Но взгляд то и дело возвращался к фигуре коллеги впереди меня. Он вел себя как-то странно. Если все остальные, выпрямившись, вглядывались в экраны перед собой и быстро водили пальцами по виртуальной клавиатуре, то этот то и дело заваливался набок, и слайды на его экране почти не изменялись. Иногда он подскакивал как ужаленный и тогда работал как и остальные, но потом опять начинал клониться набок.

Я не выдержал и тронул его за плечо. Он снова подскочил и повернулся ко мне. Я даже немного испугался, его лицо было пунцово-красным, а белки глаз пронизаны сосудами.

– А, это ты. Я-то уж подумал опять Синтия пинает за плохую работу.

– Слушай, что это с тобой? Опоздал, работаешь кое-как?

Вместо ответа коллега внезапно так широко разинул рот, что я опять перепугался. Нет с ним явно что-то не так.

– Не поверишь, сломался мой нейрообруч.

Я действительно ушам своим не поверил. Нет у нас могли ломаться вещи, но восстанавливались они мгновенно, а на ремонт нейрообруча требовалось какое-то время, поэтому в таких случаях выдавали замену.

– Но тебе же выдали замену?

– Ага, выдали, – кивнул он и снова широко раззявил рот.

– Зачем ты это делаешь? – поразился я.

– Что именно?

– Рот разеваешь?

– А, это. Оно само, я понятия не имею зачем.

– Погоди, а опоздал ты почему? Нейрообруч менял?

– Нет он у меня еще вчера сломался. Но с этой заменой что-то не так, я не смог уснуть и когда встал утром, то все делал в несколько раз медленнее. Синтия объяснила, что это из-за того, что мои режимы сна на замененном обруче еще не настроены.

– Лимит разговоров на рабочем месте исчерпан. Вернитесь к своим обязанностям, – вмешалась в нашу беседу Синтия.

Мы отвернулись к своим экранам. А я начал вспоминать, кажется, это неконтролируемое разевание рта называется зевание. До Нейроэры оно означало у людей нехватку сна.

Я снова покосился на коллегу. Теперь он сидел, свесив голову вперед. Спустя некоторое время его кресло замигало красным. Это означало, что рабочая единица не исполняет свои задачи и грозило очень серьезным штрафом.

Я удивился, неужели один сбой в режиме нейросна так влияет на эффективность? К коллеге подошли двое и, подхватив под руки, куда-то его увели. Что ж надеюсь ему нормально настроят нейрообруч, и он восстановится.

Остаток рабочего дня прошел без происшествий. В положенное время я завершил работу, транспортировался домой, переоделся и опустился в нейросенсорное кресло. Этот прекрасный агрегат снимал напряжение рабочего дня, одновременно массируя тело и стимулируя участки мозга, отвечающие за расслабление. После сеанса в этом кресле возникало ощущение, что можешь отработать еще один день. Да это почти так и было, потому что после ужина я обычно возвращался к решению рабочих задач. Нейросенсорное кресло прекрасно повышало мою производительность, не зря я копил коины на его покупку.

Но сегодня мои планы внезапно изменились.

– В девятнадцать часов ноль-ноль минут вам предстоит встреча для акта соития. Партнерша прибудет в назначенный срок, – сообщила мне Синтия.

Я поморщился, неужели уже подошло время? Встречи с партнершами планировались примерно раз в месяц и каждый раз оказывались неприятной неожиданностью. Иногда сроки могли меняться в зависимости от демографической ситуации. Я уверен, что у меня уже было соитие в этом месяце. Но деваться некуда, если запланировано, то нужно совершить. Несмотря на все развитие нашей медицины, ученые не могли придумать способ рождения детей без физиологического акта. Дети выращивались в пробирках, формировались из молекул, но каждый раз эксперименты оканчивались неудачно. Генетические отклонения, физические и интеллектуальные заболевания – все это приводило к тому, что искусственно созданные люди не могли приносить пользу обществу. Поэтому приходилось совокупляться (я снова поморщился от этого слова) совсем как люди до Нейроэры. Но ради достижения всеобщего блага человечества следует воспроизводить себе подобных. Поэтому встречи с партнершами были подчинены строгому графику и порядку.

В назначенное время двери моего дома автоматически распахнулись. Вошла женщина, закутанная в плащ. Ее волосы были убраны под специальную шапочку, на бледном лице я разглядел только большие глаза.

– Здравствуйте, – вежливо произнес я. – Проходите, располагайтесь на кровати вон там.

– Благодарю, – так же вежливо ответила она.

– Вам необходима кабинка для переодеваний?

– Нет, я переоделась дома.

– Хорошо, тогда я буду через пару минут.

Я вошел в кабинку и напылил специальный костюм для соития. Телесного цвета, он полностью облегал тело, оставляя свободным только детородный орган.

Хорошо, что она не воспользовалась моей кабинкой, – подумал я. – А то вечно перепутают настройки, а на меня потом напыляются платьица.

– Вы испытываете недовольство, это плохо отразится на акте, – сообщила Синтия. – Провожу специальную нейростимуляцию готовности к соитию.

Спустя несколько минут работы нейрообруча я почувствовал удовлетворение, а мой половой орган пришел в готовность.

Я вошел в спальню. Партнерша уже лежала на кровати в необходимой позе. Она тоже была в костюме, который полностью покрывал тело, оставляя отверстие в нужном месте.

– Вы готовы? – поинтересовался я. Женщинам перед соитием тоже проводилась стимуляция, важно провести все в определенном порядке, чтобы никто не испытал негативных эмоций.

– Готова, – ответила мне партнерша.

Я подошел и совершил проникновение. Затем произвел необходимые движения, чтобы моя семенная жидкость извергнулась и проникла в матку женщины. Неудобство этого процесса снова заставило меня ощутить недовольство. Ну почему мы должны это проходить? Неужели нет способа зачать ребенка как-то по-другому? Человечество научилось лечить любые болезни, а процесс зачатия контролировать не может.

Испытываемое мной отдаленное чувство удовольствия подсказало мне, что акт завершен. Я поспешил отстраниться от партнерши. Она лежала чуть повернув голову набок, ее глаза были закрыты. Я прочитал табличку с именем, прикрепленную к ее груди. Ее звали Медея 318.

– Вы в порядке? Акт завершен, можете подниматься.

– Да, спасибо. – Она поднялась, завернулась в плащ.

Я уже не видел, как она выходила, поспешил в переодевальную кабинку, чтобы сменить костюм. Теперь, если повезет, и акт окажется удачным, меня не будут беспокоить с этим месяца три. Я узнаю результат от Синтии примерно через две недели. Если партнерша забеременеет, то переедет в специальную резервацию, где находятся только беременные женщины. Там их обследуют и следят за состоянием здоровья детей. После родов женщинам восстанавливают разрез на животе путем полной регенерации тканей и отправляют домой, а детей передают на воспитание государству.

Этот способ выращивания детей был признан наилучшим после провозглашения одного из принципов Нейроэры: «Свобода от семьи – свобода от негативных эмоций». В нашем обществе нет больше понятий семьи, брака, принадлежности людей друг другу. Все люди независимы и не могут привязываться друг к другу при помощи родства или эмоций. Именно поэтому соитие происходит каждый раз с разными партнершами, а факт рождения ребенка от определенной женщины тщательно скрывается. Новорожденные получают имя с цифровым номером, и это единственное, что они о себе знают. Дети воспитываются и получают образование в соответствии с потребностями государства в представителях определенных профессий. Социальных различий между людьми тоже нет. До такого совершенства мы дошли не сразу, некоторые женщины начисто отказывались отдавать своих детей государству. Изучая историю, я не мог поверить тому, что были и такие, кто пытался сбежать из резервации и родить вне ее. Глупые, без нейрообруча они бы и пары дней не прожили. Им нечего было есть, негде спать. Естественно, таких несогласных быстро находили и возвращали. Но странные желания знать о том, кто твой ребенок, были настолько сильны, что некоторым женщинам приходилось стирать память. Даже удивительно читать о таких предрассудках. Ходили слухи, что такое случается и сейчас, но только я не верил.