Подруга ахнула:

– Ты думаешь, он мог навредить тебе специально?

– Специально вряд ли. Но на бессознательном уровне – запросто. Руку повело бы куда-то не туда, и потом полгода сидела бы я дома.

– Ужас! – всплеснула руками Гала. – Как хорошо, что ты не согласилась.

– Я ему не доверяю, – коротко пояснила Анна. – И маска.

– Ты думаешь, он опасался, что ты увидишь его ложь?

Анна кивнула.

– Маска появилась после того, как он понял, что я владею невербаликой. Он даже губы мне делал без нее. – Перед глазами возник кадр, который она увидела, войдя в кабинет. – Да и с доктором общался без маски. А ко мне зашел в ней.

– И что, удалось понять? – с надеждой спросила Гала.

– Нет. А как тут поймешь? У него лицо полностью закрыто, в глаза он не смотрел. Только на газету, – Анна замерла. – Стоп. На газету! – Она потянулась за планшетом. Открыла браузер.

– Аннет, ты меня пугаешь, – прокомментировала ее поведение подруга.

– Матвей рисовал на газете линии. Предполагаю, что по ним можно понять, – она на секунду прикрыла глаза, погрузившись в воспоминания. – Да, прямые линии – вертикальные и горизонтальные, как сетка.

Анна открыла глаза и взглянула на собеседницу. Гала смотрела на нее как на безумную. Ее лицо выражало недоумение, смешанное с удивлением и сомнением. Анна расхохоталась:

– Гала, не смотри на меня так. Машинальное бессознательное рисование. Слышала о таком?

Та отрицательно покачала головой.

– То, что мы рисуем во время разговора, имеет значение, – пояснила Анна. – Психологи это уже давно изучили и тысячу раз подтвердили. «Гугл» нам в помощь, – изрекла она и нажала «Поиск».

На лице подруги осталось сомнение. Принесли заказ – это дало пару минут для сбора информации. Гала жевала свой салат, разглядывая «портрет Венеции» за спиной Анны.

– Нашла! – победоносно сообщила та. – Итак. «Частая и нарисованная с большим нажимом сетка означает: человек попал в рискованное или неловкое положение, чувствует себя загнанным в угол. Каждая линия, энергично нанесенная на бумагу, подобна атаке, на которую, однако, не хватает смелости в непосредственном разговоре – линия оказывается перечеркнутой. Если под конец рисунок обведен, это значит, что с проблемой покончено, по крайней мере, внешне».

– Ты хочешь сказать…

– Подожди, – перебила Анна. – Вот еще. «Решетки обычно рисуют люди, которые в настоящий момент оказались в какой-либо затруднительной ситуации. Как правило, решетка или сетка говорит о неразрешенной проблеме. Однако, если в конце рисунок был обведен, это значит, что неприятная ситуация близится к завершению или уже благополучно разрешилась».

– Он обвел решетку?

Анна отрицательно покачала головой:

– Но он раскладывал вещи на столе, наводил порядок, прежде чем начал рисовать. А это язык тела.

– И что это значит?

Вопрос Галы словно вынул из картотеки памяти нужный файл.

– «Ни с того ни с сего человек начинает наводить порядок, раскладывать все по полочкам, сортировать, перекладывать на другие места. За этими действиями он пытается скрыть ложь», – процитировала Анна.

– Он лгал! – воскликнула Гала.

Анна внимательно смотрела на подругу. С одной стороны, его поведение было признаком лжи, с другой – самого по себе перекладывания вещей недостаточно. Маска не дала возможности понять до конца.

– Сложно сказать. В глаза не смотрел. В то же время мог подготовиться. Невозможно сделать вывод по одному признаку. Меня другое поразило. – Анна рассказала о том, как сообщила ему о своем отъезде.

– Подожди-подожди! Хочу уточнить, – Гала сделала театральную паузу. – Ты ему говоришь, что уезжаешь в Одессу, а он говорит: «Не забеременей там»?

– Полная неконгруэнтность, как сказал бы Виталик, – кивнув, грустно улыбнулась рассказчица.

Над их столиком повисла тишина. Звуки ресторана растворились. Они обе смотрели на реку, мирно текущую за окном. На водной глади перед глазами Анны всплывали картинки их встречи. Каждое мгновение. Казалось, молчание растянулось в часы.

– И что ты будешь делать? – нарушила тишину Гала.

Анна посмотрела на нее и тихо ответила:

– У меня есть чувства к нему. Я не поеду в Одессу.

«Лучше сделать и пожалеть, чем всю жизнь прожить, жалея», – вновь мелькнула мысль.

– Поставьте вот сюда! – скомандовала Гала. – И примите заказ.

– Может, меню посмотрите? – уточнил официант.

– Нет. Нам бутылку шампанского. Хачапури, порцию шашлыка из телятины и порцию из курицы, два овощных салата. И еще порцию картофеля на мангале.

– И воду без газа комнатной температуры, – вмешалась Анна. – Не много ли еды?

– Посмотри на себя. Тощая, как вобла, – строго заявила подруга. – Будешь есть! Я сказала!

Анна смиренно вздохнула и достала из сумки полотенце. Расстелила на шезлонге. Сняла шлепки и неоновое светло-зеленое платье. Ей не хотелось сегодня спорить – ни с кем, а тем более с Галой. У нее не хватало на это сил.

Гала позвонила утром и предложила поехать на пляж. Люся пообещала присоединиться позже. Всю дорогу Анна молчала, дежурно улыбаясь в ответ на веселые истории подруги. За годы дружбы у них выработалось негласное правило: при водителе – только шутки. Сегодня анекдоты травила Гала. Анна же пребывала в безмолвии. Молчание взяло ее в плен.

В загородном комплексе «Дача» оказалось неожиданно безлюдно. Середина августа, суббота, а все посетители куда-то испарились. Словно жизнь освободила от детского гама и незнакомых людей для полноценного отдыха. Анна подошла к воде. Солнце нежило ее лучами, ласково закутывая в невидимую вуаль. Она ощущала горячий песок под ногами, тепло последнего летнего месяца, но согреться не могла. На улице плюс тридцать, а ей холодно. Анна глубоко вдохнула теплый воздух.

Вчера после встречи с Матвеем в клинике она провела бессонную ночь. С Матвеем всегда так. Сложно анализировать, находясь с ним рядом, и только после она может наконец разложить все по полочкам. Чувства к Матвею вновь накрыли ее бетонной плитой. От спокойствия не осталось и следа. Она признала, что скучает, но поняла и многое другое.

– Аннет! – окликнула Гала. – Шампанское принесли.

Анна снова сделала глубокий вдох и направилась к столу.

– Сколько килограммов ты потеряла? – Гала смотрела на нее оценивающе.

– Не знаю. Пять. Может, семь.

– За какой период? – продолжался допрос.

– За месяц.

– Это много для твоей массы тела. Ты вообще ешь?

– Ем. Может, из-за операции? – предположила Анна.

– Из-за нервов! – прошипела подруга и протянула бокал. – Позвоню Тусе. Возьмем над тобой шефство.

Спорить не было сил. Анна присела на шезлонг. Они подняли бокалы и встретились взглядами. В темно-синих глазах Галы горело любопытство. «Значит, допрос продолжится». Анна перевела взгляд на озеро в по-детски наивной попытке продлить молчание.

– И как ты сообщила Жене о том, что передумала ехать с ним в Одессу?

«Началось». Анна вздохнула.

– Как последняя трусиха, – честно призналась она.

Тишина предвещала: подробностей не избежать. С Галой легче сразу рассказать всю правду, иначе пытки продлятся целый день и все равно закончатся полной капитуляцией.

– Написала СМС.

– И что написала?

– Что была на приеме у врача и мне запретили поездки и солнечные ванны.

– Точно трусиха, – прыснула со смеху Гала.

– Да, – согласилась она. – Врать я не могла, но и правду сказать было бы странно.

– Перезвонил?

Анна отрицательно покачала головой.

– Что-то ответил?

Кивок.

– Что? Аннет, ей-богу, что с тобой сегодня?! – разошлась Гала.

– Ответил «Ок».

– Ого! Для Жени это практически мат.

Опять кивнула в знак согласия.

– Жалеешь?

– О чем?

– О том, что Женя потерян навсегда, – пояснила подруга.

– Нет. Женя – прекрасный человек, но, видимо, не судьба. Или время не то.