Инна подняла на Киру взор, полный горя, отчаяния и сомнений. Взор зверя, запертого в клетку и выпрашивающего ключ. Специалист по психопатологии с трудом сдержалась, чтобы не отшатнуться, не потереть плечи руками, избавляясь от побежавших по ним мурашек. Так должны смотреть на бога, на того, кто выдает индульгенцию, на того, кто способен одним словом решить любой вопрос. Кира Вергасова не выносила, когда так смотрели на нее. Это будило в ней ее собственных демонов. Ее индивидуальный комплекс демиурга.

– Я уверенна, вам известно о страсти вашего мужа к самым замызганным, потасканным и пропащим шалавам, – проговорила она чуть охрипшим голосом. – Жене почти всегда все известно, тем более когда это тянется не первый год. Так что нового я вам ничего не открыла.

Пока Кира говорила, она избегала взгляда Самбурова. Сейчас нашла подполковника в задумчивости и ожидании. Он смиренно ждал, чем закончится ее эскапада.

– Я все верно рассказала? Что-то уточните? – Кира пристально и весело уставилась возмущенно пыхтящему Игорю Борисовичу в глаза. – Где снимали? Бюро? Нет? «Релакс»? Точно, «Релакс». Смотри, Самбуров, я угадала!

Самбурову смотреть было некогда. Кабинет огласил нечеловеческий рык. Инна Михайловна подскочила, зашипела и молниеносно, чего никак нельзя было ожидать от женщины ее комплекции, дернулась к дальнему от нее краю письменного стола, схватила карандашницу из искусственного малахита и ударила ею супруга по голове.

Брызнули искры ручек, карандашей, канцелярского мусора и крови. По виску Игоря Борисовича потекла бордовая струйка.

– Ненавижу! Выродок! Извращенец! – шквал ругани сливался в единый шипящий поток. – Ты развел грязь в моем доме. Уложил мерзкую шлюху в мою кровать, чтобы, как жирный боров, ворочаться на ней!

Трясущаяся, взмокшая и разъяренная Инна Михайловна методично, раз за разом обрушивала на голову неверного мужа тяжелую карандашницу. Как ни закрывался он от нее, женщина виртуозно обходила преграду из рук и приземляла орудие ему на голову.

На лице мужчины образовалось уже изрядное количество ран, из которых сочилась кровь. Светлый костюм и отношения в семье были безнадежно испорчены.

Ошарашенный, даже напуганный Самбуров неуклюже топтался вокруг потерпевшей, примериваясь с разных сторон, чтобы отнять у нее орудие расправы – женщину необходимо было обнять, но габариты той не позволяли осуществить захват прилично. А недостойные действия полиции вполне могли обернуться побоями карандашницей.

Кира диким стремительным зверьком юркнула в свое кресло и наблюдала за разыгрывающимся представлением оттуда, всем видом демонстрируя, что совершенно ни при чем и удивлена происходящим не меньше остальных.

Положение спас Володя, возникший в кабинете рыцарем, спасающим мир от дракона. Он осуществил обмен каменной карандашницы на стакан воды в тот самый миг, когда разъяренная женщина замахнулась в очередной раз. Инна Михайловна взглянула на Володю жалобно и беспомощно, слезы брызнули из глаз, рыдания сотрясли монументальную грудь. Она рухнула на стул, захлебываясь в слезах, воде и собственном несчастье. Муж неустанно предпринимал попытки утешить, выпросить прощение и обнять. Фраза: «Мы во всем разберемся, главное – Михаила Никифоровича не вмешивать» – резала по живому.

Заявление они забрали, возглавляемые Володей, уладили формальности по ускоренному сценарию. В комнате воцарилась тишина.

Кира допила воду из стакана. Самбуров тяжело и обреченно вздохнул.

– Что? – девушка покосилась в сторону. – Ну ты же раскрыл дело! Во всяком случае, от него избавился.

– Вергасова, ты бомба замедленного действия, на которой я сижу! Я уже говорил? – уточнил Григорий.

– Сегодня еще нет, – честно призналась Кира. – Ну что ты на меня смотришь, как феминистка на вибратор? Как будто тебе самому это дело не осатанело, словно пробка на Тургеневском мосту! Этот… как его Борисович сам дурак – нечего было шалаву домой приводить. Да и Инна Михайловна тоже постаралась, ледяная глыба. С такой женой и коза сексуальным объектом покажется. И вообще, им даже на пользу пойдет!

Самбуров вопросительно вскинул брови.

– Они вскрыли существующие проблемы, теперь будут вынуждены поговорить и… что-то сделать… А это значит, либо они придут к какому-то решению и станут счастливее в своем браке, ну или разведутся и перестанут друг друга мучить и тоже станут счастливее.

– Но не обязательно, – хмыкнул Григорий, предугадав окончание тирады.

– Не обязательно, – согласилась Кира. – Знать о существовании проблемы, даже говорить о ней – это совсем не означает решить ее.

– Откуда ты знаешь, где снять в Краснодаре проституток? Ты ж не местная.

– Мне таксист один рассказал, – похлопала глазами Кира. – Ну… он консультирует меня иногда… в некоторых вопросах…

– Таксист. Консультант по проституткам, – задумчиво проговорил Григорий, не сводя с девушки многозначительного взгляда. – Ты ж не любишь такси?

– Не люблю, – Кира не спорила. Мысли в голове вдруг спутались. – Но когда приезжает вот этот вот конкретный Алексей…

Она не понимала, зачем Григорий задает эти вопросы и что означает его взгляд. Даже ее знаний и способностей разгадать его не хватало. Нежный и печальный, счастливый и обреченный одновременно. И еще бог знает какой. В ней он разбудил чувство вины и тревогу, поэтому она поступила так, как делала всегда, когда не знала, каким образом реагировать на то, чего не понимала, но интуитивно боялась, – она сбежала.

– Ну раз у нас больше ничего интересного… – пробубнила Кира невнятно, и ее взгляд рассеянно забегал по кабинету, – я, пожалуй, пойду… Погода там… и я потанцую…

Кабинет огласила песня «Наша служба и опасна, и трудна…»

– Да, Дмитрий Юрьевич, – бодро вскинулся Самбуров, спешно протопал с мобильником в руках к выходу и столкнулся с Кирой уже в дверях.

Они замерли, словно громом пораженные, лицом друг к другу и глядя в стороны. Будто не провели прошлую ночь в одной кровати. Словно малолетки, которые уже влюбились, но еще прячут свои чувства от всех и не знают, что с ними делать.

Киру накрыло теплом и светом, которые для нее излучал этот большой и сильный мужчина. В их лучах она так часто грелась и без них уже не мыслила своей жизни. А еще она их боялась. Потому что, растворяясь в этих лучах, она чувствовала, как теряет себя. Как превращается во что-то другое. Что это будет? Она не хотела этих вопросов и не готова была к ответам на них.

Самбуров провел руками по ее плечам. Удивленно отметив, какая она маленькая и хрупкая и какие у него большие руки. И осознал, что согласен на все, готов на все, вот только бы эта хрупкая упрямая девчонка крутилась где-то рядом, дергала плечами, не то стряхивая объятия, не то устраиваясь в них поудобнее. Вот так прятала лицо и подставляла макушку. А если в макушку еще можно целовать, то и вовсе он свернет горы, повернет реки и снизит рост преступности в Южном федеральном округе.

Самбуров клюнул носом Киру в макушку, в ту же секунду почувствовав, как она исчезает, ускользает из его объятий, расслышал удаляющееся цоканье каблуков по каменному полу.

– Ну и ладно. Макушку-то поцеловал! – хмыкнул подполковник, направляясь к начальству.

Юна и Лена встретились взглядами в большом зеркале туалетной комнаты.

– Цель вижу! – сверкнула глазами Юна.

– В себя верю! – поддержала подруга. – Не ссы, девчонки поддержат.

– У меня на кону байк и самоуважение.

– А у меня работа и малолетний ребенок дома, – уперлась кулаками в бока девушка. – Затеяла! Держись.

В просторном зале интерьерного салона премиальной сантехники и дизайна «Поинт» царили тишина и роскошь. Пусть выставочная и с пятидесятипроцентной скидкой от производителя, но мечтать, что когда-то будешь умываться в такой же дорогущей ванной, привычно прикасаться к смесителю из последней европейской коллекции и варить кофе на кухне стоимостью от трех миллионов, никто не запрещал. А если порассуждать на тему, что не только содержание задает форму, но и внешнее влияет на внутренне, а после потешить взор панно из живого мха, то и вовсе делалось тепло и радостно. Впрочем, кофе сварить на шикарной кухне от Джулии Новарс можно было и сейчас. Фишка салона – все подключено, всем можно пользоваться. Владелец и директор салона Женя и вовсе настаивал, чтобы девочки, работающие здесь, выпекали круассаны, заваривали кофе и готовили лимонад на глазах у гостей, естественно, тут же их угощая. Требовал, чтобы они располагались со своими ноутбуками хаотично, по всему пространству, создавая творческий, креативный хаос. И непременно цокали каблуками.