– Поднимаемся, – похлопал меня по щеке один из сотрудников полиции.

– Что случилось, который сейчас час? – открыв глаза, спросил я.

– Начало восьмого, с добрым утром. Но для тебя оно будет не совсем добрым, – наступив на пустую бутылку из-под водки, сказал полицейский. – Ты что тут, глаза залил и решил переночевать? Документы предъяви.

– Я дико извиняюсь. День выдался тяжелый, – пошатнувшись, встаю со скамейки. Оказывается, я спал в городском парке.

– Документы, – настойчиво повторил второй сотрудник.

– Извините, я, кажется, забыл их на работе, – шаря по пустым карманам, ответил я.

– Пройдём с нами.

– Ребят, да вы что? Я работаю тут неподалеку в городской клинической больнице имени Пирогова и живу на соседней улице.

– Идём, вот сейчас всё в отделении и расскажешь, – схватив под руку, сказал полицейский.

– Ну, вы что, мне же на работу надо, – пытаясь освободить руку, сказал я.

– Если будешь дергаться, помимо распития и ночёвки в неположенном месте, ещё добавим сопротивление полиции.

– Хорошо, я пойду с вами, только дайте позвонить.

– Закрой рот, а то от тебя несёт перегаром, блевать хочется.

– Позвоните майору Хромову Дмитрию Сергеевичу из шестого отдела, он подтвердит мою личность и объяснит, что это недоразумение. Я не бездомный и в парке заснул случайно.

Спустя два часа, стоя на крыльце шестого отдела полиции, я выслушал не очень приятные слова:

– Паша, это последний раз, когда я тебя выручаю. Только за этот месяц ты третий раз попадаешь в полицию. Я не могу быть постоянно рядом и присматривать за тобой, как за ребёнком. Бросай пить. Ты этим Иванова не вернёшь, а свою жизнь погубишь.

– Я чувствую свою вину.

– В этом твой вины нет! Полицейский – опасная профессия, находясь на службе, мы каждый день рискуем. Иванов был примерным полицейским, честным, мужественным и отважным. Он был и моим другом, мне также его не хватает, как и тебе. Прошёл уже год, как его нет с нами. Пора взять себя в руки, Паша, и продолжить жить дальше, а не топить горе на дне бутылки.

Городская клиническая больница №1 имени Н. И. Пирогова. Коридор отделения травматологии.

– Иосиф Пантелеймонович, я Богом клянусь, что это опоздание не по моей вине, – оправдывался я.

– Юдин, мне абсолютно плевать, по каким причинам ты опаздываешь или не приходишь на работу. Я устал слушать обвинения и оправдываться перед пациентами, почему у меня не хватает врачей в отделении. Паша, что с тобой случилось? Когда ты только пришёл ко мне, я не мог нарадоваться, что отхватил такого самородка. Хирург-травматолог, ты же был суперзвездой среди нас. Я пророчил тебе ошеломительное будущее, но ты что, решил всё просрать? Только ради уважения к твоим покойным родителям я закрывал глаза на многое. С меня хватит, это была последняя капля, моего терпения больше нет. Ступай в кабинет, на моём столе лежит заявление, подпиши его и можешь быть свободен.

– Но…

–Никаких «но», это окончательное решение. На кого ты стал похож? Выглядишь, как алкаш, грязный, рваный, да ещё несёт от тебя, как от помойки.

Я был подавлен, расстроен, потеря работы окончательно выбивала из колеи. От жуткого похмелья болела голова, тряслись руки, и чтобы снять свой недуг, мне срочно нужно было найти очередную порцию алкоголя или хотя бы таблетку цитрамона. В карманах было пусто. Полицейские выгребли последнюю мелочь из моих карманов. Но, как говорится, надежда умирает последней, и я знал, что перехватить бутылочку пивка можно у моего друга Вадима.

Добрел до его дома, вошёл в подъезд, позвонил, из квартиры донеслось:

– Какого хрена? Кто там повис на звонке?

– Свои, дружище! Открывай дверь, – хриплым голосом, прокричал я.

– Ты же знаешь, что я не на гоночном болиде и быстро открыть дверь не могу. Зачем звонить так долго? – открыв дверь с недовольным лицом, сказал Вадим.

– Вадяс, ну, извини, я думал, что ты не слышишь, вот и прилёг на звонок.

– Проходи, только помоги выехать из коридора, а то эти клетушки не рассчитаны на инвалидные кресла такого габарита.

– У тебя новое кресло?

– Да, батя на неделе решил мне обновить колеса. Не знаю, правда, зачем, но купил с электроприводом. Я ему говорю, ты хочешь, чтобы я окончательно превратился в овощ? А он мне: тебе нельзя напрягать позвоночник…

– Он прав, сейчас тебе не нужны дополнительные нагрузки.

– Паша, если я не буду шевелить руками, то скоро кружку с водой поднять не смогу.

– А как же твои занятия с ортопедом-массажистом?

– На прошлой неделе выгнал третьего. Ты скажи, а почему среди травматологов-ортопедов специально находятся мужики с нетрадиционной ориентацией? То за жопу схватит, то за член.

– Вадим, ты же знаешь, что зона поражения твоих суставов находится ниже пояса. Даже если бы я занимался с тобой, то мне также приходилось бы тебя трогать за твои гениталии.

– Слушай, я же неспроста говорю это. Они сами сознаются, что они геи. А я не хочу, чтобы в один прекрасный день оказаться пристегнутым к кровати со страпоном в заднице.

– Ну, раз так, найди женщину.

– Я думаю, что не каждой под силу таскать стокилограммового мужика.

– Слушай, может я смогу тебе помочь? У меня как раз образовалось свободное время.

– Тебя что – уволили с работы?

– Я бы сказал, что получил бессрочный отпуск.

– Паша, ты не обижайся, но тебе самому требуется помощь. Посмотри, в кого ты превратился. Бухаешь по-черному, в долгах, как в шелках, коллекторы скоро пропишутся у тебя в квартире. Я смею предположить, что ты сегодня неспроста решил меня навестить. Либо денег взаймы нужно, либо похмелиться.

– Вадик, ну как ты мог такое подумать? Разве я не могу навестить своего старого друга?

– Паша у тебя даже говор и выходки стали как у матерого алкаша. Тебя в жар бросает и руки трясутся. Иди, возьми бутылку пива из холодильника.

– Ой, спасибо тебе дружище, ты мой спаситель, – сказал я, оставив Вадима в гостиной, и прошмыгнул на кухню.

– Мне вчера вечером звонила Алиса, – громко, сказал Вадим. – Она искала тебя. Сказала, что собирает вещи и уезжает.

– Она не сказала куда? – выйдя из кухни с пустой бутылкой пива, спросил я.

– Просила меня ничего тебе не говорить.

– Вадяс, у тебя там в холодильнике бутылка вискаря недопитая, можно, я допью?

– Я говорю, что девушка от тебя ушла, а ты про вискарь… Да пей ты, что хочешь! Ты же не успокоишься, пока все не закончится.

– Спасибо! Ты будешь?

– Захвати мне бутылочку пива.

– Вот, держи, холодненькое.

– Пипец, Паша, ты скоро за бутылку мать родную продашь.

– Не продам. «Чего нет, того нет», – сказал я, опорожнив бутылку виски.

– Что с тобой случилось, Паша? После аварии мы с тобой так и не поговорили на эту тему.

– Вадим давай не будем говорить об этом. Ты сам прекрасно видишь, что происходит.

– Нет, Паша, я хоть и вижу, но не понимаю. С тобой что-то произошло после взрыва в том торговом центре, а уже прошло два года. Через год погибает Иванов, через месяц автомобильная авария с моим участием, и ты начинаешь увядать, как комнатное растение. Ты во всем винишь себя?

– А разве это не так? В день смерти Иванова мы с ним беседовали, так же, как сейчас с тобой. Я не увидел ничего – ни крови, ни ранений. Перед выходом он сказал, что его вызывают, у них – спецоперация. Он тогда попросил меня его осмотреть, а я сморозил какую-то глупость, типа того, что останется цел, как девственница перед свадьбой. Иванов улыбнулся и перед уходом сказал, что заедет ко мне завтра на работу. Только этого завтра для него не наступило. Его тело было изрешечено пулевыми отверстиями. Внешне он был похож на дуршлаг. Через месяц все повторилось опять, автокатастрофа, превратившая тебя в инвалида и лишившая жизни твоего приятеля Алексея. Ты же приехал похвастаться своей новой тачкой, а я крутился возле вас, как заведённая юла. Попросил Алексея выйти из машины, чтобы осмотреть салон автомобиля. Как я не увидел, что этого бедолагу разрубит двигателем на две части.