– Чей это ребенок?
– Уберите ее сейчас же от клетки!
– Как она вообще попала в вагон-ресторан?
Звуки были оглушающе громкими, но в воздух, видимо, пустили тумана, который постепенно обволакивал и предметы вокруг, и сами голоса, и мои, нечеткие теперь, мысли. Силуэты замельтешили. Что-то сзади ухватило меня за платье и дернуло. Попугай издал вибрирующий звук. Меня оттаскивали от клетки все дальше, я все пыталась уцепиться, да, как назло, кроме кисточек занавесок, ничего и не попадалось. Но и они предательски выскальзывали из ладоней – мол, прости, сделали все, что могли. Уже издалека, но все же успела увидеть – Рикардо крепко прижал крылья к тельцу – и, посмотрев на меня еще раз – рухнул с жердочки вниз. Глухой стук о газету был ужасен даже посреди оглушающего шума в голове и вокруг.
– Помогите! Помогите кто-нибудь! Помогите, он умер!
Мой страшный хриплый голос – это было последнее, что я слышала. Густая липкая чернота, залившись в рот, уши и глаза, выключила все мысли разом.
Темно. Вокруг все темно. Вытягиваю руки вперед, пытаясь понять, где я. Ничего. Пусто. Но дышу, это точно. По ощущениям я здесь уже пару часов как, хотя не знаю. Поднесла руки к лицу, пощупала его, подышала на пальцы. Все чувствую. И это я. Наверно, живая. Под ногами что-то есть, стою ведь. На ощупь гладкое. Ступать не пробовала. Жду. Дуня со мной, держу в правой руке. Её круглая голова меня всегда успокаивала. Если взять её в ладонь сверху, и сжать. Обычно помогало. Сейчас нет. Колючки въедались в спину, простреливая одна за одной, и почти толкая вперед. Но лучше не шевелиться.
Из темноты справа, по диагонали, послышалось словно эхо. Низкий гул. Он постепенно нарастал, приближаясь. Кончики пальцев заледенели в момент и холоднее быть уже не могли. Но всё же леденели дальше. К эху добавилось слабое холодное свечение. Смех. Это было похоже на детский смех. Мне ничего не оставалось кроме как прижать к себе Дуню со всей силы и обхватить нас обоих двумя руками так, что пальцы грозились выгнуться в другую сторону.
– Я тебе отвечаю, что это был говорящий хомяк! Клянусь! – Мальчишеский голос рикошетил о стены полупрозрачной серой арки, выплывшей из темноты. Вслед за ней, покачиваясь, появились еще две, непонятно как задевая, но при этом проникая друг в друга. Ледяные струи катились по моей спине, чудом не застывая на ней же ледяными дорожками.
– Да ты гонишь! Говорящий! Ты, часом, наверное, съел до этого тех зеленых ягод из леса! Говорили же, нельзя! – Второй чуть визгливый голос несся из-под свода слева.
– Он правду говорит, не только хомяк, и зайцы тоже, и мыши.
– Ох не могу, вы вместе те ягоды ели? – Девчачий смех заполнил собой все три свода. С детскими голосами разносились визги и звуки возни. Они все рикошетили о стены, потолок, уносились в темноту. Смех усиливался и разрастался. Разрастался так, что арки вот-вот могли поломаться. Но, вместо этого они заходили ходуном, как мармеладные червячки, впуская в себя колышущуюся волну из ниоткуда, плавно пропуская вибрацию через себя, и спокойно отпуская внизу, у самого своего основания. Ледяные колючки парализовывали мой позвоночник всё больше.
– Ррикардо хорроший! – Звук, похожий на хлопанье огромных крыльев перекрыл все остальные. Смех превращался в истеричный хохот, доводящий кирпичи до вибраций. Арки вибрировали все быстрее, способствуя тому, чтобы хохот перерастал в зловещее завывание.
В ту секунду, когда громкость стала невыносимой и я готова была лучше попрощаться с барабанными перепонками, чем выдерживать это дальше – все исчезло. Разом. Чернота поглотила свет и звук.
Щелкнул другой выключатель. Тут же. Надо мной появилось свечение. Из трубы шел дым. Серый, обычный дым. Из трубы в совершенно пустой крыше. Меня чуть зашатало, ну, не мудрено. Села прямо на пол. Да, это был пол. Пол дома, в котором был стальной каркас с четырьмя серыми стенами с дырой в одной из них, каркас крыши и… И труба. С дымом. В голове что-то леденело, твердело и сдавливало. Отключилась.
Открыла глаза, когда за домом снаружи затрещало. Выскакивать, чтобы посмотреть, что происходит, необходимости не было. В доме осталась одна стена, сзади. Примерно, метрах в… С математикой было всегда плохо. С длинами, величинами, и глазомером тоже. Да, «со всей головой было плохо» – это уже говорила моя мама. Не обижаюсь. Хорошо, что голова есть. А плохо из неё – у меня не всегда. Да и глазомер бы помог вряд ли. Дым из трубы сейчас чадил черным и вонял нефтью. Вообще, не знаю, как она пахнет, но мне кажется, именно так.
Треск усиливался. Это точно не было каким-то мимолетным шуршанием. Что-то лопалось и разрывалось внизу, все быстрее приближаясь в мою сторону и разрастаясь вширь. Вскочив, бросилась было назад, но через полтора шага чуть не встретилась лбом со стеной. Подбежав к краю дома, занесла ногу над землей, или чем там, под ним. Но неизвестно, что было лучше – ступить в черноту, или встретиться с разрывающим треском. Звук нарастал, будто огромный тролль вспарывал темную поверхность изнутри огромной медленной бензопилой. Вторая нога вернулась обратно, к первой. Я уперлась спиной в шаткую стену.
К треску добавился визг, выдавливающий воздух вместе с глазами и выносящий ушные раковины вовнутрь. Зажав руками по локоть и уши и глаза, втянув голову в колени – вжалась в пол. Гулко и смачно бабахнуло. Планета взорвалась. Спустя пару секунд осторожно разжала уши. Гулкий звук обрушивающихся обломков доносился откуда-то спереди и снизу. Если что-то куда-то обваливается – сама планета, вероятно, на месте. Открыла глаза.
Оказывается, есть степень черноты – чернее черного. Метрах в десяти от дома – все же рискну метрами – образовался зияющий провал. Огромный, судя по тому, что его краев по сторонам не увидела, а на дальней стороне и подавно. С краёв еще лениво продолжали сыпаться камни и куски земли. Судя по булькающему звуку спустя почти минуту, далеко внизу – была вода. Эхо спиралями разносило звук, грозя вибрациями обрушить провал еще дальше. Если было, куда дальше. Летящих частей становилось все меньше. Под ногами слегка завибрировало. Совсем немного, словно где-то начали маршировать тысяча муравьев. Дым в трубе накренило, невидимые ладони потянули его в сторону провала. Напор стал уменьшаться, улетая вниз, вслед за обломками. Каркас дома накренился туда же. Из дыры внизу послышался то ли гул, то ли низкая нота. Дым и каркас продолжали наклонять то ли невидимые ладони со стороны стены, то ли невидимые лапы из пропасти медленно, но неизбежно тянули их в сторону. Гул оказался не гулом. Из дыры неслась музыка. Задерживаясь на каждой ноте, окутывала эхом пространство вокруг себя, проникала в воду – судя по силе звука – до дна. Даже если оно было на другой стороне планеты. Вибрировало эхом в темноту вверх, уносясь в безмолвие, и тогда начиналась следующая нота, зовущая еще больше, чем предыдущая – уйти с ней – в неизвестность. Жуткая в своей мрачности мелодия могла бы сделать меня своей рабой – в ту секунду ради нее я готова была провалиться даже в дыру. Хотя… Желание начинало исполняться. Меня сдвинуло. На пару сантиметров. Нет, музыка прекрасна, но вдруг остро захотелось пожить еще. Попыталась было отойти в стену, но я же не привидение из мультфильма. Хм, подзабыла часом. Интересно, а привидениям бывает страшно? Какие своевременные мысли, когда я… Нет! Нет, нет, нет! Не хочу в эту дыру! Нет!
Словно из далёкой точки в темном провале, где предполагалось небо – появился поток воздуха, похожий на ветер. Но вряд ли это был он. Невидимый, но острый, он срезал дым мистическими ножницами, и, захватив часть темноты вокруг – да она и не сопротивлялась – просто понес его в эту дыру. Перестав цепляться за стену – подалась было за ним. Последние часы этот дым был единственным, почти живым существом вокруг, которое что-то делало и не особо страшило меня. Щемящее чувство потянулось из ямки на шее в низ живота. Такое же чувствовала, когда в детстве от меня сбежал любимый хомяк. Был рядом, рос, ел, играл, а потом – исчез. Очередная нота была нажата, поток разогнался, и дым – прощаясь, он оглянулся на меня – снесло в провал. В ноте тренькнуло, словно она сама упал на клавишу. Но было уже не до звуков. Поток возвращался. Он летел за мной. Нет! Нет, нет, я боюсь высоты, боюсь боли! Обещаю, что больше никогда не буду вор….
