Перед девушкой возникло голое пространство, почти совершенно ровное и пустое. Голое, потому что никакой растительности на нем не было, только темнота и мокрая твердая земля, напоминающая черный гранитный пол. Девушка встала на ноги, совершила несколько шагов и остановилась. Дальше дороги не было. Она подошла к краю пропасти и, превозмогая страх, поглядела вниз. Далеко внизу она увидела маленькое пятнышко света. Потом еще ниже. Там не осталось ничего, кроме бесформенной пустоты. Застыв, девушка почувствовала, как на лице ее расцветает гримаса ужаса. Поток холодного воздуха, пришедший с земли, подтвердил, что пространство вокруг по-прежнему наполнено звуками и запахами.
Девушка, жалобно морща брови и курносый нос, пошагала босыми ногами по холодным лужам. Она шла в полном неведении и поэтому опасалась всего, что могло ждать ее за следующим поворотом. Но, несмотря на это, продолжала идти. Она чувствовала на себе прикованный взгляд. Кто-то или что-то наблюдало за ней. Поднимая голову вверх, она видела только темноту. Мельком пронеслось нечто напоминающее щупальца осьминога. С каждым шагом девушка все яснее ощущала присутствие кого-то невидимого и не могла понять, кто это. Но думать об этом не хотела. Ей хотелось просто идти вперед, стараясь не наступать в лужи. Постепенно ее сознание прояснялось. Уже не так трудно было различать что происходит вокруг. Впереди оказался следующий поворот, освещенный красным пятном фонаря, и девушка свернула за него.
Повсюду стоял стойкий запах сырой воды и плесени. И еще один аромат, который был знаком девушке, но она никак не могла вспомнить, где она его ощущала раньше. Он был каким-то странным, словно подавляющим. И этот странный запах был самым сильным и едким. Настолько сильным, что девушка ощутила его вполне отчетливо. Не узнать его было невозможно. Подобный ароматом могло похвастаться прокисшее пиво или гнилое яблоко. Такой сильный, кислый и тяжелый запах мог исходить только от одного вещества. От человеческой мочи. Но этим своеобразным запахом несло от всего окружающего.
В темноте девушка то и дело замечала пару глаз сверкающие белым светом затем еще одну и еще. Они двигались по кругу, словно изучали девушку, словно пытались понять, кто она такая. Когда неизвестные существа приближались девушка закрывала глаза и замирала. А вот когда она открыла глаза, они, казалось, исчезли – до нее долетали только нечеткие звуки. Шорохи, шелесты и писк. Приглушенные и слабые, на грани восприятия.
Глава 2
Наконец то девушка попала на открытое место, коим служило огромная пропасть. Осторожно подойдя к краю, девушка опустила голову и увидела только темноту. Кромешный мрак царил на глубине, откуда исходило удушливое зловоние и глухой, почти неслышимый рев. Нечто огромное и чудовищное в большом количестве скрывалось на дне пропасти, если она вообще имела дно. Неожиданно рев стал приближаться, и сердце девушки испуганно сжалось. Она поняла, что на дне пропасти обитает чудовище, способное проглотить гору вместе с землей. Девушка отшатнулась от края пропастью и с криком упала на каменный пол. Существо приближалось с неимоверной скоростью. Вот-вот должно было наступить неизбежное и непоправимое.
Девушка не видела другого пути перебраться на противоположную сторону берега и решила идти по единственному ржавому мосту, который соединял один край пропасти с другим. Мост был ржавый. Местами имелись дыры. Девушка сделала шаг затем второй и оказалась на твердой и скользкой поверхности. Девушка едва не соскользнула вниз. Чтобы удержать равновесие, она ухватилась рукой за ржавый поручень. Холодный металл слегка уколол ладонь. От неосторожного прикосновения девушка почувствовала, как на нее накатила волна ужаса. Но она, подавив негативное чувство, осторожно шагнула вперед.
По мере продвижения она оглядывалась по сторонам. Снизу по-прежнему звучал глухой рев. Но девушка всеми силами старалась не обращать на это внимание. Даже на холод, который испускала тварь или твари на дне пропасти. Но это было не главное. Главное было как можно скорее добраться до другого конца пропасти. И как только это будет сделано, можно будет перевести дух. Времени на спокойные размышления не оставалось. Каждый метр по мосту был для нее мукой.
Девушка, цепляясь за поручни, которые начинали отваливаться, старалась как можно быстрее миновать пропастью. Шаг за шагом девушка осторожно перебралась на другую сторону пропасти, где совсем скоро встретила улыбчивого худощавого незнакомца с белыми глазами, который неожиданно появился из-за высокого черного дерева. Лицо было бледным и сухим. Оно больше походило на череп, обтянутый пергаментной кожей, нежели на лицо живого человека. Лишь один раз возле глаза пробежала морщинка, словно от смеха. Нос был коротким и оканчивался острым кончиком, на котором ниспадая, находились черные круглые очки без душек. Улыбка была настолько растянутой, что кончики рта малость не доставали до ушей. Зубы белоснежные. Но их количество было заметно больше, чем у обычного человека. Но больше всего девушку удивил внешний вид незнакомца. Она не видела его цвета, но чувствовала, что на голове незнакомца красовался кроваво-красный вытянутый потрепанный цилиндр, верхняя часть которого была немного наклонена вперед. Остальной костюм представлял собой потертый длинный красный фрак, красные обтягивающие брюки и красные туфли с острым загнутым длинным носком.
Незнакомец протянул бледную, как мрамор, костлявую кисть и предложил пройти с ним. Девушка была напугана. Она мертва, но по какой-то причине оказалась посреди всего этого мира, наполненного полнейшим абсурдом и безумием. Она спросила незнакомца, не в аду ли она находится. Улыбчивый незнакомец возложил на плечи девушки длинные пальцы и ответил, что это место скрыто между мирами и попасть сюда очень сложно и дано ни всем. Место, которое находится за гранью реальности. Место, где не существуют и не действуют все мыслимые и немыслимые законы физики, где грань между пространством и временем стерта. Мир, которого одновременно нет и он есть.
Девушка слушала незнакомца и поражалась его спокойствию и радостью, которая в большей степени напоминала помешательство или тотальное безумие. Да и вел он себя соответствующе. Он стоял в одной позе, словно каменное изваяние – застывшая статуя, глазел на девушку с натянутой улыбкой. Несмотря на жуткий образ своего нового знакомого, девушка протянула ему руку. Улыбчивый незнакомец схватил девушку и быстро повел за собой. Она едва успевала перебирать ногами и смотреть по сторонам, ужасаясь увиденному.
Маленькие дети в полосатых, забрызганных кровью пижамах, с морщинистыми лицами, огромными головами, лишенными глаз, заливались громким безудержным смехом и бегали в кровавой луже, в которой плавали человеческие головы. Слух девушки настиг доносившийся со всех сторон детский плач. Всюду валялись осколки стекла. Некоторые вещи парили над землей.
Незнакомец снял цилиндр, швырнул его в сторону, и тот испарился в темноте. После чего незнакомец загладил колючую черную челку назад и, продолжая улыбаться, спросил у девушки ее имя. Она поспешила ответить, но подловила себя на мысли что не может вспомнить его. Она морщила лоб, чесала затылок, сводила темные брови, но все было бесполезно. Но она была уверена, что помнит его – и вот сейчас незнакомец наконец узнает его. Но все оказалось безнадежным. Как только девушка открыла рот, чтобы произнести это имя, ее глаза округлились от страха, она отрицательно помотала головой и прошептала что по какой-то причине не помнит, как ее зовут. А потом у нее совсем пересохло во рту, и она начала запинаться и заикаться, чем только напугала незнакомца. С каждым разом она говорила все медленнее и косноязычнее.
Незнакомец ответил, что здесь это обычное явление. Свое имя он давно забыл. Очень давно. Он был смотрителем в этом мире. В его обязанности входило присматривать за всеми обитателями потаённого мира, но никак за заключенными, а скорее за больными, как в психиатрической клинике для буйных. Такая вот странная и мрачная шутка судьбы. Ему не надо было ни говорить, ни слушать. В его обязанности входило не пускать здешних обитателей в мир живых. Поэтому он здесь и оказался. Но, по его словам, здешние жители были вполне уравновешенными и мирными – их мир и боль заключались в них самих.
