Черные точки на светлом, тронутом полосками дымки фоне неба своим движением привлекли внимание ведьмака. Их было много. Птицы кружили, описывая медленные, спокойные круги, потом внезапно снижались и тут же вновь взлетали вверх, часто взмахивая крыльями.

Ведьмак довольно долго наблюдал за птицами, оценивал расстояние и приблизительное время, необходимое на его преодоление, с поправкой на рельеф местности, густоту леса, глубину и направление яра, который – как подозревал – находился на его пути. Наконец он откинул плащ и укоротил на две дырки ремень, наискось пересекающий грудь. Навершие и рукоять меча, висевшего за спиной, выглянули из-за его правого плеча.

- Сделаем небольшой крюк, Плотва, – сказал он. – Съедем с тракта. Кажется мне, птицы там кружат не без причины.

Кобыла, разумеется, не ответила, но тронулась с места, повинуясь привычному голосу.

- Кто знает, может, это павший лось, - говорил Геральт. – А может, и не лось. Кто знает?

Яр действительно был там, где он и ожидал – в определенный момент ведьмаку сверху видны были кроны деревьев, плотно заполнявших расселину. Однако склоны оврага оказались пологими, а дно сухим, без терновника и гниющих стволов. Он преодолел яр легко. На другой стороне был березовый перелесок, а за ним – большая поляна, вересковые заросли и бурелом, протягивающий вверх щупальца спутанных веток и корней.

Птицы, всполошенные появлением всадника, поднялись выше, закаркали неистово, пронзительно и хрипло.

Первое тело Геральт увидел сразу – белый цвет бараньего полушубка и матовая голубизна платья отчетливо выделялись на фоне пожелтевших островков осоки. Второй труп он не видел, но знал, где тот находится – расположение тела выдавала позиция трех волков, которые спокойно смотрели на всадника, присев на зады. Кобыла ведьмака фыркнула. Волки, как по команде, бесшумно, не спеша потрусили в лес, время от времени оборачивая в сторону пришельца треугольные головы. Геральт соскочил с коня.

У женщины в полушубке и голубом платье не было лица, горла и большей части левого бедра. Ведьмак миновал ее, не наклоняясь.

Мужчина лежал лицом к земле. Геральт не стал переворачивать тело, видя, что и здесь волки и птицы даром времени не теряли. Впрочем, тщательнее осматривать останки не было необходимости – шерстяную куртку на плечах и спине покрывал черный, ветвистый узор засохшей крови. Было очевидно, что мужчина погиб от удара в шею, а волки изуродовали тело уже позже.

На широком поясе, возле короткого меча в деревянных ножнах, мужчина носил кожаную суму. Ведьмак сорвал ее, по очереди выбросил в траву кресало, кусочек мела, воск для печатей, горсть серебряных монет, складной, в костяной оправе нож для бритья, кроличье ухо, три ключа на кольце, амулет с фаллическим символом. Два письма, написанные на полотне, отсырели от дождя и росы, руны расплылись и размылись. Третье, на пергаменте, тоже испорченное влагой, еще можно было прочесть. Это было кредитное письмо, выданное муривельским банком краснолюдов купцу по имени Рулле Аспер или Аспен. Сумма аккредитива была небольшой.

Наклонившись, Геральт приподнял правую руку мужчины. Как он и ожидал, на медном кольце, врезающемся в распухший и посиневший палец, находился знак цеха оружейников – стилизованный шлем с забралом, два скрещенных меча и руна А, выгравированная под ними.

Ведьмак вернулся к трупу женщины. Когда он переворачивал тело, что-то укололо его в палец. Это была роза, приколотая к платью. Цветок увял, но не потерял красок – лепестки были темно-голубыми, почти синими. Геральт впервые в жизни видел такую розу. Он перевернул тело полностью и вздрогнул.

На открывшейся, искалеченной шее женщины были отчетливо видны следы зубов. Не волчьих.

Ведьмак осторожно отступил к лошади. Не спуская глаз с опушки леса, взобрался в седло. Дважды объехал поляну, наклонившись, внимательно осматривал землю, оглядываясь вокруг.

- Да, Плотва, - сказал он негромко, придерживая коня. – Дело ясное, хоть и не до конца. Оружейник и женщина приехали верхом со стороны того леса. Вне всякого сомнения, направлялись из Муривель домой, потому что никто долго не возит с собой нереализованные аккредитивы. Почему они ехали этим путем, а не трактом – неизвестно. Но ехали они через вересковые заросли, бок о бок. И тут, не знаю почему, оба слезли или упали с коней. Оружейник погиб сразу. Женщина бежала, потом упала и тоже погибла, а нечто, не оставившее следов, тащило ее по земле, держа зубами за шею. Это случилось два или три дня тому назад. Кони разбежались, не будем их искать.

Кобыла, разумеется, не ответила – неспокойно фыркала, реагируя на знакомый тон голоса.

- Это нечто, убившее обоих, - продолжал Геральт, глядя на опушку леса, - не было ни оборотнем, ни лешим. Ни тот, ни другой не оставил бы столько падальщикам. Если бы здесь были болота, я сказал бы, что это кикимора или виппер. Но здесь нет болот.

Наклонившись, ведьмак слегка отвернул прикрывающую бок коня попону, открыв притороченный к вьюкам второй меч, с блестящей узорчатой гардой и черной рифленой рукоятью.

- Да, Плотва. Сделаем крюк. Надо проверить, почему оружейник и женщина ехали лесом, а не трактом. Если мы будем равнодушно проезжать мимо таких происшествий, то не заработаем даже тебе на овес, правда, Плотва?

Лошадь послушно двинулась вперед, через бурелом, осторожно переступая вывороченные с корнем деревья.

- Хоть это и не оборотень, не будем рисковать, - продолжал ведьмак, вынимая из сумки у седла засушенный букетик бореца и вешая его у мундштука. Кобыла фыркнула. Геральт расшнуровал немного кафтан у шеи, извлек из-под него медальон с оскаленной волчьей пастью. Медальон, висящий на серебряной цепочке, подпрыгивал в ритм поступи коня, как ртуть вспыхивая в солнечных лучах.

Красную черепицу конусообразной крыши башни он впервые увидел с вершины холма, на который поднялся, срезая поворот еле заметной тропинки. Склон, поросший орешником, заваленный сухими ветками, устланный толстым ковром желтых листьев, был небезопасен для спуска. Ведьмак повернул назад, осторожно съехал по скату, вернулся на тропинку. Он ехал медленно, время от времени придерживал коня и, свесившись с седла, высматривал следы.

Лошадь дернула головой, дико заржала, затопала, затанцевала на тропинке, всклубив засохшие листья. Геральт обвил шею коня левой рукой и, сложив пальцы правой в Знак Аксии, водил кистью над головой животного, шепча заклятие.

- Настолько плохо? – бормотал он, оглядываясь вокруг и не снимая Знака. – Настолько? Спокойно, Плотва, спокойно.

Колдовство подействовало быстро, но подгоняемаяпяткой лошадь тронулась не сразу, тупо, неестественно, потеряв гибкую ритмичность поступи. Ведьмак ловко соскочил на землю, пошел дальше пешком, ведя коня под уздцы. Увидел стену.

Между стеной и лесом не было промежутка, заметного разрыва. Листья молодых деревцов и кустов можжевельника сплетались с плющом и диким виноградом, уцепившимся за камни. Геральт задрал голову. В ту же минуту он почувствовал, как, щекоча, поднимая волосы, присасывается к шее и ползет невидимое мягкое созданьице. Он знал, что это было.

Кто-то смотрел.

Он повернулся, медленно и плавно. Плотва фыркнула, мышцы на ее шее задрожали, перекатились под кожей.

На склоне холма, с которого он только что спустился, неподвижно, опираясь рукой на ствол ольхи, стояла девушка. Ее белое ниспадающее до земли платье контрастировало с блестящей чернотой длинных растрепанных волос, ложащихся на плечи. Геральту показалось, что она улыбается, но уверенности не было – девушка была слишком далеко.

- Здравствуй, - произнес он, поднимая ладонь в дружественном жесте. Сделал шаг в сторону девушки. Слегка поворачивая голову, та следила за его движениями. Лицо девушки было бледным, глаза – черными и огромными. Улыбка – если это была улыбка – исчезла с ее лица, как стертая тряпкой. Геральт сделал еще шаг. Зашелестели листья. Девушка косулей сбежала по склону, промелькнула меж кустов орешника и, став уже только белой полоской, исчезла в глубине леса. Длинное платье, казалось, совсем не ограничивало свободу ее движений.