Кейброк гораздо дальше от замка, нежели Риагат, в повторное везение я не верила: хватятся, в этот раз меня хватятся и дальнейшее развитие событий будет неприятным. Но надо найти транспорт до дома или комнату на ночь, а ещё лучше разгадать принцип магии пёстрого пёрышка: если оно могло закидывать подальше от замка, то, возможно, может и обратное, может помочь вернуться? Я снова, как в случае с первым пером, досконально прощупала и потрогала то, второе, но оно не отзывалось.
С Рене мы успели договориться: если вдруг что-то пойдёт не так, он будет тихо сидеть в комнате и ждать…чего-нибудь.
На меня, сидящую на скамейке под разлапистым деревом, не обращали внимания, но я мешала сама себе, сомневаясь, принимая и тут же отменяя принятое решение. Казалось, в присутствии Рене я бы действовала увереннее. Я бы просто действовала. Что я там говорила? Хочется повторения? Глотнуть воздуха свободы, прогуляться по городским улочкам, глазея по сторонам? В тот раз я предоставленной возможностью не воспользовалась, гораздо больше занимал вопрос, что теперь со всем этим делать и как быстро можно вернуться в замок. Ответ нашёлся там же, на скамеечке под деревом, в кружке тёплого жёлтого света магического фонаря. Я случайно сломала в руках перо, крутила, крутила, да и переломила стержень. Толчок, свист ветра в ушах – и падение со скамейки закончилось самым неожиданным образом, ровно на том самом месте личной спальни, в которой мы с Рене решили поэкспериментировать с уникальной магией. Я покачнулась, но не устояла на ногах и завалилась вперёд, выставив ладони.
Рене не успел вернуться в сыча: ссутулившись, сидел на постели. Никогда не забуду его лица; подскочив, он метнулся ко мне, поднял с пола, с резким выдохом стиснул в руках.
– Кажется, я поняла, как оно работает, – пробормотала я ему в жилетку.
Времени хватило и чтобы унять эмоции, и чтобы обсудить открывшиеся детали. Возможности.
Я должна была попробовать ещё раз. То есть мы. Второе приключение длилось менее часа, никто из слуг не заметил моего отсутствия, не вызывал с помощью магического артефакта Верген.
– Что же это за сова такая, тело которой ты занимаешь?
– Если бы я знал! – успел ответить Рене, и упомянутая сова взяла над ним власть.
***
У меня ладони зудели от нестерпимого желания использовать следующее перо, но я выждала ещё день: все слуги, кроме садовника, спустились в Бейгорлаун на местный деревенский праздник. Я дала разрешение, сама разве что не приплясывая в нетерпении: идите уже, идите! Саркен не выразил желания присоединиться к развлечениям, но проявил редкое рвение поработать в саду. В третий раз я пробовала перенести Рене в облике сыча, посадила птичку не на плечо – за пазуху, поближе к сердцу.
И у нас получилось.
Только вот побегу мы радовались буквально часа четыре. Я снова выбрала Кейброк, успела справиться насчёт комнаты, решить, куда отправиться за реестром магов. С сычиком на плече осуществила наконец желание просто пройтись по улицам, не торопясь и не оглядываясь тревожно по сторонам. Скопленных денег у нас было немного, но я смирилась с некрасивым способом Рене добывать их; в том, что в первое время он продолжит лишать зазевавшихся людей одной-двух монет, уже не приходилось сомневаться. С лекарствами бы моими ещё вопрос решить… Впрочем, имеющегося запаса должно было хватить ещё на месяц минимум, а за это время я рассчитывала обзавестись рецептом.
Вполголоса я строила планы, сидящий на плече Рене слушал и в знак одобрения или несогласия легонько клевал меня в ухо. Я ободряюще потрепала его крылышки, и в этот момент всё закончилось.
Меня дёрнуло с силой вперёд и чуть вверх, резко закружилась голова. Падение в пустоту; исчез Кейброк и брусчатка под подошвами ботинок… Открыв плотно зажмуренные глаза, я увидела стены собственной спальни. Сыч распластался по плечу и едва дышал. Использованное пёрышко лежало в глубоком кармане юбки.
– Рро-ох-хх, – неподобающим воспитанной даме образом выразилась я.
Птиц Рене, соглашаясь, невнятно присвистнул.
Глава 15.1
Последующие попытки вырваться из Бейгор-Хейла имели тот же результат: очередное перо из шкатулки переносило меня, либо меня с сычиком, куда пожелаю, но на ограниченный срок, приблизительно часа на четыре, немногим больше, чем пребывание Рене в своём облике. Время можно было сократить, сломав перо, но не увеличить.
В тот раз я утонула в беспросветном отчаянии, почти разрыдалась – последние слёзы я пролила, когда отца казнили. Рене-птица беспокойно вертелся рядом, но и в совиных глазах я видела горькое бессилие. Он не меньше меня хотел свободы, но я получила лишь крохи. Диковинная магия дразнила и издевалась, и не раз я помянула недобрым шёпотом бога коварства и лжи, темнокожего Мардена с вечной лукавой ухмылочкой: это он мог наградить-наказать подобным даром. Вот только я ему не молилась и никогда ни о чём не просила, даже когда проклинала жестокость императора.
К следующему появлению Рене я успокоилась, взяла себя в руки и нашла в новой грани нашей реальности ряд плюсов. Плохо, что финансовая проблема осталась на прежнем уровне: я должна продолжать собирать деньги на отпирающее заклинание. Но остальное чудесные совиные пёрышки могли помочь решить быстрее, чем я недавно надеялась.
Я вернулась в Дасс, отыскала понравившийся магазинчик и рассталась с шестью с половиной верингами, взамен получив зачарованный комплект мужской одежды. Заказала пару мужских башмаков, зачарованных не только для людей-перевёртышей, но и на любые погодные условия. В лютый мороз ноги в таких ботинках не замёрзнут, в слякоть и сырость не промокнут, в жару будет комфортно. Башмачник принял задаток и обещал управиться за неделю, и срок этот называл быстрым: готовую пару нужно передать магу для наведения чар, сам мастер иным даром, кроме как шить обувь, не владел. Можно было бы обойтись обувью попроще, тем более что я экономила каждую монету, и «ключ» ещё не приобретён, но… Я его всё-таки жалела, недоптицу-недочеловека, и хотела хоть немного порадовать, побаловать, так почему бы и не парой хороших, качественных, удобных башмаков?
Были опасения, удастся ли переносить с собой вещи, не останутся ли они по эту сторону прорехи в пространстве, как оставался в комнате Рене, в то время как меня уносило на огромные расстояния. Не остались: плотно прижимая свёрток к груди, я всего через час с небольшим вывалилась обратно в свою спальню.
Одежде Рене обрадовался, хотя пытался реагировать на обновки со спокойным равнодушием. Не обманула торговка: каждая вещь села на долговязую тощую фигуру альнардца как надо, и я с улыбкой отметила, что не такой уж он тощий и нескладный. За прошедшие месяцы болезненная худоба немного сгладилась, перестали так явно выпирать рёбра и позвонки, менее острым и угловатым выглядело лицо, хотя нос не уменьшился ни на миллиметр. Я не спрашивала, каким Рене был до того, как недобрый случай свёл его с негодяем Блором, предполагала только, что не сильно худющим, раз имел крылья и поднимался на них в небо: слабые мышцы не подняли бы его над землёй. В обновках в песочно-желтовато-коричневых тонах (птиц не сдержался, отметил негромко, что не самые любимые оттенки) Рене выглядел тонким и стройным; я смотрела, пытаясь представить, все ли вельвинды такие как он? Из него удалось вытянуть лишь то, что жёлтый оттенок глаз встречается у них часто, а крылья имеют разный оттенок, у каждой семьи свой.
Он давно не поправлял, когда я называла его вельвиндом: первое время упирался и объяснял, что так можно звать лишь крылатых, тогда как он своё небо утратил. Но по-другому у меня не выходило и, скривив тонкие губы в грустной усмешке, Рене махнул рукой.
Обувь ему пока оставили дедову, но вопрос с башмаками я пообещала решить.
– Это не обязательно, – отмахнулся сыч, разглаживая на запястьях наконец-то нормальной длины рукава. – Сейчас тепло, если оборот и застанет меня в чистом поле, уж пару часов-то спокойно переживу босой. Почему ты не взяла меня с собой, лиро?
