В годы войны академик, помимо текущих дел по институту и журналу, интенсивно трудился над своим важнейшим фундаментальным произведением, призванным дать объективное отображение картины капиталистического мира и международных отношений. Новая работа Е.С. Варги, быстро ставшая событием в интеллектуальной жизни, вышла в свет летом 1946 г. Она носила хронологически ограничивающее название «Изменения в экономике капитализма в итоге Второй мировой войны» (10). В действительности в ней производился анализ капитализма за длительный срок, в ряде аспектов за всю послереволюционную эпоху. Содержались в ней и весьма смелые суждения о тенденциях будущего развития. В центре весьма стройной логической структуры стоял, как и следовало ожидать, вопрос государства и его роли – всего того, что обозначилось вскоре категорией «государственно-монополистического капитализма».
Отказ от примитивной формулы «государство-слуга монополий», последовательно проведенный в монографии, снимал барьеры развитию исследовательской мысли в самых различных сферах капиталистического общества. Е.С. Варга и сам показал образцы освобождающего действия более гибких интерпретаций и подал сигнал для новых методологических постановок другим исследователям. В результате имховские исследователи во главе со своим лидером плодотворно вышли на темы, ранее остававшиеся, во всяком случае для публичного раскрытия, табуизированными, и прежде всего на сюжет государственного регулирования капиталистической экономики.
В момент своей публикации первая послевоенная крупная работа Е.С. Варги вызвала раздражение кремлевских сфер. Развертывалась холодная война, и сталинский режим начинал нервно реагировать на любые объективные оценки действительной силы своего системного противника. Варга и его институт к тому же дали и другие поводы для недовольства: в закрытых записках, а иной раз и в публикациях, ими проводились крамольные идеи о необходимости повышения жизненного уровня, о конверсионно-демилитаризационной переориентации производства, а с этой целью и о желательности сокращения военных расходов, отказа от гонки вооружений (23. С. 142–147). Этого, наряду с целым рядом частных, ведомственных и личных моментов, было достаточно, чтобы сначала открыть против Варги и института кампанию критических разносов, а затем перейти и к оргвыводам. Осенью 1947 г. ИМХ был слит с Институтом экономики АН СССР.
Сегодня по истечении почти шести десятилетий после тех событий приходится удивляться не столько разгрому школы Варги, сколько тому, как мало преуспели ее закрыватели из числа административного начальства и академических догматиков. В противоположность прошлым чисткам кадры имховцев, а это самое важное, пострадали относительно незначительно. Так или иначе, большинство исследователей удалось спасти, укрыв их, помимо Института экономики АН СССР, на педагогических кафедрах, в просветительских звеньях, в журналистских и издательских корпорациях. Исследовательские программы, конечно, были свернуты, но и то не полностью. Получилось так, что ИМХ и его руководство продолжил творческую, и даже общественную, жизнь в традиционной для советской интеллигенции окукленной форме. И это была, в известной мере, победа, а не поражение.
Сам Е.С. Варга, зачисленный с осени 1947 г. в штат Института экономики АН СССР, встретил там в целом благожелательное к себе отношение. В течение двух первых лет он параллельно продолжал также руководить своим журналом (который закрыли в 1949 г.). Пришлось, правда, отдавать дань ритуальной самокритике, но ученый сумел и в этих условиях отстоять важнейшие из своих позиций. Особое внимание заслуживает его участие в проходившем в 1951–1952 гг., по указанию и при участии самого вождя, обсуждении в ЦК партии проекта учебника политэкономии. В одном из своих выступлений в «секции по вопросам капитализма», куда он был, несмотря на опалу, включен, Варга подверг сокрушительной критике идеологизированный тезис о непримиримости империалистических противоречий и в связи с этим о неизбежности внутриимпериалистических войн (24. С. 145).
Конечно, некоторое время пришлось уменьшить количество публикуемой продукции. Но и работа в стол не пропала даром. Можно даже сказать, что разгрузка от оргфункций дала дополнительный стимул к творчеству. Наблюдения и изыскания этих лет Варга суммировал в очередном труде по экономике и политике империализма, вышедшем в свет после смерти И.В. Сталина в 1953 г. и сразу же переведенном на многие иностранные языки. Правда, эта работа еще носила на себе отпечаток предшествующей избыточной «самокритики», но после ХХ съезда КПСС автор переиздал эту работу в очищенном от наиболее одиозных наслоений виде (1957 г.). За этой работой с интервалом в два года последовала развернутая характеристика экономики и политики капитализма середины века, сначала в виде статьи в органе тем временем открытого при его самом активном содействии Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), а затем отдельной книгой (1961). Вышедшие в год смерти академика его очерки по политэкономии капитализма (17) оказались в центре внимания всей шестидесятнической общественности, а не только специалистов-исследователей.
В числе выдвинутых и детально обоснованных автором в последних трудах положений – выводы о неизбежности дальнейшей сверхмонополизации капитала, углублении научно-технической революции, росте массовой безработицы, обострении мировых (вскоре их назовут глобальными) проблем, о модификации экономических кризисов, включая сокращение циклов и конкретной наполняемости их фаз. В политической плоскости центральным был данный в ряде вариантов вывод о возможности в условиях противостояния двух мировых систем предотвращения Третьей мировой войны.
Некоторые тезисы формулировались теперь автором намеренно провокативно, с приглашением к развертыванию творческих обсуждений. Так, для многих оказалось неожиданной резкая критика Е.С. Варгой кейнсианства, хотя академик и признавал за этой моделью хозяйственной политики способность смягчать при определенных условиях проблему занятости и уменьшать иные социальные издержки. По всей очевидности, Варга видел будущее в самом регулировании капиталистической экономики не столько за манипуляциями с учетной ставкой, сколько за прямым, хотя и неизбежно частичным в капиталистических условиях, государственным планированием. Еще более высоко он оценивал перспективы планирования для развивающихся стран. К сожалению, конкретизировать, развить и обобщить эти свои идеи ученый уже не успел.
Через 25 лет после смерти Е.С. Варги, случившейся в октябре 1964 г., журнал «Полис» опубликовал его предсмертные записки, которые он оставил близким с надписью на запечатанном конверте «Вскрыть через 25 лет». Оказалось, что в последние месяцы своей жизни, освободившись от издания работ по вопросам капитализма, ученый нашел время для наблюдений и над тогдашней советской действительностью. В целом она внушала ему глубокую тревогу. Варга хорошо понимал, что, несмотря на бравурные заявления Н.С. Хрущева, которого он, между прочим, не очень высоко ценил, дело идет к генеральному тупику всего реалсоциалистического эксперимента.
Варга последовательно подтверждал свои прежние негативные квалификации капитализма и империализма, указывал на необходимость решительной борьбы в мировом масштабе особенно против последнего. Ни малейших иллюзий в отношении капитализма как строя, и даже рыночных отношений, у него, в отличие от большой массы тогдашних советских интеллектуалов, не появилось. Тут уместно вспомнить, что основная его послевоенная книга «Основные вопросы экономики и политики империализма» с модификациями в других изданиях, жила в пору 1950–1960-х гг. несколько особой от автора жизнью. Если власти и догматики от науки осуждали ее за «ревизионизм», будто бы лишь прикрытый, как они находили, марксистскими оборотами, то часть общественности, тяготевшая к оппозиционности, ценила ее именно за встречавшиеся в ней позитивные оценки капитализма, в сущности также отметая как обязаловку авторский марксизм. Теперь выяснилось, что автор не кривил душой и не маскировался. Он подвергал безжалостной критике позднесоветскую модель именно за то, что она дискредитировала социализм как строй, как цель, как идеал. Главную причину коллапса советской системы Варга усматривал в бюрократизации и в разложении, в большой мере на вполне рыночной основе, советской партийной и государственной верхушки. В пору его предсмертного текста в характеристике буржуазного перерождения партийной бюрократии автор выходил на известный прогноз Л.Д. Троцкого, с которым теперь без обиняков и солидаризировался.
