Я решительно затопала каблуками. Сопровождающий уловил смену настроения, метнул на меня настороженный взгляд, но комментировать не стал. Молча распахнул передо мной дверь в приёмную, приложив карточку к гладкой панели без опознавательных символов.

Навстречу нам вскочила секретарша. Такая ж стильная, как всё вокруг. Её что, построили сразу вместе со зданием?

– Дарья Владимировна, Егор Александрович примет вас через две минуты. Могу предложить вам на выбор чай, кофе. – Она запнулась. Потом её взгляд скользнул по моему растрёпанному виду, измятой юбке. – Гигиеническую комнату с набором косметических средств.

– Воздержусь. – Рявкнула я грубее, чем следовало. Просто это предложение меня действительно задело.

– Как вам удобно. – Секретарша отступила на шаг, шурша подолом офисного платья и оставляя за собой шлейф дорогого парфюма.

А мне удобно сбежать отсюда сверкая пятками, но за моей спиной дочь! Слёзы подступили к горлу, но я не сдалась. Вздёрнула подбородок и сжала кулаки. Поймала на себе одобрительный взгляд сопровождающего. Но и ему ответила наглым взглядом. Не нуждаюсь ни в чьём одобрении! Ни в чьём! Я сюда не красоваться пришла!

Сопровождающий улыбнулся, словно бегло читал меня словно открытую книгу. Да и плевать! Я повернула голову ровно в тот момент, когда у секретарши мелодично запиликали часы. Она провела по ним рукой и затараторила, метнувшись к столу.

– Да, Егор Александрович, Дарья Владимировна ожидает. Да. Да. Да, Пётр Петрович. Приглашаю.

Она метнулась к огромной двери, словно вырезанной из единого куска металла. Но мой сопровождающий её опередил. Приложил карточку. Когда дверь скользнула вбок, словно не была ни к чему прикреплена, встал так, чтобы в кабинет я вошла первой. Всё это было непонятно, но тут же вылетело из головы под тяжёлым взглядом Егора.

Он сидел за столом, напоминающим пульт управления космического корабля. Прямо в столешнице что-то мигало, словно в её поверхности располагался огромный планшет. Егор нетерпеливо смахнул изображение, и оно слилось цветом с серебром остальной мебели. Они переглянулись с сопровождающим, и тот бесшумно вышел.

– Здравствуй, Егор, – заговорила я первой. Морозов нахмурился словно я вела себя не так, как он предполагал.

– Здравствуй, Дарья. Не ожидал тебя увидеть.

– Ожидал. Я была в списке посетителей.

Я взяла стул и поставила его к столу Егора, а не предназначенному для посетителей. Села. И тут же поняла, что совершила ошибку. Теперь я оказалась ниже. А он и так давил мощью, статусом, властью. Смотрел на меня свысока.

– Ты была в нём со дня нашей свадьбы. Список не менялся много лет. Ты не заходила в последние 4 года. Зачем пришла сейчас?

– Хочу уточнить детали твоего предложения.

Егор откинулся в кресле, скрестил руки на груди.

– Семидневная поездка в ОАЭ втроём: я, ты и… ребёнок. В статусе семьи. С перелётами и временем на адаптацию около 10-12 дней. У вас отдельные помещения для проживания. От вашей стороны улыбки, отыгрыш роли жены и дочери. От меня перелёты, питание, развлечение, гардероб, какие-то подарки по необходимости, но тут не зарывайтесь. Оплата в размере годовой аренды твоего цеха перед поездкой. После заключения договора с партнёрами, премия в том же размере.

– Тебя устроит, если я поеду одна?

– Нет! – Лицо Егора стало злым. – Здесь нельзя быть немного семьёй! С арабами или всё, или ничего.

– Тогда ничего не получится.

– Ребёнок знает, кто его отец?

– Нет!

– Тогда проблемы быть не должно. Я консультировался с психологом. Дети хорошо адаптируются. Если твоя… дочь будет неделю называть меня папой, ты сможешь объяснить, что это было недоразумение. Если потребуются занятия с психологом, я оплачу.

– Не в этом дело. Веронику украли и держат в заложниках.

Словно не веря своим ушам Егор подался вперёд.

– Что ты сказала?

– Мою дочь похитили. Если ты дашь первую часть денег я постараюсь её выкупить…

– Ты сдурела! – взревел Егор, – ты это серьёзно говоришь?

– Да, Егор. Я постараюсь…

– Помолчи! Надо же! И мне приходится решать проблемы ребёнка, из-за которого… – Морозов был не просто зол, он был в бешенстве. – Отвечай быстро. Ты вернёшься на место жены и поможешь получить контракт с арабами?

– Да!

Взамен ты хочешь вернуть девчонку?

– Да!

На лице Егора появилась злая усмешка.

– Ребёнка, которого ты нагуляла в браке и родила через 11 месяцев после нашего последнего секса?

Сердце сжалось от боли! Ника – дочь Егора, но ему проще обвинить меня, чем признаться, что сам спал со сводной сестрой. И я не буду оправдываться.

– Это моя дочь, и я люблю её больше собственной жизни!

Егор поджал губы. У меня перехватило дыхание от страха. Я слишком хорошо знала это выражение лица. Ему было больно, но и он бил без жалости. На поражение. Пленных не брал.

– Тогда у меня новые условия, Даша. Тебе придётся не играть роль жены, а быть ею во всех смыслах! В поездке, дома и в постели! Я говорю – ты делаешь. Первый отказ – и твоя дочь возвращается к кредиторам! Согласна?

Сердце тяжело бухнуло о рёбра, болезненно сжимаясь от отчаянья. Горло свело спазмом. Я не такая! Но на кону стояла жизнь дочери. И выбора у меня не осталось.

– Согласна.

– Не слышу.

– Согласна!

– Вот с этого и надо было начинать!

Егор позвал моего сопровождающего и отправил нас в переговорную. Потом я пересказывала всё, что знала под видеозапись. Описывала последовательность действий в обратном направлении. Пересказывала свой диалог с похитителями. Отдала листочки с цифрами долга.

Люди приходили и уходили. Я словно оцепенела. Делала, что скажут. Переоделась в одежду из ближайшего масс маркета с бирками. Потом у меня брали мазки из ссадин на коленях и локтях. Принесли ноутбук и просили показать на мутных видео кадрах, снятых с другой стороны улицы, тех, кто держал Вероничку в заложниках.

Это было практически невозможно, но я справилась! Гоблина выдали выдающиеся габариты. А главного, который назвал Вероничку козявкой и назначил сумму долга, по одежде. Остальные, попадавшие в объектив камеры, были одеты, как работяги в футболки и джинсы, а он единственный был в приличном.

Всё это время со мной был мужчина, который сопровождал меня от самого входа. По тому, как к нему обращались, Пётр Петрович не был рядовым охранником. Он то и дело отдавал распоряжения, контролировал входящих и… меня! В какой-то момент он, поднял глаза от бесконечно дзинькающего смсками телефона, сказал, – ваши слова подтверждаются.

Я чуть не подпрыгнула до потолка. Вскочила на ноги и уперев руки в стол почти заорала на Петра Петровича.

– Вы что, мне не верили? Вы всё это время проверяли правдивость моих слов? Вы не занимались Вероничкой?

Он ничего не ответил. Посмотрел так, что у меня разом закончился весь запал. Я плюхнулась обратно в кресло и извинилась.

– Ничего страшного. Ваша реакция естественна, – сказал он. Но по удовлетворённому кивку я поняла, что извинения спасли ситуацию. – Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы помочь вам. И вашей дочери.

Он не обвинял. Но сказал так, что я съёжилась от его ясного представления, кто я такая. И от кого у меня, а не у нас с Егором, дочка.

Я съёжилась и обхватила руками плечи. Он вышел без предупреждения, получив очередную смс. И я осталась одна.

Минуты тянулись, как часы. Я не впадала в отчаянье, я была в нём каждую секунду! Вдох – где сейчас Вероника? Выыыыыыыыдох – только бы с ней всё было в порядке! И так по кругу. Никаких новостей. Никаких посетителей.

В суперсовременном офисе со светлой дизайнерской мебелью я чувствовала себя, как в тёмной одиночной камере смертника. Моя дочь была в руках бандитов. Ей угрожала опасность, и только это имело значение.

Странно, но я не вспоминала про заказы и назначенную на сегодняшний день презентацию. Только про дочь. Про дочь и маму. И всё. Совсем всё. И каждая минута, проведённая без них, превращала меня в кусок льда.