстрый!

– И ловкий!

Ильяс и платье снял, пока Аллочка хлопала глазами, беспомощно возмущаясь его наглости. И бюстгальтер сорвал, и такие же кружевные трусики на завязках, оставив на девушке только чулки и пояс под них.

– Парниша, ты, конечно, меня заводишь… – Она с тревогой смотрела на него. А вдруг он псих и сейчас начнет ее резать на мелкие кусочки? – Но ты бы притормозил…

Она закрыла рукой только одну грудь, и ноги свела вместе, уложив их на бок. И покрывало к себе притянула, закрывая задницу. Но все это ну очень слабая защита, разрушить ее легче простого. Ильяс едва сдерживал возбуждение, но еще рано распускать руки.

– Менты когда будут? – спросил он.

– Какие менты?

– Смотри, если ты меня под развод подставишь, тебя, суку, на куски порубят. Год из Казанки вылавливать будут!

– Ну что ты такое говоришь? – Аллочка едва не плакала от страха.

– Что нужно Шубникову? Зачем ты со мной?

– Ну да, Шубникову. Но он ничего такого не просил, просто отработать номер. Практически забесплатно.

– Практически?

– Ну для тебя же четвертной не деньги!

Ильяс кивнул, снимая куртку. Он мог позволить себе четвертной на элитную проститутку.

– Ты крутой, а я не дура, чтобы тебя подставлять… И вообще…

– Что вообще?

– Да нравишься ты мне! Такой хорошенький!

Аллочка соскочила с кровати, вцепилась в пряжку пояса и притянула Ильяса к себе. Распоясала, расстегнула, сняла брюки. Он и в себя прийти не успел, как его хорошенький оказался у нее во рту.

Крепкие на вид ребята, широкоплечие, в глазах дерзость, нахальство, но там же и тревога. Их всего двое, и один из них в тельняшке.

– Я не для того кровь в Афгане проливал, чтобы каким-то уродам платить!

– Кто урод?! – вскинулся Болтай. Еще чуть-чуть, и он пробьет этого грубияна в «солнышко».

– Спокойно, Гена, спокойно!

Ильяс положил руку ему на плечо и оттеснил в сторонку. Сам занял его место. Но наезжать не торопился. Взял с прилавка джинсы, осмотрел. Афганец дернулся, но и пацаны угрожающе пришли в движение.

– Хороший у тебя товар, парень, – вернув джинсы на место, сказал Ильяс.