В 1919 г. Е.С. Варга оказался в числе активных сторонников и участников венгерской революции. Он вошел в состав Венгерского революционного правительства, причем занял в нем ключевой пост сначала народного комиссара финансов, а затем – председателя Высшего совета народного хозяйства. В 1920 г., после поражения революции на родине, Варга эмигрирует в Советскую Россию, где сразу же устанавливает тесные контакты с В. Лениным, Л. Троцким, Н. Бухариным, В. Осинским, К. Радеком и другими партийными и государственными деятелями, журналистами, учеными Советской России. Вскоре определяется его специфическое амплуа – консультирование структур Коминтерна по экономическим и финансовым вопросам. Варга берет на себя организацию и заведование информационно статистической службой Коминтерна, первоначально располагавшейся в Берлине. Как эрудированный знаток конкретики мировой экономики, к тому же прошедший одну из самых серьезных в европейской социал-демократии теоретическую школу «австромарксизма», Е.С. Варга первостепенное значение придает объективному анализу мировых экономических и социальных процессов. Эти методические принципы заняли приоритетное место и в творческих исканиях того ИМХа, который Варга после завершения своей берлинской миссии официально возглавил в декабре 1927 г.
В течение труднейших 20 лет, с 1927 по 1947 г., Е.С. Варга руководил ИМХом, который и был им превращен в главный центр советской мирохозяйственной аналитики, так что в этом смысле получившие и в стране, и за рубежом хождение термины «школа Варги» «институт Варги», были вполне оправданы. В позднейшей, особенно западной, литературе успех Е.С. Варги чаще всего объяснялся благоволением к нему лично И.В. Сталина, заинтересованного в экспертном обслуживании своего курса. Это соответствовало истине, но Варга и сам придавал первостепенное значение консультированию советского руководства, особенно по вопросам мировой хозяйственной конъюнктуры, и тут ему не приходилось делать особых усилий ни над собой, ни над сплоченным им коллективом. Что касается знаменитого тезиса о «победе социализма в одной отдельно взятой стране», вокруг которого шла тогда основная борьба, то Варга и его друзья вполне искренно в этом деле поддерживали аргументацию Бухарина и Сталина в противовес доводам Троцкого (последнего разочаровала именно позиция Варги, на поддержку которого он определенно рассчитывал).
В научную заслугу Е.С. Варге для периода конца 1920 – середины 1930-х гг. следует поставить само возбуждение в имховской и более широкой академической среде целого ряда тем и проблем по исследованию мировых процессов. В тогдашней крайне сложной и изобиловавшей рисками обстановке в Советском Союзе, где гражданская война не столько закончилась, сколько внедрилась в глубины самой социальной ткани, ответы в лоб на ставившиеся вопросы были иной раз невозможными по психологическим мотивам. Характерна в этом плане проведенная в конце 1920 – начале 1930-х гг. серия обсуждений концепции так называемого «организованного капитализма» Р. Гильфердинга. Е.С. Варга подверг эту концепцию «организованного капитализма» острой критике, апеллируя в особенности к реалиям развертывавшегося тогда кризиса перепроизводства. В то же время Варга, насколько это от него зависело, способствовал относительно свободному обсуждению возникшей темы, тщательному учету всех суждений по этой проблематике, высказывавшихся в нашей стране и за рубежом, в том числе в интеллектуальных кругах Коминтерна. В имховском обиходе тема регулируемой капиталистической экономики в итоге оказалась официально застолблена, и над ней и сам директор, и когорта наиболее видных его сотрудников стали отныне основательным образом размышлять, хотя в выходившей продукции это не сразу нашло свое отражение.
Е.С. Варга, безусловно, отрицательно относился к диктаторским методам Сталина и культу его личности, и тем более к репрессиям, жертвами которых оказалось очень большое число его ближайших друзей по ИМХу, по Коминтерну и Академии наук. Он не страшился идти на огромный личный риск, пытаясь, в том числе и посредством прямых обращений на «высочайшее имя», вызволять арестованных товарищей. Но Варга даже в предсмертных своих записях, делавшихся осенью 1964 г., когда о сталинских зверствах уже была опубликована масса ужасающих подробностей, твердо придерживался убеждения, что «ошибки Сталина», при всех их последствиях, «исторически исправимы» (21. № 3. С. 157). Впрочем, контекст не позволяет определенно ответить на вопрос, что собственно он понимал под «историческим преодолением» сталинизма. Во всяком случае – не реставрацию капитализма в тех формах, которые преподнесла постсоциалистическая российская действительность
Важнейшим достижением Е.С. Варги и всей его школы в довоенный период явилось всестороннее изучение экономических кризисов, а на этой основе самой кризисности как диалектического феномена в развитии мирового капитализма, мировой экономики и международных отношений, включая проблематику войны и мира, безопасности, антивоенной и антиимпериалистической борьбы, движений за колониальное и национальное освобождение. Как бы ни оценивать с позднейших позиций «эмпирический марксизм», которым, по словам Г. Дуды, последовательно руководствовался Е.С. Варга и его коллектив (28, с. 28–30), остается фактом, что на основе этой научной методологии, с рядом действительно заидеологизированных категорий и понятий (см.: 26. С. 145–152), Варге удавалось получать весомые научные результаты. При этом, конечно, ученому приходилось прибегать к условным формулам, писать намеками, заслоняться цифирью от обвинений в «апологии капитализма», ибо начальствующие инстанции с трудом и не сразу, а только с подготовкой, могли воспринять выводы о происходящем прогрессе, росте производительных сил и при капитализме, о фактах и механизмах смягчения кризисов, модификации их функций.
Созданные по инициативе, под руководством и, как правило, при весьма конкретном личном участии Е.С. Варги работы – книги, статьи, доклады – получили широкое международное признание. Первая книга из задуманной серии о мировых кризисах вышла в свет в раскаленном 1937 г. и состояла – по отнюдь не лишним тактическим соображениям – почти из одних (десятки тысяч) цифр. Я.А. Певзнер позднее досадовал на то, что мысль о возросшей роли государства в экономическом процессе не была четко зафиксирована уже в обширном варговском предисловии к первой книге (7. С. 3–61). Варга в данном случае проявил понятную осторожность. Но в ряде параллельных высказываний он, начиная с фазы рассасывания «великой депрессии», предпринимал существенную коррекцию своих и своих друзей оценок, выдвигая тезис, согласно которому разрешение кризиса может быть обеспечено в рамках капитализма, без ожидавшегося до этого «революционного выхода».
Последовательно держась методологии творческого марксизма, Варга, насколько мог, старался снимать чрезмерную классовую редукцию с конкретных характеристик капиталистических экономик. Так, еще в 1929 г. на сессии исполкома Коминтерна он подверг сомнению догму об абсолютном обнищании пролетариата. Оказалось – преждевременно! Но в середине 1930-х гг. в этом плане произошел позитивный сдвиг. VII конгресс Коминтера (1935 г.), в подготовке которого Е.С. Варга, лично близкий с Г. Димитровым, принял самое деятельное участие, сформулировал лозунг единого антифашистского фронта и в связи с этим убрал, наконец, абсурдный и крайне вредный для интересов социалистического и антивоенного движений тезис о социал-демократии как о «социал-фашизме». Это позволило Е.С. Варге в своем институте развернуть тематику защиты мира, разоружения, особенно в связи с намеченной Лигой Наций конференцией по разоружению, общественными акциями по обеспечению безопасности и противодействия актам агрессии. Позднее Варге досталось за одно из заключений по этой линии – об истощении германских ресурсов горючего для Вермахта (8). Прогноз объявили чуть ли не вредительским, а дело было просто в том, что Вермахт потерпел разгром до грозившего ему обострения бензинового голода.
