Второй этап соп ротивления имел место в самих концлагерях. В отличие от партизанского сопротивления в лесах, сопротивление в «лагерях смерти» и в закрытых еврейских гетто было, по словам Эриха Гольдхагена, восстанием под страхом смерти, последней попыткой борьбы перед лицом окончательного уничтожения. Не было никакой надежды на успех в победе над врагом и почти никакой надежды на то, что восстание удастся пережить. Тем не менее организованные восстания происходили в концентрационных лагерях Аушвица, Треблинки, Собибора и Колдычева, в лагере на Яновской улице во Львове (тогда Лемберг, Польша) и в ряде других небольших лагерей.

Можно сказать, что сам факт выживания в этих лагерях вообще был актом сопротивления. Однако, в дополнение к актам пассивного (духовного и психологического) сопротивления, было немало проявлений евреями активного мужества. Собибор – тому пример. Там 14 октября 1943 года произошло восстание, в котором участвовало 350 человек. Десять эсэсовцев были убиты, а 38 украинских охранников либо убиты, либо ранены.

Сбежало от 400 до 600 заключенных; почти половина из них погибла на заминированных полях вокруг лагеря, но остальным удалось выжить и уйти в лес, чтобы присоединиться к уже находившимся там партизанским отрядам.

Среди руководителей аушвицкого подполья, взорвавшего крематорий в последние дни войны, были Юзеф Циранкевич, впоследствии ставший премьер-министром Польши, и молодая еврейка Роза Робота – одна из многих еврейских женщин, сыгравших важную, хотя и ограниченную роль в еврейском сопротивлении [Foxman 1968: 117–119; Suhl 1975: 189–195, 219–225].

Сопротивление в гетто и в концентрационных лагерях было двумя относительно незначительными и малоэффективными формами борьбы. Несомненно, во много раз более эффективной была роль евреев в национальных вооруженных силах и в партизанских отрядах, которые по мере продолжения войны часто вливались в регулярные армейские части. Везде, где евреям разрешалось участвовать в общей борьбе в составе своих национальных вооруженных сил, их присутствие было весьма внушительно.

В регулярных армиях и флотах союзников участвовало около полутора миллионов еврейских солдат и офицеров. Даже крошечная палестинская еврейская община внесла свой вклад в дело союзников в количестве 26 000 солдат. Только из Соединенных Штатов воевало 550 000 евреев; из них более 1000 пали в бою, а еще 10 000 умерли от ран. Великобритания предоставила в британскую армию 62 000 евреев – в дополнение к примерно 25 000 из других частей Британского Содружества, а Канада направила в свою армию 17 000 евреев[9].

Что касается Восточной Европы, то, согласно официальным источникам, в первые дни сентябрьского блицкрига 1939 года в боях пало чуть более 32 000 евреев – около 15 % от общего числа жертв; 61 000 евреев попала в плен – около 14 % от общего числа 420 000 польских солдат, попавших в плен, что, в свою очередь, составляло 52 % от общей численности польских вооруженных сил в 800 000 солдат. В целом около 150 000 евреев находились на действительной службе в польской армии в начале войны.

В Советском Союзе, по приблизительным оценкам, в рядах Красной армии сражались более полумиллиона евреев. Многие из них пали в бою, а более 100 000 были награждены за доблесть и преданность долгу. Более 100 евреев (цифры варьируются от 105 до 147) получили звание Героя Советского Союза, одно из самых высоких званий[10]. Авраам Х. Фоксман в своей главе о еврейском сопротивлении в прекрасном справочнике «The Jewish Catastrophe in Europe» («Еврейская катастрофа в Европе») приводит два примера.

Русско-еврейский лейтенант Моше Беркович был дважды награжден за героизм Орденом Красной Звезды. В рукопашном бою он убил штыком трех немецких солдат, двух задушил голыми руками, а немецкого офицера взял в плен живым. А один из величайших актов мужества совершили трое еврейских солдат (Паперник, Очерет и Римский), Герои Советского Союза, которые обвязали себя ручными гранатами и бросились под наступающие немецкие танки, что было одной из многих отчаянных попыток отбить немцев на ранних стадиях боев на советском фронте [Ainsztein 1966: 14].

Евреи также участвовали в национальных армиях Франции, Греции и других оккупированных стран. Палестина не только направляла офицеров, солдат и врачей в войска союзников, но и вела обширную, хотя и неэффективную подпольную деятельность. Хана Сенеш стала примером халуца (израильского пионера), погибшего от рук нацистов. Палестинские подпольщики также активно участвовали в нелегальной иммиграции в Израиль европейских беженцев во время войны и после ее окончания[11].

Именно среди партизан евреи могли действовать наиболее эффективно не только в борьбе с немцами, но и в спасении семей и отдельных людей из гетто. За бегством из гетто и концентрационных лагерей следовало присоединение к силам, действовавшим в лесах, хотя, как будет показано далее, большинство еврейских подпольщиков принимали решение остаться в пределах гетто и не бросать своих собратьев до последней минуты. Участие евреев в партизанских отрядах происходило в каждой стране, где существовало движение сопротивления. Однако в данном предисловии речь пойдет главным образом о сопротивлении в Советском Союзе, у которого во время войны была самая большая партизанская организация и самое большое число еврейских партизан.

Согласно сильно преувеличенным оценкам, в партизанской войне на территории СССР, Польши, Чехословакии, Югославии, Греции, Бельгии, Голландии, Болгарии и Италии участвовало более 100 000 еврейских бойцов[12]. Более правдоподобные оценки – максимум 50 000 человек, из которых 25 000 еврейских партизан в Советском Союзе; 10 000 в Польше; 10 000 во Франции, Голландии и Бельгии; 2000 в Югославии; 2500 в Чехословакии; и более 1000 в Греции, Италии и Болгарии. Эта цифра все еще впечатляет, и, возможно, она может быть несколько выше, учитывая тот факт, что еврейская принадлежность некоторых партизан так и не стала известна их товарищам или командирам. Роль евреев не следует преувеличивать, но и не следует недооценивать или принижать.

Военные действия – это лишь один из аспектов деятельности движений сопротивления; другие действия включают в себя подпольную политическую организацию, сбор разведданных, пропагандистскую и прозелитскую деятельность, а также дипломатические усилия по получению помощи извне. Партизанская борьба во время Второй мировой войны была ориентирована на проведение небольших наземных боевых операций, направленных скорее на преследование противника, чем на его уничтожение. Партизаны могут действовать практически в любых условиях – в глубине тропических джунглей, в урбанизированных центрах, в густых лесах и горах. Наиболее эффективно партизанское движение во время войны действовало в горных районах Югославии, Италии и Греции, а также в густых лесных и заболоченных районах западной России, Украины и Белоруссии.

Партизанская война редко оказывается решающей сама по себе; ее основная цель состоит в том, чтобы запугать и замедлить врага, а также вести контрпропаганду и запугивание до тех пор, пока регулярные армейские части не станут достаточно сильны, чтобы вступить в бой с противником. Обычно партизанскую войну используют общества и группы, слишком слабые, чтобы защищаться в открытом бою, но крупные войска нередко дополняли свои обычные военные столкновения тщательно продуманными партизанскими кампаниями. Это особенно характерно для советских партизан[13].

Партизанские организации, как правило, бывают очень гибкими и децентрализованными, а их тактика обычно сводится к мелким налетам на линии снабжения, полицейские и военные объекты, небольшие заставы, склады топлива, железнодорожные линии и другие слабо защищенные цели. Из-за своего небольшого размера и ограниченных военных целей партизанские отряды часто бывают способны избегать открытых столкновений с регулярными вооруженными силами и, таким образом, могут отвлекать непропорционально большую часть военной мощи противника. В любом исследовании сопротивления наряду с обычным военным анализом необходимо принимать во внимание социальный и политический контекст.