А к ней уже подсела девушка. Совсем молоденькая, наверное, школьница. С огромными синими глазами, каштановыми волосами, собранными в узел. А потом она распустил волосы… Ох! Красивая. Очень красивая девушка. Она какое-то время следила за работой Анны, пока та меня рисовала, потом открыла свой блокнот и делала наброски карандашом. Мне показалось, что синеглазка тоже художница. Они о чем-то переговорили, и Анна начала ее рисовать… Возле них крутились молодые парни. Мне стало завидно: парни были веселые и беззаботные, молодые и привлекательные. В свои тридцать три я выглядел стариком по сравнению с ними. Я решил, что на этом празднике жизни я лишний…

Какое все-таки чудо – эти белые ночи! Смотрю в окно: крыши Санкт-Петербурга. Невдалеке виден купол Исаакиевского собора. А передо мной – портрет незнакомого меня. На рисунке заурядный человек невыразительной внешности. Только глаза! Анна разглядела, что внутри этого неприметного человека бушуют страсти. Неужели я такой и есть?

Значит, мне предстоит большая работа, чтобы завоевать эту девушку. Моя неброская внешность ее не впечатлила, это понятно. И вряд ли здесь, в своем городе, она сможет разглядеть во мне нечто более важное, чем внешность. А вот в Париже! В Париже я смогу покорить ее сердце. В Париже нет белых чарующих ночей, но есть нечто иное – парижский шарм. А еще я покажу ей Бретань. И многое другое. Необходимо время…

Два часа ночи. За окном светло. Удивительный город! Удивительные люди, непохожие на нас, французов. Здесь много красивых лиц; русские немного наивные, гостеприимные и открытые, но, если им что-то не нравится, они говорят об этом прямо. Даже сердятся. Кажется, что они проявляют агрессию. Но это не так, это просто их сущность: и радоваться, и проявлять недовольство открыто. В Париже так себя вести не принято.

Глаза слипаются. С мыслью о русской художнице Анне я засыпаю. Завтра мы увидимся снова…

Париж. Наши дни.

Анна Карель прошла паспортный контроль, досмотр ручной клади и расположилась в зале ожидания аэропорта Шарль-де-Голль. Она настроилась на долгий вояж. Сначала Стамбул. Затем предстоит провести около пяти часов в транзитной зоне. Из-за дурацких санкций попасть в Москву прямым рейсом сейчас нет возможности, приходится искать варианты с пересадками.

Рейс ранний; в ожидании приглашения на посадку пассажиры дремлют, облокотившись на спинки кресел. Анна пристроилась на сиденье прямо перед стойкой регистрации: в числе первых можно зайти на борт самолета.

Как же медленно идет время. До посадки оставалось еще полчаса.

Тревога и подавленность не оставляли ее. Череда необъяснимых событий, разыгравшихся вокруг, не прекращалась вот уже шестой месяц. Жизнь Анны превратилась в нереальную, запутанную, бесконечную драму. С ней происходило нечто совершенно немыслимое. И осознать, почему все это происходит, ей не удавалось, как она ни старалась. Поначалу было страшно; и страх от сознания своего одиночества и непонимания происходящего, страх перед неизвестным и могущественным кем-то или чем-то преследовал ее. Потом страх утих и появилось безразличие. Потом тоска.

Полгода назад судьба послала Анне Карель, урожденной Верещагиной, испытания. Двадцать шесть лет счастливой и безбедной семейной жизни завершились в одночасье. Она бы стойко преодолела свалившиеся на нее невзгоды и несчастья, если бы не одно «но»: все, что случилось с ней за эти месяцы, произошло не по воле Случая или зигзагов Судьбы, а по чьему-то злому велению. Она осознала это достаточно четко. Кто-то (сам дьявол, видимо) по необъяснимой причине стал ее преследовать. Если бы Он (кто – Он?) просто убил ее, то пусть бы так и случилось. Но Он действовал более изощрено: причинял зло тем, кого она любит, наслаждаясь ее страданиями.

Она не понимала, по какой причине этот «кто-то» так поступает с ней.

Все началось со смерти мужа. Любимого мужа. Счастливая жизнь закончилась в один момент.

С Ноэлем Анна прожила двадцать шесть лет. Познакомившись с милым французом в Санкт-Петербурге в июне девяносто шестого года, она поначалу не восприняла его ухаживания всерьез. На тот момент, будучи студенткой последнего курса российской Академии художеств (только-только были сданы экзамены летней сессии), Анна, как и большинство студентов-художников, подрабатывала портретистом на улицах города. Ноэль приехал в северную столицу в командировку: французская фирма сотрудничала с российскими компаниями в области биотехнологий.

Гуляя по питерским улицам, Ноэль застрял в Екатерининском саду и наблюдал за работой художников. Портреты Анны ему понравились больше всего: кроме внешнего сходства, в ее работах было еще нечто, чего он не мог объяснить. Как только Анна закончила писать портрет заезжего туриста, Ноэль плюхнулся на освободившийся стул.

Позже он рассказывал друзьям, что влюбился в русскую художницу именно в тот момент, когда позировал ей. Ему нравилась роль натурщика, и он отчаянно хотел продлить этот момент… Потом пригласил симпатичную девушку в ресторан, сообщил, что вдовец (в тридцать-то лет!) и воспитывает маленького сына. Анна не поверила, решила, что он «давит на жалость», и никаких романтических свиданий не позволила. Надо сказать, что француз и не настаивал на более смелых отношениях. Однако, вернувшись во Францию, Ноэль девушку не забыл, часто звонил и приглашал в гости. И Анна приглашение приняла. Когда еще будет возможность увидеть Париж?

Жил Ноэль в богатом предместье французской столицы в большом доме (французы называют такие дома виллами) с видом на средневековый замок. К тому же оказалось, что Ноэль Карель действительно вдовец, а сыну – милому, подвижному и любознательному мальчику Филиппу недавно исполнилось пять лет.

Приятный, умный, нежный и немного наивный француз покорил ее сердце. В следующий раз Анна въехала во Францию с визой невесты. На церемонию бракосочетания пришли старенькие родители Ноэля (он был поздним ребенком, матери в то время исполнилось семьдесят два, отцу – около восьмидесяти), четверо друзей Ноэля и месье мэр с супругой. Поженившись в мэрии городка, они вместе с немногочисленными гостями отправились в ресторан и отметили радостное событие.

Друзья не оценили выбор Ноэля (какая-то непонятная русская!), а родители и мэр были в восторге: красавица, умница, вполне сносно изъясняется по-французски. Никакого секрета: в школе и институте Анна изучала французский, и вот поди ж ты – пригодился!

А дальше началась счастливая жизнь. Омрачало семейную пару лишь отсутствие совместных детей. Два года после свадьбы они вовсю старались! Потом решили испытать новые медицинские технологии – искусственное оплодотворение. Они пробовали, пробовали и пробовали… Но почему-то долгожданная беременность не наступала. Через три года консультаций специалистов и многочисленных попыток забеременеть Анна сказала: «Хватит, я устала. Есть Филипп. По каким-то причинам Господь не хочет, чтобы у нас были еще дети. А если суждено, дети появятся без всяких технологий». Она смирилась. Или убедила себя, что смирилась. Она стала заботливой и любящей мамой для Филиппа, а его дочурку Лею Анна полюбила как свою родную внучку.

Мир перевернулся в одно мгновение. Все стало по-другому с уходом Ноэля. Хотя нет. Гибель мужа – это было уже следующее событие.

Сначала ее избили на улице. Били сильно, но явно не с целью убить, а просто напугать. Как только она более-менее выкарабкалась и физически, и психологически, следующий удар – убийство мужа – свалил ее с ног и в прямом, и в переносном смысле. Похоронив Ноэля и не зная, куда себя деть от горя, она столкнулась с новым испытанием: жандармерия заподозрила ее в убийстве собственного мужа. Ее! Анну! Это немыслимо. Ее допрашивали и задержали на несколько дней. Потом отпустили (у офицера судебной полиции не было прямых доказательств ее вины), но – она чувствовала! – подозрения с нее не сняли. Слухи поползли по их небольшому городку, и уже соседи стали сторониться ее. И лишь пасынок Филипп не давал в обиду свою «вторую маму».