Не уверена, что после нехитрых манипуляций неизвестный стал чище, но мне определённо стало спокойнее. Вот только волосы… Я смахнула с лица упавшие пряди, отросшие, нуждавшиеся в уходе. Прикрыла краешком покрывала всё, на что благородной дэйне не полагалось смотреть, вернулась взглядом к лицу.

Худое, вытянутое, заострившиеся скулы, запавшие глаза; отсутствие морщин указывало на достаточно молодой возраст. Младше, старше меня?

- Опоить опоили, а покормить забыли. Ты точно живой?

Грудная клетка вздымалась и опадала, и кожа всё ещё была тёплой, почти горячей.

Я ещё раз легонько потрясла спящего, он вздрагивал под моими ладонями, но так и не очнулся.

- Не могу же я оставить тебя в своей постели!

Как бы взбудоражена я ни была, а спать немного хотелось. Запереть его здесь, предварительно закрыв окно, а самой занять спальню Вергена? А с утра, плюнув на гордость и возможные насмешки, привести прислугу и всем вместе учинить этому нахалу допрос, а потом действовать по ситуации?

Посопев над нагло занявшим мою кровать, относительно чистым телом, я понесла тазик в ванную. По пути ещё раз поворошила догорающие поленья, подбросила парочку новых. А когда вернулась в комнату, чуть не заорала снова: моя постель была пустой! Вмятины на покрывале указывали, что незнакомец мне не привиделся, но больше никаких следов! Я озадаченно застыла, озираясь по сторонам. В спальне не так много мест, где можно спрятаться, да и зачем бы? Схватив подсвечник, я всё же заглянула в каждый угол, разгоняя густые тени, в шкаф, за комод, в окно выглянула. Решившись, рывком распахнула дверь и высунула нос в коридор.

А точно ли не померещился?..

Я заперлась изнутри: хватит с меня приключений, бегать по ночному замку в поисках то ли чужого поклонника, то ли вора я не буду.

Услышав тихий скрежет, я резко обернулась на звук. Маленькая сова-охотница устраивалась в просторной клетке; её возвращения, занятая поисками ночного гостя, я не услышала. Подошла ближе, просунула ладонь сквозь прутья, погладила. Круглые жёлтые глаза смотрели на меня пристально-пристально, тоскливо как-то.

- Ты что? – спросила я, поглаживая встрёпанные крылья. – Никого не поймала? Голодная?

Сычик недовольно клюнул мои пальцы.

- А я, похоже, схожу с ума.

Птица отвернулась.

Я вернулась к постели, подняла с пола книгу и кочергу. Желание читать пропало напрочь. Покрывало надо будет вычистить как следует, завтра отдам Мейде. Я потянула его на себя, чтобы стащить на пол.

Плавно кружась в воздухе, возле моих ног опустилось на коврик маленькое пёстрое перышко.

***

Глава 3.1

Пёрышко я хотела выкинуть, и успела дойти до окна, сдвинула лёгкие занавески... Оно было хорошеньким: маленькое, светлое, с нежным пушком у основания. Постояла, глядя в ночь, провела пером по раскрытой ладони, пощекотала… и вытащила из верхнего ящика комода одну из шкатулок, где хранила запасы ниток. Нижний ярус ещё не успела заполнить, вот в него и опустила оброненное моей совой перо.

Я просыпалась несколько раз за ночь, проверяла спальню. Тощий скрюченный незнакомец так и мерещился по тёмным углам, и уговаривать себя не нервничать и спать спокойно не удавалось. Мягкий розоватый свет, излучаемый установленным на прикроватный столик светильником, отгонял ночные страхи. Весь замок оборудовать подобными магическими штучками мой супруг, разумеется, не стал: дорогое удовольствие, но в наших комнатах такое освещение было. Использовала его в основном я, учитывая редкие визиты Вергена и тёти, да и я зажигала не каждую ночь.

Наплевав на скептическое выражение лиц Мейды и Яолы, утром мы проверили каждое помещение на этаже. Трясущимися руками я отпирала комнаты, экономка без тени страха заглядывала первой, после чего выразительно смотрела на кочергу в моих руках и едва заметно усмехалась. В ответ я потребовала осмотреть остальные этажи, и только в подвалы мы не стали спускаться: большой замок на двери, новый, матово поблёскивающий, выглядел надёжно и весомо.

Мейда терпеливо сходила со мной к воротам, где я подробно расспросила Олира, нашего неразговорчивого привратника. Он клялся, что никакого длинного тощего чужака не видел и тем более не впускал, поминая Мардена-затейника, ссылаясь на морок и коварные его шуточки. Но в шутки богов не верилось: где я и где Марден? Какое дело этому божеству до простой смертной, и в его храме-то ни разу не бывавшей? С независимым видом я вернулась к себе, потребовала горячий завтрак, а после еды долго гуляла в саду, стараясь держаться подальше от копавшегося в земле садовника.

А вечером я заперла дверь спальни и положила возле изголовья кровати кочергу, с ней мне было спокойнее. Мой птиц, не улетевший с наступившими сумерками на охоту, издал сдавленный булькающий звук. Я покосилась с подозрением: можно было бы принять за смех при богатой фантазии. Но нет, сычик сидел в своём углу между окном и стеной, время от времени расправлял и складывал крылья и всё поглядывал на мои руки: не принесла ли ему какого угощения. - Обжора, - вздохнула я.

Птиц, кажется, оскорбился до глубины птичьей души, упорхнул в клетку и устроился спать там.

А я убедила себя, что то ночное происшествие просто померещилось. Занималась привычными делами, не реагировала на переглядывания слуг, и те тоже через несколько дней шептаться и кривенько улыбаться перестали.

Просить за всех пришла Яола. Когда надо было, эта строгая до надменности женщина улыбалась заискивающе и приторно.

- Всего несколько часов, дэйна Гертана!

- Да хоть до утра гуляйте, - отмахнулась я.

У Нальды в Бейгорлауне осталась родня, родители, сёстры, даже несколько племянников и племянниц, насколько я знала. Младшую из сестёр сегодня отдавали замуж, и посетить нехитрое деревенское гулянье хотели все. Олир, может, тоже хотел, но служба есть служба: он свой пост оставить не имел никакого права. До утра, несмотря на некоторую наглость и вольность, веселиться себе не позволял никто, но ночью – являлись, было дело. Верген ни за что не позволил бы уходить из замка всем, другое дело я. В порыве благодарности моя горничная огромную стопку белья перегладила, а Рута положила в пирог мою любимую начинку и собственноручно отсыпала очищенных от скорлупы орехов.

- Я же знаю, вы то и дело угощение для своей лупоглазой питомицы таскаете. Она-то, по крайней мере, не плод воображения!

Я со вздохом поблагодарила. К орехам сычик тоже питал слабость.

Так что сумерки ещё не опустились на Бейгор-Хейл, как принарядившиеся слуги, включая Саркена, покинули дом. Я убедилась, что все двери закрыты, и поднялась к себе. Несмотря на солнечную погоду, работать над картиной сегодня не было желания, как только образовалось свободное время, я предпочла вернуться к чтению. Сыч, вылетавший из спальни утром, нахохлившийся и недовольный, восседал на жёрдочке над кроватью. Может, вечерняя охота его взбодрит. Я небрежно кинула выбранную книжку на покрывало и ушла за ширму переодеться.

Иногда так хотелось поучаствовать в таком вот нехитром празднике простых людей.

Порадоваться за молодых, послушать песни, потанцевать, попробовать угощение. Несколько часов побыть обычной девчонкой, не думать ни об оставшихся годах, ни о дурацкой не сложившейся жизни…

Со стороны окна, как всегда, открытого для свободного перемещения маленькой совы, раздались какие-то шорохи, глухой стук. Вздрогнув, я прихватила полы халата поясом и высунулась из-за ширмы.

Ох.

А ведь я заперлась изнутри на ключ.

Он валялся на полу между окном и креслом. Лохматый, темноволосый, с той же цепочкой проступающих вдоль спины позвонков. Опять без одежды, но в этот раз бодрствующий.

Я рванула за кочергой, неосмотрительно брошенной на коврике у постели, и почувствовала себя гораздо увереннее, обхватив пальцами холодный металл. Мужчине на мои действия оказалось плевать: опираясь ладонями в пол, он пытался подняться.