Он вздрогнул – в салоне сработала система «Алтай». Косых тоже дернулся, схватил трубку. Доносился отдаленный взволнованный голос абонента.

– Да, Матвей, что случилось? Мы на месте происшествия… – Капитан покосился на спутника, облизнул губы. – Да, он рядом, передаю… – Николай сунул майору телефонную трубку.

– Наконец-то вас нашел, товарищ майор… – Голос старлея Ивашова вибрировал и срывался. – Несколько раз звонил в управление, никого нет на месте, потом дали этот «летучий» номер… Звоню из больницы, гражданка Никанорова умерла…

– С какой стати? – опешил Михаил. – Ничто же не предвещало…

– Вот именно, товарищ майор. Мне кажется, ей помогли…

Да вашу же мать! Он сунул трубку Николаю, откинул голову. По лбу катилась капля пота. Ведь предупредил нормальным языком, чтобы от больной никуда не отходили! Значит, правильно рассуждал, и кто-то этой ночью продуктивно поработал…

– Что-то случилось, Михаил? – неуверенно предположил Косых.

– Какие мы догадливые! – съязвил Кольцов. – В больнице скончалась Никанорова, похоже, по ее душу кто-то приходил… Дуй в больницу, Николай. Нет, подожди, – спохватился он, и ключ, уже готовый повернуться, остался в замке зажигания. – Нечего там делать обоим, сам доберусь. А ты поезжай в отдел и обо всем доложи Науменко. Начальство должно быть в курсе, иначе нас так взгреют, что мало не покажется. Я почти уверен, что гибель Озинского – наша тема. Все, до новых встреч!

Он выскочил из машины, завертелся. До выхода на дорогу семьдесят метров. Пока еще добежишь… У тротуара метрах в тридцати стоял подержанный «жигуленок» первой модели, за рулем зевал водитель. Михаил сменил направление, распахнул дверцу и стал усаживаться рядом с водителем.

– Эй, в чем дело? – Тот чуть не поперхнулся, повернул усатую физиономию. Тревожно заблестели стекла старомодных очков. Водитель немного заикался.

– Поехали, – бросил Михаил. В самом деле, не ждать же общественного транспорта.

– Эй, минуточку, товарищ, – запротестовал водитель. – Я жду жену, она вот-вот спустится…

Случались ситуации, когда хотелось начистить физиономии ни в чем не повинным гражданам! Но он сдержался, все же интеллигенция, «дворянское» воспитание.

– Поехали. – Он показал удостоверение. – Никуда не денется твоя жена, через десять минут вернешься. Городскую больницу, надеюсь, знаешь?

Человек заволновался, стал мазать ключом в замок зажигания, кое-как завел двигатель и вдруг вспомнил:

– Подождите, товарищ, но я не занимаюсь частным извозом, это запрещено законодательством, а я законопослушный…

– И не придется, – отрезал Кольцов. – Сегодня работаешь бесплатно, помогаешь органам. Слушай, приятель, почему мы еще стоим?

Водитель стал судорожно разворачиваться в узком переулке. Не все граждане адекватно реагировали на предъявленные корочки – многие вели себя нервозно, совершали лишние движения. Видимо, работала генетическая память. До больницы было пять минут езды. Водитель гнал как на пожар, пару раз допустил рискованные маневры. Майор мрачно смотрел на мелькающие за окном дома, вспоминал все, что знал о пресловутом Объекте‑220. Это было мощнее и значимее, чем «подгорная» база ремонта подводных лодок. Объект, расположенный севернее линии, связывающей Балаклаву с Охранным, задумывался как противоатомное убежище для членов правительства, а также запасной командный пункт Черноморского флота. Дело явно не напрасное, учитывая, что на Крым нацелена дюжина ядерных боеголовок НАТО, которые рано или поздно должны выстрелить. Строительство было грандиозное и засекреченное. Работали лучшие специалисты со всего Союза. Денег на стройку не жалели. Огромная гора Машная возвышалась над окружающей горной местностью. Территория вокруг нее считалась запретной, доступ в зону был ограничен. Работы велись так, чтобы их не видели из космоса. Внутри горы выдолбили огромные полости, выстроили невидимое четырехэтажное здание – а часть строения еще уходила и под землю. Две потерны (тоннели) уходили в глубь горы и где-то далеко связывались между собой. Множество залов, галерей, переходов, подъемов, спусков – при возведении объекта использовались уникальные технологии, и неудивительно, что все это было крайне интересно Западу. Выработанную породу ночами увозили самосвалы, выгружали в специальные отвалы. Строительство шло ударными темпами, и дело близилось к завершению. Имелись ли у этого объекта дополнительные функции, Кольцов не знал. Но в случае атомной бомбардировки в горе можно было укрыть дивизию, размещать склады и арсеналы, а гора настолько выгодно возвышалась над местностью, что напрашивалась устроить в ней не только командный пункт, но и наблюдательный центр…

Водитель домчал до больничного переулка, подъехал к воротам. У ограды стояла милицейская машина. Поблагодарив человека за «службу», Михаил покинул «Жигули» и побежал в здание…

Взволнованный Ивашов расхаживал по коридору. Полы расстегнутого больничного халата носились за ним, как крылья. Он смотрел на майора Кольцова с тихим ужасом, явно чувствуя вину. Бросился навстречу, чтобы оправдаться, но майор пресек попытку. Первым делом девушки. Пусть даже мертвые. В палате под скорбным оком медицинского персонала работали криминалисты. Личности были знакомые, полчаса назад виделись! И капитан Ильинский, стоящий со скрещенными на груди руками, ничуть не изменился. Только стал мрачнее и темнее лицом. Увидев Кольцова, покачал головой и отвернулся.

– Снова вы? – удивился пожилой эксперт. – Кто-то из нас становится вестником несчастья, и что-то подсказывает, что это не мы… Даже до отдела не доехали, представляете? По дороге развернули.

– Что скажете? – Михаил кивнул на тело, лежащее на больничной койке. Внешне Ольга осталась прежней, перевязанная голова покоилась на подушке. Но что-то неуловимо было не так. Она словно сползла, обычно в таком положении лежать неудобно. Глаза были закрыты, черты лица обострились, кожа приобретала несколько оттенков серого.

– Внезапная остановка дыхания, – объявил эксперт. – По естественным причинам такое случается редко, даже у людей, прикованных к постели. Странгуляционная борозда отсутствует. Но к гибели девушки явно приложили руку. Способ старый, как мир, – подушка. Мы аккуратно ее извлекли, осмотрели с обратной стороны. Несколько пятен явно недавнего происхождения. Полагаю, выделения изо рта и носа. Высохли, стали коркой. Мы соскребли достаточное для анализа количество, но уверен, что не ошибаемся. Время смерти – приблизительно часов двенадцать. То есть кто-то спокойно вошел в палату, в течение полуминуты умертвил пациентку, сунул подушку обратно под голову и вышел. И отправился на улицу Фрунзе убивать гражданина Озинского. Или наоборот – забежал в больницу уже после того, как съездил на улицу Фрунзе…

– Позвольте, мы сами сделаем выводы. – Михаил покосился на вторую кровать.

На ней лежала, закутавшись в одеяло, женщина в годах и бессмысленно смотрела в пространство. Он вышел в коридор, сделав знак Ильинскому. Тот тоже вышел.

– Что происходит, товарищ майор? Куда нам придется поехать после посещения этой больницы – на новый труп? Вы же не просто так оказались и здесь? Уверены, что все эти дела – в нашей юрисдикции?

– Не уверен, капитан. – Михаил выдерживал миролюбивый тон. – И пока мое начальство не разберется в ситуации, вам придется вести расследование. Убийства происходят в закрытом городе – дальше сами развивайте мысль. Обещаю, когда мы заберем у вас эти дела, вы узнаете об этом первым. Вторая пациентка в палате – она что-то видела?

– Нет, – поморщился Ильинский. – Буквально перед вами пытался ее опросить. Особа из тех, с кем сложно разговаривать. Боюсь, она не понимает, что происходит. Тяжелая пневмония, сознание просто отказывает. Она спала всю ночь, ничего не видела и не слышала. А может, и не спала, как там называется это состояние…

– Понятно, капитан. Поработайте с персоналом, неужели ночью никого не было? Как минимум на этаже должна была присутствовать дежурная медсестра.